Дипломатия в годы войны (1941–1945) - Виктор Исраэлян

«Германия и ее союзники, – заявлял Гитлер во время упомянутой выше встречи с Антонеску в феврале 1942 года, сидят все вместе в одной лодке, которую никто не может покинуть по пути». Гитлер вместе с тем подчеркнул, что наибольший вклад в войну вносят германские вооруженные силы. Эта констатация понадобилась Гитлеру для того, чтобы отказать Антонеску в просьбе о некотором облегчении финансового и экономического бремени, возложенного на Румынии. Ссылаясь на большие технические трудности, Гитлер не удовлетворил и просьбу относительно поставки различного роенного оборудования для совершенствования противовоздушной обороны нефтеносных районов Румынии.

Одним из излюбленных приемов, к которым клика Антонеску прибегала с целью оправдания «невозможности» сосредоточения всех румынских вооруженных сил на советско-германском фронте, были ссылки на напряженность на румыно-венгерской границе, «провокационную политику Будапешта», наличие у венгерских правителей агрессивных намерений в отношении соседней Румынии и т. д. Правительство Антонеску всячески стремилось очернить в глазах Гитлера своего венгерского.союзника по войне против СССР и таким образом с помощью немцев добиться пересмотра решений Венского арбитража 1940 года.

Хотя Гитлер и не дал твердых обещаний относительно пересмотра Венского арбитража, он вместе с тем намекнул, что решение венгерско-румынского спора будет зависеть от степени участия в войне против Советского Союза. Он заверил своего собеседника, что в результате произведенного им на венгров нажима участие Венгрии в войне на советско-германском фронте будет значительно активнее[229].

Гитлеровцы пытались прекратить грызню между своими союзниками, так как хорошо понимали, что она может привести к ослаблению усилий участников фашистского блока в войне против Советского Союза. В этой связи Гитлер даже издал в начале 1942 года официальное распоряжение, в котором предлагал проявлять крайнюю осторожность в публичных высказываниях о союзниках Германии и их военных усилиях. Эти меры, однако, не сумели предотвратить процесс распада фашистского блока, вызванный победами советских войск. И как бы настойчиво ни применяли правители гитлеровской Германии различные методы фашистской дипломатии – угрозы, шантаж, подкупы и т. д., желаемых результатов они не давали.

В начале 1942 года, вскоре после разгрома гитлеровских войск под Москвой, на хортистское правительство был произведен «массированный» нажим с целью добиться направления на фронт новых венгерских войск. В январе в венгерской столице побывал Риббентроп, вскоре после него в Будапешт прибыл Кейтель. Одновременно с Риббентропом гостем венгерского регента был Чиано. Все высокопоставленные визитеры решительно потребовали от правительства Бардоши новых военных обязательств. В результате, желая продемонстрировать свою преданность идее «крестового похода против большевизма», венгерское правительство приняло в 1942 году решение направить на советско-германский фронт 2-ю венгерскую армию, насчитывающую около 180 тыс. человек. Кроме того, на восточный фронт были направлены десятки тысяч человек, находившихся в трудовых ротах. В течение года венгерское правительство продолжало увеличивать численность венгерских контингентов на советско-германском фронте.

Удовлетворяя требования Гитлера, подчеркивая «традиционную верность» немцам, правители хортистской Венгрии вместе с тем стремились выпросить у гитлеровцев новые территориальные подачки, добиваясь передачи Венгрии части Западной Украины и Сербского Баната[230]. Однако острие венгерских территориальных претензий было направлено против Румынии. Не удовлетворенные решениями Венского арбитража, венгерские правители надеялись добиться передачи Венгрии и части Трансильвании, остававшейся в составе Румынии. Любая встреча с германскими представителями использовалась венграми для резкой критики позиции румынского правительства. Бардоши во время переговоров с Риббентропом в Берлине в ноябре 1941 года заявил, что позиция Румынии рано или поздно приведет к вооруженному румыно-венгерскому конфликту[231]. Во время беседы с Гитлером в его ставке в 1942 году новый венгерский премьер Каллаи подробно остановился на венгерско-румынских Отношениях и, сославшись на антивенгерскую речь Антонеску, заявил, что Венгрия в ответ на это вынуждена воздержаться от посылки своих войск на советско-германский фронт и концентрировать их на румыно-венгерской границе в ожидании нападения Румынии[232].

Обостренные отношения у хортистской Венгрии были не только с Румынией, но и с другими участниками фашистского блока – марионеточными государствами Словакией и Хорватией. Так же как и Антонеску, диктаторы Хорватии и Словакии своим прислужничеством перед Гитлером стремились заручиться поддержкой последнего на случай нового пересмотра границ в Центральной и Юго-Восточной Европе и добиться ревизии территориальных изменений в этом районе Европейского континента, произведенных в 1938-1941 годах с большой выгодой для хортистской Венгрии.

В результате создалась благоприятная почва для румыно-словацко-хорватского сближения, образования в годы второй мировой войны нового варианта «малой Антанты» против Венгрии. С этой целью в январе 1942 года начались секретные румыно-словацко-хорватские переговоры. Правительства Румынии, Словакии и Хорватии исходили при этом также и из того, что гитлеровские правители проявляли определенное недовольство размерами участия Венгрии в войне против Советского Союза. Весной 1942 года в Словакии усилилась кампания против венгерского национального меньшинства, в этот же период была частично закрыта венгерско-румынская граница. Румынские дипломаты в Швейцарии информировали германскую разведку о секретных переговорах венгров с англичанами; со своей стороны венгерские представители обращали внимание немцев на подозрительную деятельность отдельных румынских дипломатов, в частности Гафенку. Одним словом, отношения между участниками фашистского блока накалялись с каждым днем[233].

Однако румыно-словацко-хорватские переговоры не привели к оформлению планировавшегося союза. Провал германских планов в весенне-летней кампании 1942 года потребовал от всех участников фашистского блока сосредоточения своих сил на восточном фронте. Это хорошо понимали прежде всего в Берлине. Во время упомянутой встречи с Каллаи в апреле 1942 года Гитлер заявил, что не возражает против того, чтобы румыно-венгерский спор был бы решен военным путем, но он подчеркнул при этом, что не позволит, чтобы этот конфликт помешал бы планам войны против России. Исходя из этого, Гитлер рекомендовал найти временное решение, которое оттянуло бы начало румыно-венгерского конфликта до окончания войны с Россией[234]. В связи с поражением немецко-фашистских войск под Сталинградом гитлеровцы стали проявлять все возрастающее недовольство по поводу внутренних распрей в фашистском блоке, которые отвлекали часть вооруженных сил блока от советско-германского фронта.

Важное значение придавало гитлеровское руководство расширению германо-финского сотрудничества. В 1942 году оно продолжало укрепляться, особенно в военной области. Находившийся в ставке Маннергейма в Миккели представитель германского командования генерал Эрфурт пользовался полным доверием финского верховного главнокомандующего. Гитлеровские генералы, командовавшие германскими войсками на севере советско-германского фронта, без каких-либо затруднений решали возникавшие вопросы со своими финскими коллегами. Важными шагами в германо-финском сближении являлись визит Гитлера в Финляндию 4 июня 1942 г. и ответный визит Маннергейма в ставку Гитлера 27 июля того же года, в ходе которых были согласованы планы новых совместных военных операций.

Экономические связи между двумя странами, учитывая ограниченные возможности экономики Финляндии, не имели для Германии такого значения, как с другими участниками фашистского блока. Тем не менее финские поставки никеля, молибдена, меди и других видов важного стратегического сырья представляли большой интерес для Германии. В свою очередь, в связи с тяжелым продовольственным положением в Финляндии, ей были направлены некоторые сельскохозяйственные продукты из Германии, что всячески рекламировалось гитлеровцами как проявление их «бескорыстия» и «союзнического долга».

Значительно ухудшившееся международное положение Германии после образования широкой антигитлеровской коалиции привело к тому, что гитлеровская дипломатия стала протягивать свои щупальца в различные нейтральные страны.

Так, учитывая формальный нейтралитет Болгарии, гитлеровцы стремились использовать в своих интересах ее внешнеполитические связи, в том числе и с Советским Союзом. Они бесцеремонно вмешивались в эти связи, а правительство Филова, как правило, безропотно принимало к исполнению все указания Берлина. Так, в мае 1942 года директор политического отдела германского министерства иностранных дел Верман писал германскому посланнику в Софии Бекерле: «Учитывая сохранение дипломатических отношений между Болгарией и Советской Россией, мы не возражаем против временного сохранения миссии (СССР. – В.И.) в Софии, но мы приветствовали бы закрытие консульства (советского. – В.И.) в Варне»[235]. Через несколько дней после получения директивы Берлина Бекерле посетил Филова и высказал ему точку зрения германского правительства, с которой Филов полностью согласился. Вскоре советское консульство в Варне было закрыто.