Жемчуг проклятых - Маргарет Брентон

— Контрабанда.

Ронан, пожалуй, был самой отпетой личностью из всех, кого она встречала.

— Так ты еще и контрабандой занимаешься? В придачу в браконьерству?

— Нет, мне лень, — отозвался Ронан, колдуя над котелком. — Зато раньше этой пещерой пользовались контрабандисты. Вывозили из страны сукно и овчину и завозили чай, чтоб пошлину не платить. Потом их, наверное, перебили, а запасы остались. Нам же лучше. Кстати, если хочешь, я могу и тебе чаю отсыпать. Домой унесешь.

— Нет уж спасибо.

— Точно не хочешь?

— Обойдусь как-нибудь.

Сьюзен и Дженни хвастались воротничками из контрабандных голландских кружев и предлагали сказать, где их можно купить задешево, но Агнесс была непреклонна. Пусть хоть пол-Йоркшира одевается в контрабанду! Она все равно не преступит закон. Поэтому замашки Ронана приводили ее в тихое отчаяние.

— И как ты только нашел эту пещеру?

— Отец помог. Лет пять назад дело было, мы проводили лето в нашем особняке возле Харроугейта, не так далеко отсюда. Стоял канун Иоанна Крестителя, я весь вечер носился по окрестным лесам и, как последний идиот, искал цветок папоротника, чтобы видеть все сокрытое. Надеялся, что найду клад, и тогда мы с матушкой купим личный корабль и точно уплывем отсюда. Это я сейчас не верю ни в волшебство, ни в столоверчение, ни в прочую дребедень, а тогда был совсем глупый — ну, двенадцать лет, что ты хочешь? — оправдывался Ронан. — Ничерта, конечно, не нашел, только прошлялся допоздна. Как, думаю, прокрасться в детскую, чтобы отец не поймал и шкуру не спустил? Лестница наверх как раз напротив его кабинета, чтобы ему видно было, кто куда шастает. Иду на цыпочках, даже дышать боюсь, вдруг вижу, что у него горит свет. Мне бы юркнуть мимо, но так захотелось посмотреть, чего он там полуночничает. Мы всегда рано ложились — в девять чтение Библии, общая молитва и на боковую. А тут такое! Сунул нос в дверь и вижу — на столе стоит открытый сундук, и отец в него руку запустил и как будто что-то перебирает. Меня такое любопытство разобрало, что я вообще про все забыл. Шагнул вперед, а отец как обернется! Ох, что потом было! Я даже подумать не мог, что он так озвереет. Прежде он лишь раз так меня избил, что меня потом полдня водой с лауданумом отпаивали. Но тогда-то мне за дело прилетело, а тут за что? Я же ничего такого не делал! А у него еще и трости под рукой не было, зато на стене висело ружье. Я вообще не трус, ты не подумай.

— Да я и не думаю, — успокоила его Агнесс, расчесывая волосы Мэри своим гребнем. Волосы у нее были удивительные — мягкие, гладкие и такие густые, что гребень мог запросто в них затеряться.

— Ну вот. Просто тогда я посмотрел ему в глаза и увидел свою смерть. Ни на секунду не сомневался, что если сам не удеру, меня из кабинета за ноги выволокут. Я бежал и не разбирал дороги, наверное, всю ночь бежал. Под утро заснул в чьем-то коровнике, потом надоил себе молока прямо в рот и снова побежал. По дороге какой-то крестьян пожалел меня и кинул ломоть хлеба с беконом, а я даже спасибо не мог сказать. Весь разум как отбило, и слова не получались. Наверное, у нас с матушкой на самом деле дурная наследственность, раз уж нас так накрывает безумие. Я бродил как дикий зверь, питался ягодами и сырыми грибами, таскал еду у жнецов, стоило им отвернуться. Потом добрел до реки и пошел против течения, вдруг смотрю — пещера. В ней было так спокойно. Я сразу подумал, что если понадобится, мы с матушкой сможем здесь укрыться. Это, наверное, была моя первая мысль за неделю. Тут-то я вспомнил, что матушка осталась дома и что мне нужно идти к ней. Домой я добирался еще несколько дней. Самое забавное, что отец не стал меня бить, чтобы не марать о меня трость — такой я был грязный. Спросил только, где я был, не на третьей ли дороге.

— Где-где? — насторожилась Агнесс.

— На третьей дороге. Наверное, какой-то тракт. Я у матушки спрашивал, она тоже не знает. Но так или иначе, отец пустил меня в дом, хотя предупредил, что если я еще раз сбегу, назад могу не возвращаться. А пещеру я запомнил. Видишь, как она мне пригодилась. Нест, ты чего?

Бывает такой ужас, когда кажется, что в груди открывается дыра и через нее из тела вытекают все силы, начиная с ног, которые внезапно слабеют. Если бы Агнесс стояла, то рухнула бы на землю, а так лишь уронила гребень и прикрыла рот ладонью.

— Ох, Ронан, у нас такие неприятности, такие!

Как сказать ему, что уже повстречала его отца? И что он за ними пришел.

— Твоя фамилия Хант? — наконец спросила она.

Мэри отшатнулась и глухо зарычала. И тогда Агнесс поведала все, что знала.

Пока она говорила, над котелком вздулась пена и Ронан, тихо чертыхаясь, снял его с огня. Ручка котелка нагрелась, но толстые перчатки защищали его ладони от раскаленного металла. Затем Ронан зачерпнул чай в две глиняные кружки с щербатыми краями и присел рядом с Агнесс.

— Ну, чего-то такого я и ждал. Только надеялся, что он решит, будто мы удрали в Дувр, а оттуда в Кале. А он оказался умнее. Как думаешь, Нест, он нас уже выследил?

— Сомневаюсь.

— А зачем он тогда околачивается в Линден-эбби?

— Мне кажется, у него какие-то счеты к моему дядюшке.

— Да брось. Твой дядюшка ведь пастор? Значит, тоже святоша, одного поля ягоды. Скорее уж оба замышляют что-то против нас всех.

— Ничего подобного! Мистер Линден совсем не такой. Он строгий, конечно, зато он истинный джентльмен. И очень красивый, — неожиданно для себя добавила Агнесс.

Ронан пробурчал что-то себе под нос и раздражено выплеснул чай.

— А по кому твой отец носит траур? — спросила девушка наобум, лишь бы разрядить ситуацию.

— Он что, траур носит? — заинтересовался Ронан. — Наверное, тетушка Джин преставилась. Теперь чертей в аду дрессирует.

— Ронан, ну как так можно?

— Еще как можно. Тетушка Джин воспитала отца, и меня пыталась воспитывать. Каждый год меня ссылали к ней в Эйршир, пока… — Ронан замялся, — пока она сама не отказалась меня принимать. Ну и ладно, было б о чем сожалеть. Тоска зеленая всю неделю, но самый кошмар — воскресенье. Такая тишина стояла, что хотелось заорать, просто чтоб убедиться, что еще не помер. Никаких забав, только чтение Библии. Вот почему стрелять из лука в воскресенье это забава, а хлестать меня розгой — нет, при том, что улыбочка у тети Джин была от уха до уха?

Агнесс оглянулась на Мэри, которая свернулась на овчине спиной к ним и, кажется, спала. Как хорошо, что она не разбирает слова.

— И что ты будешь делать?

Ронан сидел так близко, что она чувствовала его запах — пота, дыма и горьких трав.

— Мне нужно вернуться в наш особняк, — прошептал он, — найти тот сундук и посмотреть, что в нем. Сдается мне, там какие-то бумаги. Что-то, что имеет отношение к моей матери. Справка о крещении, или завещание, где она упомянута, или выписки с банковских счетов. Я ведь даже не знаю, в каком приходе она родилась и есть ли у нее семья. Отец никогда не упоминал ее прошлое, а матушка говорила, что она откуда-то с севера, из Шотландии. А что если она богатая наследница? Представляешь, Нест? Вдруг отыщутся родственники, которые смогут ей помочь?