Шерлок Холмс: наука и техника - Э. Вагнер

Несмотря на улики против миссис Маклахан, в деле было несколько серьезных несоответствий. Во-первых, не существовало никакого объяснимого мотива для убийства. Сестра жертвы сообщила, что обе женщины были близкими подругами, и никто не слышал о том, чтобы между ними произошла ссора. Во-вторых, пропавшее серебро не имело большой ценности, а более ценные вещи, которые к тому же легче было вынести из дома, остались нетронутыми.

Если преступление было совершено в пятницу ночью, и старик не знал о теле вплоть до полудня понедельника, кто вымыл пол и лицо покойницы? И почему? Если миссис Маклахан сделала это после преступления в попытке скрыть следы крови, то почему пол был все еще мокрым в понедельник? К тому же, были еще предусмотрительно сохраненные отпечатки. Если пол действительно вымыли, чтобы избавиться от улик, то почему не попытались вычистить эти, очевидно, выдающие преступника следы? Причем тут показания поклонника убитой, что старый Флеминг превратил жизнь горничной в пытку своим навязчивым интересом к ней?

И вот здесь судья Диас, очевидно, с самого начала процесса решивший не позволить запятнать разбирательства беспристрастностью, сделал все возможное, чтобы до присяжных не дошли грязные подробности развратных привычек старого Флеминга, о которых судачила половина жителей Глазго. Большинство его старых знакомых утверждали, что ему вовсе не 87 лет, как он говорил, а всего лишь 69, что служило объяснением его энергичности.

С точностью можно было говорить лишь о том, что старый Флеминг часто напивался до бессознательного состояния, и тогда (видимо, в приступе неискоренимого оптимизма) начинал навязчиво «ухаживать» за многими молодыми женщинами. Десятью годами ранее Флеминг, старейший член Андерстонской объединенной пресвитерианской церкви, был наказан церковной сессией за «грех прелюбодеяния» со служанкой Джанет Дансмор, забеременевшей от него.

Во время процесса эти неудобные факты не были оглашены. Как ядовито заметил прокурор: «Прегрешения Джеймса Флеминга не являются предметом этого расследования». Судья выступил с четырехчасовой речью к присяжным, в которой не было ни одного благоприятного слова для обвиняемой, зато в разных формах повторялась мысль о «кровавых отпечатках босой ступни».

Процесс продолжался три дня. Присяжные, спешно совещаясь, вынесли обвинительный приговор всего за пятнадцать минут. Судью, появившегося в суде с заблаговременно припасенной черной шляпой, которую следовало одевать при оглашении смертного приговора, отвлек адвокат защиты, приостановивший процесс словами, что обвиняемая желает, чтобы прочли ее заявление. Присяжные обязаны были согласиться. Это было ее правом, несмотря на то, что защитникам не разрешалось давать показания во время процесса.

Джесси Маклахан была лишь частично грамотной, и поэтому ее продиктованное заявление зачитал вслух ее адвокат Резерфорд Кларк. Она призналась в том, что была в гостях у убитой роковой ночью пятницы, и большую часть вечера провела на кухне, попивая виски с Джесси Макферсон и Джеймсом Флемингом. Около одиннадцати часов вечера у них закончилась выпивка, и Флеминг послал ее в бар за новой порцией. Бар оказался закрытым. Вернувшись в дом Флеминга, она обнаружила Джесси на полу ее спальни, наполовину раздетой и оглушенной, а из порезов на ее брови и носу текла кровь. Миссис Маклахан попросила хозяина дома принести воды, чтобы она могла оказать помощь раненной женщине. Пока Флеминг ходил за водой, жертва пришла в чувство и рассказала, что старик начал к ней приставать, а когда она дала ему отпор, как и раньше, тот пришел в ярость и ударил ее чем-то острым.

Флеминг вернулся с тазом воды, часть которой он разлил, замочив платье, туфли и чулки миссис Маклахан, поэтому она сняла их и осталась босой, пока промывала окровавленные раны своей подруги. Флеминг отказался вызвать врача, сказав, что пошлет за ним утром, а раненой женщине возместит моральный ущерб, устроив ее последующую жизнь. Они отнесли Джесси Макферсон в теплую кухню и уложили рядом с очагом, но ей становилось все хуже и хуже.

Миссис Маклахан, теперь уже определенно решившая вызвать доктора, оделась, чтобы выйти на улицу и найти хоть какого-то врача, когда обнаружила, что входная дверь заперта. Она услышала шум из кухни и бросилась туда, где, по ее словам, она увидела, что «старик колотил ее чем-то… это был мясной нож… он бил ее по голове, потом взял тело подмышки и потащил его в спальню… затем он взял простыню и вытер ею кровь…» Женщина продолжала: «Я видела, что нож был весь в крови. Я заклинала и умоляла его позволить мне уйти, и я готова была поклясться, что никому не расскажу о том, что видела».

Далее в заявлении говорилось, что старик был уверен, что горничная все равно умрет, поэтому он убил ее, а если бы вызванный доктор услышал ее рассказ, старик был бы арестован. Миссис Маклахан тоже обвинят в убийстве, если она кому-то расскажет о том, что произошло; поэтому она должна взять серебро и продать его — старик тогда заявил бы об ограблении.

Выдающийся историк криминалистики Уильям Рафхед в своем рассказе об этом случае комментирует: «В каждой детали, в которой заявление миссис Маклахан допускало подтверждение, его правдивость была четко установлена; никакие мельчайшие подробности ее рассказа не противоречили друг другу ни в каком отношении. В нем доказанные факты сочетались так идеально, что любая фальсификация была невозможна».

Однако лорд Диас, принесший с собой черную шляпу, очень хотел ее надеть. Объявив заявление миссис Маклахан «сплетением лживых домыслов», он вынес приговор о ее смерти на виселице через три недели. По традиции в конце он произнес: «Господь помилует ее душу». В ответ миссис Маклахан закричала: «Он простит меня, потому что я невиновна!»

Заявление миссис Маклахан стало достоянием общественности, и публика вскоре стала на сторону осужденной женщины. Газеты были засыпаны письмами в ее защиту, в некоторых люди высказывали мнение, что пол был мокрым, потому что старик вымыл его как раз перед тем, как тело обнаружили, и что он умышленно сохранил следы ног с целью переложить вину на миссис Маклахан. «Стоит только измениться вашей точке зрения, как именно то, что ранее казалось изобличающей уликой, станет ключом к разгадке», — говорит Шерлок Холмс в рассказе «Загадка Торского моста», то же самое можно сказать и об убийстве в Глазго.

В течение месяца официальное дознание пришло к выводу, что нужно сохранить миссис Маклахан жизнь, но, поскольку она покрывала преступника, ее приговорили к пожизненной каторге. Она отсидела пятнадцать лет, прежде чем ее освободили. Когда она попала в тюрьму, ее сыну было три года. На момент ее освобождения ему было восемнадцать. В конце концов, миссис Маклахан эмигрировала в Америку и умерла в Мичигане в 1899 г.

По закону старому Флемингу нельзя было предъявить никаких обвинений, но позор, которым себя покрыл излишне активный отец семейства, сделал их проживание в Глазго неприемлемым для общества. В конце концов, семья Флемингов выехала из Глазго, и ее следы затерялись.

Несмотря на то что следы ног в деле Маклахан привели к неправильным выводам, известность, которую приобрела эта история, пробудила интерес к использованию отпечатков ног в качестве улик. Когда в 1882 г. выдающийся британский патологоанатом Чарльз Меймотт Тайди опубликовал свою работу «Судебная медицина», то включил в нее большой раздел под названием «Следы рук и ног». В нем говорилось о том, что в результате многочисленных экспериментов было установлено, что размеры отпечатков могут быть больше либо меньше размеров ботинка или ноги, которые их оставили. В случае, если след остается на мягкой почве или песке, частички по краю отпечатка оседают в него, когда ногу убирают. На влажной земле отпечаток будет больше, потому что нога поднимается в направлении, противоположном тому, в котором она ступала. Таким образом, важен не только сам след, но существенное значение имеет и материал, на котором он остается.

Тайди описывает методы получения гипсовых слепков отпечатков ног. Напомним, что большим специалистом в этой сфере был и Шерлок Холмс, который в повести «Знак четырех» скромно замечает: «Или вот еще моя работа об отпечатках следов, в ней говорится об использовании гипса для сохранения отпечатка». Кроме того, Тайди поясняет, как находить в следах кровавые пятна или другие биологические компоненты, и советует вырезать доски пола со следами крови в качестве улик, что и было сделано при расследовании убийства в Глазго.

Вероятнее всего, Тайди не согласился бы использовать отпечатки ног, обнаруженные в доме Флемингов, в качестве улики при расследовании того убийства. Отпечатки босых ног вызывали у него сомнения. Он писал: «Если кровь была смыта с ноги, а в строении ступни и пальцев нет ничего необычного, то ценность кровавого следа на полу сама по себе может быть очень низкой». (Необходимо принять во внимание, что это утверждение было сделано до публикации первых работ по изучению борозд на коже человека.)