Проблема полковника Багирова - Кристина Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Его я не приглашаю, — нервно дернулись лицевые мышцы. — Он мне не нравится, — не скрывая презрения. — Если хочешь поехать к брату, иди, собирайся, — махнул рукой, словно прогоняя служанку. Что-то пробурчав под нос, он набрал чей-то номер. Подслушивать смысла не было, он говорил на арабском.
Закрыв дверь в свою комнату, прислонилась к деревянному полотну, желая унять сердцебиение.
Как же я от всего устала.
Когда мы уже будем дома?
Когда это все закончится?
Взяв себя в руки, вытерла вспотевшие ладони о свое платье, прошла в комнату. «Здесь должен быть где-нибудь клочок бумаги и какой-нибудь карандаш или ручка», — перебирая в комоде остатки вещей, принадлежавшие хозяевам. Здесь я порядок не наводила. Тряхнув головой, поспешила к своим вещам, которые сложила в шкаф, на глаза попался телефон. Экран был чист — ни сообщений от ребят, ни звонков.
Можно ведь написать сообщение и оставить неотправленным на экране, а когда Север откроет, сможет прочитать. С другой стороны, я понятия не имела, как работают кнопочные модели телефонов: вдруг оно не сохранится, или Мирон нажмет не на ту кнопку? Если отправить на несуществующий номер? Прочитают те, кто не должен, и передадут Тарику…
Выглянув в окно, я убедилась, что он до сих пор стоит во дворе, общается по телефону. Быстро проскользнув в комнату Севера, сунула мобильный в карман его чистых брюк, предварительно отключив звук. Ему он нужнее. Возможно, на связь выйдут ребята из его группы.
Вернувшись в свою спальню, сначала выглянула в окно, чтобы убедиться, что Тарик все еще находится во дворе, а потом поспешила к нижним ящикам комода. Самый нижний ящик был забит какими-то папками с документами, я не рискнула отрывать оттуда даже кусок бумаги. Найдя какую-то тетрадь, почти полностью исписанную арабской вязью, оторвала с последней страницы небольшой клочок. Здесь же нашла ручку, которая отказывалась писать. Пришлось по несколько раз обводить буквы, чтобы они были хоть немного понятны, и хоть с трудом, но записку можно было прочесть.
«Тарик повез меня проведать брата. Иссама не будет несколько дней», — все, что смогла накарябать, но в любом случае сообщать что-то лишнее не стоит: неизвестно, кто после нашего отъезда может здесь появиться.
Записку я положила в холодильник на кастрюлю с обедом. Вряд ли кто-то станет обыскивать холодильник, но на всякий случай отодвинула кастрюлю к задней стенке, прикрыв ее немного бутылкой молока и йогурта.
Надев никаб и прихватив с собой несколько вещей, я была готова. Вряд ли мои сборы могли занять столько времени, я ждала, что Тарик хоть как-то прокомментирует мою задержку, но он ничего не стал спрашивать. Машина уже ждала у ворот. Не ожидала, что так быстро приедут. Может, сюда есть более короткий путь?
— Идем? — заметив мое присутствие, спросил Тарик.
— Да, — неуверенно кивнув головой. Мне не хотелось уезжать от Севера, мне вообще не хотелось расставаться с ним ни на минуту после всего, что со мной произошло. Он был надежной скалой, за которой я могла бы спрятаться.
— Я сейчас, — произнес Тарик и уверенным быстрым шагом направился обратно в дом. Вышел он через минуту со всеми вещами, которые привез с собой. В голове раздался сигнал тревоги. Возможно, это просто нервное, но я поспешила спросить:
— Ты не собираешься сюда возвращаться? — несколько часов назад я была бы только рада, если бы он уехал, но сейчас он забирает меня с собой.
— Нет, — резко ответил он.
— Я вернусь одна? — опасаясь задавать этот вопрос, я все-таки его озвучила. Мне хотелось понять, что происходит, чего ждать в дальнейшем.
— Мне не нравится твой русский, — сквозь зубы выплевывает зло слова. Я отмечаю, что он так и не ответил на мой вопрос.
— Я тоже русская, — напоминаю ему.
— Я не выношу его… — хватается за подбородок, нервно начинает его растирать. — Не выношу, потому что он посмел тебя целовать…
Глава 41
Аврора
Его пальцы впиваются в подбородок, сжимают с такой силой, что на коже точно останутся следы. Он видел… видел!
Не могу описать свои чувства, но во мне явно преобладает злость. Если бы я обладала силой Мирона, точно бы отделала Тарика. Мне не нравятся игры, я не терплю подлость в людях, которым начинаю доверять, а еще очень больно разочаровываться в друзьях. Тарика я считала другом.
Пытаюсь придумать хоть какое-то оправдание, чтобы достучаться до неадекватного ревнивца. Единственное, что приходит в голову — что наш поцелуй — русская традиция. Тарик не поверит. Да никто бы не поверил.
— Я должна перед тобой оправдываться? — лучшая защита — это, кажется, нападение? — Ты мне муж? — тыкнув в грудь пальцем. — Может, брат? Или жених? — меня захлестывает злость. — Я считала тебя своим другом, Тарик! Но друзья так себя не ведут! Ты меня разочаровываешь! Все эти месяцы я тебе доверяла. Мы делали хорошее дело — помогали жителям твоей страны, а теперь ты со мной играешь, Тарик? Севера я знаю много лет! Очень много лет! — перехожу на крик, нервы сдают. Слишком много навалилось за последнее время, я устала все держать в себе. — Хочешь знать, почему я позволила ему поцеловать себя? Я в него с детства влюблена, — сейчас уже не имеет смысла разыгрывать из себя святую невинность.
— Тихо… Не кричи, Аврора, — он косится на ворота, возле которых стоят два охранника, я забыла, что мы не одни. — Они пожалуются Иссаму, что я позволил женщине на меня кричать, — Тарик абсолютно серьезен, в его голосе даже слышатся предупреждающие нотки.
— Мне тебя ударить хочется, — и я не шучу.
— Твои глаза сверкают, как звезды, когда ты злишься, — произносит он. Пальцы Тарика перестают сжимать подбородок. Большим пальцем нежно оглаживает нижнюю губу, оттягивает ее вниз. — Я не могу на тебе жениться, — с сожалением и злостью.
Я не спешу напоминать, что замуж за него не вышла бы ни при каких обстоятельствах. Я в нем никогда не видела мужчину. Мужчину в полном смысле этого слова я видела только в Севере.
Отшатываюсь, когда Тарик наклоняется ко мне, тянется к губам.
— Не надо, — мотнув головой, упираюсь ладонью в грудь. Как же отличается его тело от крепкого торса Мирона. Тарик — желе, Север — гранит.
— Я хочу тебя поцеловать, — злится Тарик. В нем взыграла мужская гордость, ему хочется доказать, что он лучше
