Русская Армия в изгнании. Том 13 - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сам я должен был стать во главе части штаба, предназначенной к отправке. При Главнокомандующем оставался во главе других отделов штаба генерал Кусонский. Чины штаба должны были следовать в Сербию на пароходе «Керасунд», который должен был зайти за гвардейскими казаками и кубанцами на Лемнос.
22 мая началась, наконец, давно жданная отправка первой части наших войск в Болгарию и Сербию. К этому времени состав армии достигал следующих цифр: в Константинополе расположился штаб, Конвой Главнокомандующего и Штабной Ординарческий эскадрон, в составе всего 109 офицеров и 575 солдат и казаков.
В Галлиполи 1-й армейский корпус, в составе 9363 офицеров и 14 698 солдат; Донской корпус, в составе 1977 офицеров и 5690 казаков; и в Кабадже бригада генерала Фицхелаурова, в составе 218 офицеров и 1059 казаков. Всего в армии состояло 12 833 офицера и 29 816 казаков и солдат. При армии состояло 2000 женщин и 459 детей.
В двадцатых числах мая 1921 года было получено разрешение сербского правительства об отправке еще полуторы тысячи человек на работы по сбору военной добычи, оставленной болгарами и немцами на Салоникском фронте. Таким образом, первая партия должна была следовать в Сербию уже в составе 5000 человек, а не 3500.
За исключением 400 человек Конвоя Главнокомандующего, все эти 5000 должны были, по приказанию генерала Врангеля, грузиться с Лемноса. Для этого были предназначены гвардейские казаки (л. – гв. Казачий дивизион и л. – гв. Атаманский), Кубанская дивизия54 и Донской Технический полк. Кубанская дивизия была составлена из всех частей Кубанского корпуса. К сведению частей мы приступили для сокращения неизбежных расходов по содержанию командного состава, а также вследствие незначительного состава самих частей, что явилось следствием выхода из них казаков, убывших в Совдепию, в Грецию и записавшихся в Бразилию. Кубанская дивизия была составлена из трех полков и Кубанского гвардейского дивизиона55 (бывший Конвой Его Величества). К ней был прикомандирован Донской Технический полк.
Гвардейские казаки и Конвой Главнокомандующего составляли особый Гвардейский казачий отряд, во главе которого был поставлен полковник Упорников. Для командования Кубанской казачьей дивизией был назначен генерал Фостиков56. После погрузки кубанцев на Лемносе осталось еще около 1000 офицеров и казаков и Алексеевское военное училище, перешедшие в непосредственное подчинение генералу Абрамову.
Для перевозки были назначены французами «Кюрасунд» и «Решид-паша». 28 мая из Константинополя на Лемнос вышел пароход «Решид-паша». На него накануне был погружен Конвой Главнокомандующего. 2 июня отошел «Кюрасунд», на который погрузились назначенные к отправке в Сербию части моего штаба. Перед посадкой Конвоя французы потребовали его разоружения. Дабы избежать новых осложнений, я приказал полковнику Упорникову сдать им неисправное оружие, а остальное перегрузить на «Решид-пашу», укрыто от французов. (Союзники считали, что присутствие на занятой ими территории русской вооруженной силы противно международным правилам об интернировании и разоружении. Генерал Врангель же опасался, что разоружение поставило бы войска в полную зависимость от союзников, и решительно отказывался. Когда же выяснилась возможность перевода на Балканы, союзники требовали эвакуации в первую очередь Галлиполийского гарнизона, как расположенного вблизи Константинополя. Генерал Врангель хотел сохранить этот козырь в своих руках до конца. Поэтому между двумя сторонами начались столкновения, принявшие по временам очень острый характер.) Это и было сделано и прошло без всяких осложнений. Конечно, французы отлично знали, что оружие везется с собой, но французские офицеры делали вид, что не замечают наших винтовок и пулеметов.
29 мая вечером «Решид-паша» вышел в Мудросский залив и 30 числа приступил к погрузке. На него погрузились Донской технический полк и часть кубанцев. 31 мая «Решид-паша» вышел в Салоники, куда прибыл к вечеру того же дня. «Керасунд» подошел к Лемносу 3 июня и приступил к погрузке гвардейских казаков и другой части кубанцев.
Но не обошлось все же без инцидентов. Очень нехорошее впечатление произвело на греков прибытие наших частей на пароходах под турецким флагом, в то время как греки находились с турками в войне. Когда «Решид-паша» подошел к пристани, то немедленно же к месту выгрузки были подведены греческие войска, дабы изолировать наши части от города. Становясь кругом выгружавшихся, греки зарядили винтовки. Положение создавалось несколько напряженное, впрочем, скоро все успокоилось, чему способствовало то, что трубачи Конвоя сыграли греческий гимн и что наши салютовали грекам.
При отправлении наших частей с «Керасундом» выяснилось, что на обоих пароходах находилось не 5000 человек, а 5300. Генерал Шарпи дал категорическое приказание с пароходов больше 5000 человек на берег в Салониках не спускать. Генерал Врангель телеграфировал тогда в Париж генералу Миллеру о необходимости давления из центра на местные власти, дабы они не мешали нам в нашей работе по расселению армии. Результат переговоров был для нас вполне удовлетворительным, так как генерал Миллер получил заверение, что генералу Шарпи будет указано из Парижа о необходимости все вопросы о расселении предоставить генералу Врангелю.
Новая моя поездка на Балканы и в Париж
Имея уже определенные данные об ассигновании 400 000 долларов Бахметевым, я вновь, по желанию генерала Врангеля, отправился в Болгарию. Болгария уже приняла 2000 казаков на работы, и теперь надо было добиваться принятия новых контингентов с содержанием их на наш счет. С другой стороны, надо было договориться с болгарскими и сербскими властями о тех условиях в отношении административного устройства и сохранения нашей организации, в каких будут находиться прибывшие наши части.
Тут необходимо остановиться на тех сотрудниках, которые должны были прийти мне на помощь. Наш посланник Петряев не принадлежал к дипломатическому корпусу, а состоял до революции консулом. Но, несмотря на это, он завоевал себе исключительное положение как среди дипломатов других стран, так и среди болгарских властей. Человек это был общительный, очень умный и большой знаток болгарской психологии. Хорошо расценивал политическое положение Болгарии, находившейся в то время под управлением Земледельческой партии, склонной к уклону налево. Армия во многом ему обязана в отношении своего приема Болгарией. Но он не раз предупреждал меня, что со стороны Стамболийского можно ожидать всяких сдвигов, и советовал не очень доверять его заявлениям. В вопросе приема наших контингентов Болгарией имели значение многие побуждения.
Во-первых, несмотря на то что Болгария участвовала в войне против союзников и даже имела две дивизии против нас
