КОШЕРНЫЙ СЕКС: ЕВРЕИ И СЕКС - Жорж Валенсен

Нацизм возобновил старые запреты с еще большей жестокостью. Арийкам категорически запрещалось вскармливать еврейских младенцев. 6 сентября 1937 г. еврейским детям законодательно отказали во вскармливании в 50 городах Германии. По этому поводу папа Пий XI произнес свою речь перед бельгийскими паломниками, закончив ее словами: «…духовно все мы — семиты»[529]. Однако официальная печать Ватикана поостереглась воспроизвести эту памятную фразу.

Поскольку еврейским детям было так трудно подыскать кормилицу, именно это могло натолкнуть еврейских педиатров и вообще евреев на поиски способов искусственного вскармливания. В конце XIX в. во многом благодаря доктору Абрахаму Якобу была установлена необходимость кипячения молока, а в 1892 г. богатейший филантроп Натан Штраус начал кампанию за его пастеризацию[530]. В 1917 г. у испанских детей возникли серьезные кишечные расстройства; еврей из Барселоны Даниэль Карассо предложил добавлять в молоко естественные ферменты, сквашивающие его; так родились знаменитые «Даноны» (от уменьшительного имени сына Карассо). Вскоре они завоевали весь мир[531].

Кормилицы-еврейки также не допускались к детям христиан; такой запрет существовал уже в XIII в.[532] и сохранялся в некоторых гетто вплоть до XVIII в.[533], а в XX в. был возобновлен нацистами. Гитлер узнал из ноты министра юстиции, что немецкие младенцы вскармливались молоком еврейки: скрыв свою национальность, она продавала молоко в клинику немецкого педиатра. Последовал приказ возбудить против нее судебное дело, но тайно, «чтобы не травмировать родителей-немцев»[534]. Ярые антисемиты отказывались и от еврейской крови. В больнице Кольмара некий пациент по примеру буров, отказывавшихся от негритянской крови, перед переливанием крови потребовал гарантии, что вливаемая ему кровь не от еврея[535].

Прикосновения, телесные контактыс евреями могут вызвать отвращение у людей, в которых — сознательно или подсознательно — живет антисемитизм. Анри Вожуа, создатель «Аксьон франсэз», утверждал, что у него кожная аллергия на евреев; именно он внушил совсем юному Шарлю Морра патологический антисемитизм[536]. Андре Жид, певший хвалу Селину за его антисемитские памфлеты, оттолкнул, хотя и был гомосексуалистом, Леона Блюма, попытавшегося в знак приветствия заключить его в объятия[537]. Для нацистов было немыслимо даже пожать еврею руку. В 1942 г. в минском гетто гауляйтер Кубе тепло пожал руку еврею в благодарность за то, что тот вывел его машину из горящего гаража; немедленно последовал донос одного из подчиненных[538]. Еще в 1977 г. опрос общественного мнения показал, что 14 % француженок и 9 % французов избегают обращаться к врачам-евреям[539]. Вообще-то, как показало обширное исследование, предпринятое комиссариатом по делам евреев в 1943 г., у женщин во Франции антисемитские тенденции менее ярко выражены, чем у мужчин; в данном случае более высокий процент женщин может объясняться более тесным контактом с лечащим врачом: в частности, прикосновение гинеколога к влагалищу может подсознательно восприниматься как коитус в миниатюре.

В былые времена христиане и мусульмане питали отвращение к вещам, которых касалась рука еврея, именно поэтому в XV в. в Авиньоне был издан закон, обязывающий их покупать те плоды, до которых они дотрагивались[540]. В Салон-де-Прованс в 1923 г. им было указом запрещено что-либо трогать на рынке. В Греции ни один христианин не согласился бы съесть что-то, до чего дотрагивался еврей. Еще сегодня в Иране еврей не может дотронуться до продуктов на Хамаданском базаре[541]. Не так давно во Франции Дрюмон объявил конкурс на лучший способ покончить с засильем евреев во Франции и обещал победителю «золотую медаль, причем девственно чистую, что значит, что до нее никогда не дотрагивался ни один еврей»[542].

Христиане и мусульмане брезговали и водой, «загрязненной» евреями. В средние века для евреев в городах существовали отдельные бани; им запрещалось купаться в реке рядом с другими горожанами. В Персии еще в XIX в. евреям не разрешалось выходить на улицу в дождь: оскверненная соприкосновением с ними вода могла потом брызнуть на мусульманина[543]. Во время оккупации один спортивный журнал обвинил пловца-сефарда Накаша в осквернении вод Сены[544]. В наши дни евреи буквально валом валят в Майами и другие фешенебельные курорты Флориды, словно для того, чтобы взять реванш за сравнительно недавнее прошлое, когда в такие места допускались лишь единицы из них[545]. Один израильский журналист пишет, что его соотечественники в отдельные сезоны составляют до 90 % отдыхающих; над пляжами летают самолеты с транспарантами «кошерная еда», к ярости антисемитов[546].

Христиане всегда, даже если не было прямых запретов, косо смотрели на тех, кто вступал в тесные контакты с евреями, часто с ними общался или жил в близком соседстве. Юный Гете однажды встал в цепь обитателей гетто, передающих из рук в руки ведра с водой во время пожара во Франкфурте, что очень удивило окружающих. В 1870 г. французы удивлялись тому, что прусские офицеры отказывались делить комнаты с коллегами-евреями. В 1938 г. в Берлине на скамейках в общественных местах можно было видеть таблички «Только для арийцев», для евреев были особые скамейки желтого цвета[547]. В это же время в Польше евреи сидели отдельно в школах и даже в высших учебных заведениях, где студенты обычно предпочитали стоять; доктор Корчак писал, что такая же сегрегация была обязательной в летних лагерях. Во Франции также требовали отделить детей Израиля от юных христиан[548]. В 1943 г. больница Ротшильда была целиком отведена евреям; в других больницах их присутствие было нежелательно для французов. В это же время евреям запретили пользоваться телефоном: брезговали даже голосом на расстоянии. В Нью-Йорке уже после войны отель «Уолдорф-Астория», гнездо снобизма, не принимал постояльцев-евреев. В Майами до 1949 г. на дверях гостиниц можно было прочесть, что евреям и собакам доступа нет. Сегодня многие отели превращены в закрытые клубы, чтобы допускать только христиан[549].

Тенденция к отделению евреев от христиан проявляется даже посмертно. Христиане не желают быть похороненными рядом с евреями. Прежде такой вопрос просто не стоял: все евреи хотели покоиться на своих кладбищах, умереть для них значило «лечь подле отцов»; самые набожные стремились получить место на кладбище рядом с могилой какого-нибудь знаменитого раввина. Но постепенно могилы евреев приближались к христианским, что не всегда обходилось без протестов. В прошлом верующих «сефардим» хоронили без гробов, прямо в земле; теперь они признали гробы, однако многие из них предпочитают недолговечные, быстро гниющие породы дерева, что позволяет им посмертно вернуться к обычаям предков, пусть даже рядом с христианами.

Несколько десятков лет назад ученики Дрюмона выражали свое возмущение: рядом с могилой их учителя, голова к голове, похоронили еврея Стависски, могила отстояла от захоронения создателя «Франс Жюив» всего на несколько сантиметров. В одном тулузском журнале красочно описывалось, как эти двое из могил обмениваются оскорблениями[550]. А в мае 1944 г. коллаборационистский журнал «Кроник де Пари» потребовал перезахоронить останки Дрюмона, «чтобы не оставлять их в двух шагах от еврейского воришки, на участке кладбища Пер-Лашез, который многочисленные могилы евреев превратили в базар». В том же месяце Французский Легион, отправляясь в немецкой форме на фронт, пришел поклониться могиле этого пламенного полемиста, несмотря на отвратительное соседство. Спустя годы вдова Дрюмона добилась от властей лишь одного — был очищен цоколь памятника на могиле ее мужа. Стависски же покоится по-прежнему под блестящей мраморной плитой.

После смерти Чарли Чаплина неизвестные лица похитили его останки с кладбища в Веве; считали, что это было сделано с целью получения выкупа от родных: еще в средние века нередко похищали и даже выкапывали из могил тела богатых евреев; их семьи были вынуждены платить, чтобы вернуть дорогие останки. Однако калифорнийская газета «Лос-Анджелес Геральд» предположила, что семьи похороненных на кладбище возмутились соседством еврея Чаплина и решили его устранить. Эта гипотеза, даже ничем не подтвержденная, говорит о старой, как мир, брезгливости. Она была отражена и на экране режиссером Полом Павликовски, который сам чудом избежал гибели во время войны. В фильме «Бал вампиров» еврей-трактирщик, став после смерти ночным призраком, пытается с наступлением рассвета лечь то в одну, то в другую могилу местных аристократов, а те гонят его с отвращением. Когда закоренелые антисемиты не могут избежать посмертного соседства христиан с иудеями, они рисуют на могилах евреев свастики, вероятно, не желая, чтобы их путали с христианскими.