Благороднейший жулик, или Мальчишкам без башенки вход запрещен! - Ксения Зацепина

Альбина помолчала какое-то время, потом залпом выпила полстакана воды.

– Все, что есть у покойника, – это добрая память о нем. Я не могла отомстить ему, когда он был жив. Зато сделала это, когда он уже мертв. Я же говорила, что злопамятная. – На секунду на ее лице появилось какое-то садистско-удовлетворенное выражение.

Не знаю почему, но я поежилась. С этой дамочкой лучше вообще не ссориться, подумала я, и мне ужасно захотелось убраться подальше от этого дивного сада и Бежевого города. Рафа, будто в очередной раз подслушав мои мысли, поднялся со стула. Так же молча и друг за другом, как и пришли, мы вышли к парадному входу в особняк и нашей «Кресте».

В тот момент, когда Рафа уже был готов надавить на педаль газа и оставить после нас лишь облако дыма и пыли, Альбина оперлась локтями на дверь с открытым стеклом с моей стороны и задумчиво произнесла:

– Знаете, если я не была единственной жертвой его шантажа, то факт, что его убили, нисколько меня не удивляет.

Рафа сфокусировал туманный взгляд на неприлично радостном лице хозяйке:

– Я не сказал, что его убили. Я сказал, что он уснул и не проснулся.

Альбина жеманно изобразила подобие сконфуженности:

– Ах да. Простите. Моя ошибка.

Глава шестая. Несостоявшаяся дуэль

Жизнь – это небольшая прогулка перед вечным сном…

То, что творилось у меня в голове, описать было довольно трудно. Вихри мыслей проносились со скоростью света, эмоции менялись ежеминутно, как сезоны «Фабрики звезд» на Первом, догадки строились одна за одной и так же быстро таяли в омуте непонимания и изумления.

Как такое могло быть?? Славка Калинин был шантажистом? Опаивал своих клиенток, тащил их в постель, фотографировал во всяких интересных ракурсах, а потом вытягивал доллары за свое молчание?

Не может быть! Этого просто не может быть.

Почему мы должны верить этой женщине? Как она может доказать подлинность этой истории?

У нее не осталось ни одного фото, ни письма с напечатанным адресом. Ни капли того отравленного Славой вина, ни даже конверта без обратного адреса.

Ни-че-го.

Милый Славка, мой родной и любимый Славка, командир бравых разведчиков, а иногда даже министр обороны всей нашей улицы, не мог быть таким отвратным гадом, подлым шантажистом и просто сволочью.

Не мог.

Я не переставала теребить свои волосы, собранные в конский хвост, и нервно покусывала губы.

Рафа был спокоен, как Мао Цзэдун, увековеченный в памятниках в Китае, но я видела, как тяжело парню было находиться в этом состоянии. Изредка я бросала в его сторону косые взгляды, ожидая услышать что-нибудь дельное или хотя бы подбадривающее, но Рафа лишь молча следил за дорогой, вцепившись в руль, как Том Хэнкс в свой третий «Оскар».

– Нет, – не выдержала я и в сердцах хлопнула себя по коленям, – не верю! Ни единому ее слову не верю! Не мог он! Славка бы никогда не стал спать с кем-то из-за денег! Он был другим человеком!

Рафа невозмутимо глядел прямо перед собой, не подтверждая мои слова.

– Откуда ты знаешь, каким человеком он был, – наконец-то услышала я его низкий голос, – ты не видела его больше десяти лет.

Не ожидая подобной реакции, я застыла на своем сиденье, обескураженно открыв рот и уставившись на водителя. Парень проехал еще метров триста и осторожно притормозил у киоска с напитками и сигаретами. Отстегнув ремень безопасности, он вышел из машины, купил в киоске две бутылки с водой и снова сел за руль.

– Люди меняются, – глубоко выдохнул Рафа и вложил воду мне в руку, потому как я все еще продолжала сидеть без движения.

Безумная волна отчаяния накрыла меня с головой, и я нагнулась к коленям, закрыв лицо руками.

Этот отпуск явно не оправдывал мои радужные и веселые ожидания.

Что же творится с этим миром, когда даже самые преданные друзья способны изменить свое представление о тебе, услышав какую-то совершенную глупость, такую дурацкую и неправдоподобную, что поверить ей могли бы только имбецилы и идиоты.

Видимо, Рафа, даже несмотря на всю мою симпатию к нему, относится к последней группе людей.

– Я не могу утверждать, что все, что она сказала, было правдой, – тихо сказал Рафа после третьего глотка, – но и не могу говорить, что эти события не происходили вовсе. У нас нет доказательств ни за, ни против Славки.

Как больно ни было слышать его слова, но они имели смысл.

Пару секунд я тупо таращилась на закрытую бутылку с водой, которую кинула себе под ноги, а потом резко потянулась на заднее сиденье, где покоилась моя сумка.

Я медленно вытащила записную книжку Славы, как будто она была древней и очень ценной реликвией, открыла последнюю страницу и почтительно протянула ее Рафе.

– Звони, – скомандовала я.

С минуту Рафа неуверенно переводил взгляд с меня на книжечку и обратно. И я прекрасно его понимала. Я тоже надеялась на то, что все эти женщины в странном списке на последней странице не расскажут нам о том, как Отец Луи сначала их напоил, а потом прислал конверт без обратного адреса с фотографиями внутри. Но шансы на это были невысоки.

Я бы даже сказала, что их не было вовсе.

Мы уже знали, что мы услышим, когда Рафа набирал номер Юлии Павловны Обытоцкой. В списке она была четырнадцатой.

Через пятнадцать минут мы уже были в пути. Разговор с Юлией у нас был короткий, как, впрочем, и с Альбиной. Только лишь услышав «Отец Луи», Юлия начала запинаться и городить какие-то глупости, пока не назвала адрес, по которому ее можно найти. И найти ее было желательно быстро, потому что через четыре часа уважаемая Юлия покидала Россию на две недели.

Офис женщины располагался в новом здании в центре Москвы и занимал весь 24-й этаж. Только когда мы ступили на дорогой темно-синий ковролин личного кабинета Обытоцкой и увидели даму во плоти, до меня наконец-то дошло, кто она такая.

Это та самая железная бизнес-леди, чьи фотографии так часто мелькают в модных журналах и которую частенько видно по телевизору. Насколько я помню, лет десять назад Юлия развелась с мужем-олигархом, который оставил ей половину своего состояния. Тогда ей было чуть больше тридцати. Кутить и покупать бриллианты Обытоцкая не стала, зато вложила бо́льшую часть средств в компанию по поставке и продаже женской обуви. «Наши женщины заслуживают носить туфли Маноло и Джимми Чу ничуть не меньше, чем эти силиконовые барби в Майами», – как-то сказала Юлия Павловна в своем интервью. Помню, что это заявление заставило меня улыбнуться. Именно женщина в состоянии понять, какая обувь может понравиться другой женщине. И поэтому предприятие Обытоцкой быстро встало на ноги. Подделками она не занимается из принципа, а привозит настоящую продукцию из Италии, Испании и теперь уже Китая. Однако качество туфель при этом совершенно не страдает. Да и как оно может страдать, когда самая дешевая пара в фирменных магазинах «Шона» стоит не меньше трехсот долларов.

Личный кабинет Юлии Павловны выглядел внушительно: из огромного окна как на ладони был виден Кремль, диваны из темно-красной кожи стояли почти по всему периметру личного офиса, оставляя достаточно пространства для большого, но удобного стола из какого-то материала, который издалека напоминал начищенное серебро.

Хозяйка офиса стояла у окна, держа в руках стопку бумаг и ручку, которой делала пометки на полях. Синий шелковый брючный костюм подчеркивал ее стройность и элегантность. Рыжие локоны были уложены в красивую шишку на затылке, а узкие очки без оправы то и дело слезали на кончик носа, и Юлия постоянно их поправляла.

Когда мы вошли, дама нехотя оторвалась от своих бумаг и оценивающе оглядела нас с ног до головы.

– Я предупредила охрану, чтобы вас пропустили без задержек, – холодно произнесла она и присела на один из диванов.

Мы кивнули в ответ, выразив нашу самую искреннюю благодарность за то, что нас всего лишь обыскали металлоискателем и не стали раздевать в попытке найти динамит или автомат Калашникова.

– Прошу, – так же замороженно сказала она, и мы сели на диван.

Какое-то время мы просто смотрели друг на друга: она на нас, мы на нее. Юлия явно не знала, чего от нас ожидать, и была настроена недружелюбно и даже враждебно. Чисто по-человечески я могла ее понять, поэтому решила перейти прямо к делу:

– Мы позвонили, потому что решили, что вам, возможно, будет интересно узнать о том, что случилось со Станиславом Калининым… В клубе его все звали Отец Луи…

– Я знаю, как его звали, – довольно резко перебила меня дама и, хищно прищурившись, продолжала сверлить нас своим ледяным взглядом. – Сколько вам нужно на этот раз?

Мы с Рафой одновременно испустили стон разочарования, и парень бессильно откинулся на спинку шикарного темно-красного дивана.

Все. Какая бы тень надежды еще ни теплилась в наших сердцах, только что она умерла и отправилась в рай.

– Вы нас неправильно поняли, – почтительно начала я, – мы здесь не поэтому. Дело в том, что Слава умер в эту субботу.