Правосудие с короткими ногами - Опанасий Заколебанский

Я ударил его ногой в пах, так, что он еще больше согнулся - как раз, чтобы я мог вмазать по шее. Я побоялся за целость кости, когда под моим ударом он рухнул на паркет. Не его кости - моей.

Схватив его за ноги, затащил в комнату, ковер при этом задрался и мешал. Ага, зато сгодится.

Вскоре скатанный в трубочку ковер валялся за диваном, а я осторожно крался по коридору.

Глава 17.

Звуки. Звуки. Мой напряженный слух пытается задержаться на каждом из них. Вот кто-то кашляет надсаженно где-то внизу; похожее на стариковское шарканье раздается с лестницы, стихает; собака лает под дождем, который шумно бьет в стекла; в комнате рядом потрескивают дрова в камине. Здесь все пропитано тревогой и опасностью.

Ворчит дверь, словно предупреждая меня, и я успеваю спрятаться в нише рядом с теплой печной трубой. Зажегся свет и шаги невидимого мне человека проследовали в конец коридора. Примерно с минуту было тихо, затем раздался рев унитаза и шаги направились обратно. Снова темно.

А чего я собственно добиваюсь? Ну, допустим, найду я ее, а она как заорет, как позовет своих орясин - тут мне и крышка.

Ну ты, Прутиков, и трус, оказывается. Когда это ты боялся к бабам по ночам ходить?

Как же мне ее найти? Попробуем логически мыслить.

Если она хозяйка, то должна жить в самой лучшей комнате, причем выходящей на передний фасад, чтобы можно было видеть приезжающих.

Молодец. Уже есть что-то. Пойдем дальше. Где тут лучшая комната? Наверху? Внизу? Это определить трудно. Может спросить?

Ха! Ха! Ха! Как смешно. А впрочим, если у Захара только. Он сопротивляться не будет. Шейка как у воробышка - пусть только пикнет.

Я спускаюсь по каменной лестнице, в темноте ощупывая каждую ступеньку. Внизу свет и шепот людей.

Так вот где она. Ясно: не будут же два обалдуя сидеть возле пустой комнаты. Спать давно пора. Значит кого-то охраняют. Изнутри пройти не удасться. Может снаружи. Ее комната почти под моей.

Я карабкаюсь вверх и возвращаюсь к себе.

Окно насмерть задраено. Что же делать?

Труба!

Я сунул руку внутрь - она вся оказалась в саже. Еще ни разу не приходилось этого делать, но выхода нет - надо лезть.

Оказывается сажа - штука скользкая. Два раза я сползал вниз, стараясь при этом произвести как можно меньше шума. Но отчаянная злость толкала меня вперед.

В том месте, где соединяются трубы, я вдруг, потерял опору и снова заскользил вниз, но уже не к себе, а куда-то в сторону. Так это же здорово. Не надо на крышу лезть, а потом спускаться, да еще собаки на улице - я уже наверняка на месте.

Ошибочка вышла. Комната не производила впечатления жилой - голые полы и стены.

Я подошел к двери и приник глазом к замочной скважине. Оказывается я промахнулся и совсем рядом с этими двумя.

- Что-то Махмуд опаздывает, - говорит один другому.

- А ты его хоть раз видел?

- Нет.

- Говорят, он сквозь стены ходить может, - лицо первого приняло зловещее выражение и он посмотрел в обе стороны коридора.

- Иди ты, - второй тоже тревожно оглянулся. - А кто он такой?

- Да какой-то шаман негритосовский. Его хозяйка из Африки выписала, что бы он ей сеансы магии устраивал. Сегодня должен был приехать. А мне жутко интересно посмотреть на него.

- Ахла-махла-кузай-задахла! - я пинком распахнул двери и вывалился наружу, протягивая свои черные руки, чтобы не было сомнений в моей рассовой принадлежности.

- О, приехал, - первый от испуга потерял сознание, а второй испуганно оскалился.

- Ав! - клацнул я зубами перед его носом и он тоже вышел из игры.

Я рассадил их по местам, как будто уснули, и заглянул внутрь комнаты.

Будуар императрицы: огромная кровать с шелковым балдахином на ажурных тонких колоннах; изумительный запах - смесь тонких ароматов; тоскливый свет ночника.

И женщина!

Афродита!

Она лежала в прозрачной ночной рубашке, тонкая, теплая, нежная. Я опустился на пол и, неслышно подполз к изголовью кровати, и смотрел на нее, не в силах решиться разбудить.

- Эмилия, - наконец позвал я.

Она шелохнулась, повернула ко мне свою прелестную головку.

- Это я, - я побоялся, что моя чернильная рожа испугает ее и предусмотрительно повернул зрачок ночника в ее сторону.

- Я пришел, чтобы помочь тебе. - продолжил, не дождавшись ответа.

Она протянула мне свою руку и я жадно припал к ней губами.

- Скажи мне, кто я? - наконец прозвучал ее голос.

- Ты - Эмилия.

- А кто такая Паша? - она присела, подмяв подушку под колени.

- Это другая женщина. Не ты. Ты - хорошая, добрая.

- Почему ты черный? - без оттенков, механический, голос.

Эх, Веню бы сюда.

- Скажи, Эмилия, где мои друзья?

- Паша знает.

- Спроси у нее.

- Она не хочет говорить.

Ладно. Надо сматываться отсюда. Но только вместе с ней.

- Милая, подожди меня здесь. Никуда не уходи. Я скоро приду.

Я стал соображать, каким образом разузнать куда дели пленных. Ведь были же у нее помощники. Кто? Водитель.

- Где твой водитель?

- В пристрое, - все так же сухо протянула она.

- Умоляю, будь здесь.

- Хорошо, - она послушно легла.

- Умница.

Я высунул голову в коридор, осмотревшись, пробежал к стеклянному павильону, соединявшему пристрой. В здании опасаться было нечего - все мирно спали. А вот на улице - там собаки. Надо будет подумать, как выбраться.

Я доковылял до пристроя. Из щели в воротцах струился яркий свет и слышны были голоса играющих в карты людей. Двое.

- Ты по что мухлюешь? - сиплый голос гневно взвизгнул.

- Да ты что? - вякнул второй, шепелявый.

Коренастый обладатель сиплого голоса схватил шепелявого за грудки, приподнял и бросил обратно на инструментный ящик.

- Ладно, ладно. Вот карта. А у тебя все равно больше.

Коренастый обиженно засопел, а шепелявый ударил его два раза картами по носу.

- Надо было на деньги играть, - сожалеючи произнес он.

Я поскреб ногтями по плинтусу. Звук привлек внимание игравших. Шепелявый потянулся за монтировкой.

- Опять крыса. Недавно ведь травили.

- Боюсь я их - хвосты такие противные, голые, - коренастый передернулся.

- Пойду, шугану.

Лиловая тень загородила свет лампочки и я вжался в холодное стекло павильона.

Как только показалась лысина шепелявого, я рубанул его ладонями по ушам. Негромкий хлопок и тело обмякло.

- Тихо, тихо. Не торопись падать, - прошептал я и принял его массу, оттащил в сторонку и упал вместе с ним, потом выполз и перекатил его тело с себя на спину.

- Эй, Гога. Ну что, убил?

Я стащил с безмолвного Гоги носок и скомкав его, бросил в комнату.

Судя по раздавшемуся визгу, он благополучно был принят за крысу. Я запрыгнул следом и набросился на коренастого. Повалил его на кафельный пол и схватив за горло, пообещал сдавить, если он не скажет того, что мне нужно.