Средневековье - Владислав Карнацевич

Согласно письму Понсара, братьям ордена запрещалось принимать участие в сборе пожертвований во время мессы, держать детей над купелью во время крещения и ночевать под одной крышей с женщиной. Всякого, кто нарушит эти запреты, бросали в темницу. Если это заявление Понсара де Жизи еще можно было счесть простым недовольством суровой дисциплиной ордена, то остальные обвинения были куда более серьезны. Так, например, магистры и приоры, принимавшие в орден братьев и сестер, после того, как эти сестры давали обет покорности, целомудрия и бедности, якобы лишали их невинности. Для магистров самым обычным делом было даже принуждение к сожительству девиц «определенного возраста, которые думали, что вступают в орден для спасения души своей». У этих сестер потом рождались дети, и магистры принимали этих детей в члены ордена, хотя по Уставу прием незаконнорожденных запрещен. На самом же деле вступить в орден могли даже воры и убийцы, «если у них водились денежки». Приоры местных отделений ордена торговались с новыми братьями по поводу платы за вступление, а это значит, что многие братья виновны были в грехе симонии и заслуживали отлучения от церкви. К тому же приоры были еще и клятвопреступниками, ибо заставляли новичков клясться всеми святыми, что никаких взяток при вступлении в орден они не давали. Если же кто-то из братьев раздражал того или иного приора, тот давал взятку командору провинции, который мог отправить «виновного» за море. Тех, кто покидал орден, насильно возвращали. Среди тамплиеров нередки были ссоры и распри… Хотя Понсар де Жизи и утверждал, что большая часть всего, что было написано в этом доносе, фальсификация, доверие к нему со стороны комиссии было серьезно подорвано.

Несмотря на это, к началу мая 1310 года уже почти шестьсот тамплиеров пришли к решению защищать орден, полностью отрицая истинность вырванных у них в начале следствия признаний, сделанных либо перед инквизиторами в 1307 году, либо перед епископами в 1309 году. Тамплиеры надеялись, что их поверенными в деле защиты ордена будут его высшие руководители. Но те, предали своих людей, отказываясь брать на себя защиту, ссылаясь на неграмотность, и более всего уповали на то, что их личные дела будут рассмотрены Папой Римским. Тогда храмовники выбрали своими поверенными двух авторитетных тамплиеров: Пьера де Болонья, прокуратора ордена при папском дворе, и Рено де Провена, приора Орлеана.

31 марта 1310 года пришедшим к нему судебным клеркам Пьер де Болонья заявил, что тамплиеров необходимо освободить, чтобы они имели возможность по-настоящему защищать свой орден и присутствовать на готовящемся

Вьенском церковном соборе лично. Сделанные же ранее признания нельзя считать основой для обвинений по адресу ордена, поскольку все они – и это совершенно очевидно – лживы и «делались под воздействием смертного ужаса после тяжких пыток, которым подвергались многие тамплиеры, а если кого-то из них и не пытали, то все равно угрожали пыткой и показывали, как пытают других, чтобы они видели, как те говорят то, чего от них добиваются их мучители». Другие были совращены посулами и лестью. Все это делалось настолько открыто и настолько хорошо всем известно, что правду уже не скроешь. Так говорил адвокат ордена.

На следующий день выступил перед судьями и Рено де Провен, который пошел дальше Пьера де Болоньи. Будучи искусным правоведом, приор Орлеана указал на многочисленные нарушения судебной процедуры, умело сыграл на тонкостях юридической практики того времени.

Без сомнения, можно утверждать, что де Болонья и де Провен сделали практически все от них зависящее, чтобы дать ордену шанс на реабилитацию. Положение первого из них, правда, осложнялось тем, что в ноябре 1307 года во время первых допросов в Париже он признал, что отрекался от Христа и плевал на Святое распятие, и что приор сказал ему, будто совершить акт мужеложства с другими братьями не есть грех, хотя сам он никогда гомосексуальных связей не имел, и что его во время приема в орден целовали в губы, в пупок и «в срамное заднее место». Тогда, в конце 1307 года, он поклялся спасением собственной души, что говорит правду. Рено де Провена допрашивали в тот же день, что и Пьера де Болонью, но он проявил тогда большее тактическое искусство, не ответив прямо ни на один из поставленных каверзных вопросов.

Этим образованным священникам помогали два рыцаря – Гийом де Шанбонне и Бертран де Сартиж. Каждый из них отдал ордену по тридцать лет своей жизни. На первых для них епископальных слушаниях в 1309 году они наотрез отказались признавать за собой или за всем орденом Храма какую-либо вину.

Филипп IV забеспокоился, ведь дело принимало неожиданный для него оборот. Чиновники «подкинули» комиссии нескольких свидетелей в противовес появившимся защитникам. Некоторые из этих свидетелей были мирянами, и их показания основывались лишь на слухах. Они рассказывали о существовании тайного Устава, неприличных собраниях, ужасных тюрьмах ордена. Характерны показания оруженосца Николя Симона, который ничего не смог добавить к этим россказням и сказал, что ничего не знает о предъявленных ордену обвинениях, «однако давно подозревал, что упомянутый орден нехорош».

Видя, что папская комиссия дает все возможности тамплиерам для защиты, Филипп Красивый решил переключиться на епископские расследования по делам отдельных членов ордена. Главную ставку он сделал на следствие в провинции Сане, куда в то время входил и Париж. Архиепископом Санским был Филипп де Мариньи – брат восходящей звезды королевского правительства Ангеррана де Мариньи. Он должен был собрать провинциальный церковный собор, чтобы еще до Вселенского собора вынести вердикты по делу некоторых тамплиеров, находившихся на его территории. Поняв, что такой собор будет направлен в первую очередь против тех, кто защищал орден перед лицом папских уполномоченных в Париже, Пьер де Болонья подал апелляцию председателю папской комиссии архиепископу Нарбона Жилю Анселену. Последний же, не желая ссориться с королем, попросту устранился от рассмотрения этого протеста. Тем временем архиепископ Санский делал свое дело. Около полусотни тамплиеров, вызвавшихся защищать орден перед папской комиссией, были сожжены по приговору епископского суда в предместье Парижа. Это было наглядной иллюстрацией того, что терпение короля исчерпалось и рыцарям-храмовникам все равно не избежать осуждения. Через несколько дней еще четверо тамплиеров встретили свою смерть на костре, а прах бывшего казначея парижского Тампля Жана де Тура был извлечен из могилы и сожжен. Вскоре девять человек были сожжены в Санлисе по приказу совета провинции Реймс. Так вопрос решался и без участия папской комиссии, которая либо не могла, либо не хотела что-либо этому противопоставить.

Вскоре на допрос в провинциальный суд был вызван и Рено де Провен – как частное лицо и уроженец провинции Сане. Он был лишен своего сана и не мог более выполнять функции защитника тамплиеров. Без вести пропал Пьер де Болонья… Через небольшой промежуток времени документы начали описывать совсем других обвиняемых – смирившихся. Историки полагают, что в темницах перед допросами со стороны папской комиссии с этими тамплиерами «работали» люди короля, впечатлила «адвокатов ордена» и казнь рыцарей в Париже. На заседания комиссии свободный доступ имели и Гийом Парижский, и Гийом де Ногаре. Вероятно, в их присутствии прошедшие через пытки подследственные не спешили отказываться от своих признаний. В конце 1310-го и первой половине 1311 года многие из тех тамплиеров, которые ранее собирался защищать орден, теперь всячески открещивались от этого решения. Они ссылались на внезапные приступы болезни, дурные советы и т. д. Протоколы заседаний папской комиссии свидетельствовали, что многие при этом были сильно напуганы.

Созванный папой в октябре 1311 года во Вьенне XV Вселенский собор отказался уничтожить самый могущественный союз рыцарей-крестоносцев: лишь пять кардиналов из 140 проголосовали за упразднение ордена, остальные приняли решение просить для него защиты. Кардиналы требовали беспристрастного расследования. Так обозначилась попытка воспрепятствовать тому, чтобы светские власти диктовали свои условия церковным. Хотя, не исключено, что большее значение имел для кардиналов вопрос о том, кто будет делить имущество храмовников. Сам Климент настаивал, чтобы оно было передано рыцарям ордена Св. Иоанна – то есть госпитальерам. В ходе собора произошел драматический эпизод, когда неожиданно явились девять тамплиеров, заявивших, что они хотят защищать орден. По их утверждению, в окрестностях Лиона находилось еще полторы-две тысячи братьев. Напуганный неожиданным поворотом дела папа приказал арестовать незваных гостей. Влияние на кардиналов падало. Многие из них открыто говорили о том, что после перерыва собор следует перенести в другой город, где не будет опасности вмешательства французского короля.