Уроки любви - Людмила Бояджиева

Она опомнилась, увидав перед собой пару сурков — встав на задние лапки, зверьки уставились черными блестящими бусинками глаз на поющую женщину, и даже не попытались скрыться, когда она замолкла и шагнула навстречу. Чувствуя себя счастливой и невесомой, Эжени сбежала с обрыва.

Дождь едва накрапывал, на дороге возле светлого автомобиля стоял большой черный и какой-то человек объяснялся с размахивающим руками шофером.

— Что произошло, Лухано? — подойдя, спросила Эжени и гордо выпрямилась. — Это мой шофер, сеньор. У вас какие-то претензии?

Высокий мужчина с покрытым грязью лицом не моргая смотрел на нее голубыми, невероятно голубыми на фоне коричневых разводов глазами.

— Простите, я только хотел помочь, — сказал незнакомец по-французски с сильным акцентом. — Сеньора не испанка?

— У меня не заводится мотор. — Вмешался Лухано. — Господин пытался там что-то сделать, но все без толку.

— Боюсь, мне придется взять вас на буксир и притащить до ближайшего городка.

— Мне нужно в Сан-Себастьян. Я очень голодна и совершенно замерзла. — Только тут Эжени заметила, что все еще сжимает в руке мокрую блузку и попыталась прикрыть ею обнаженную грудь. — И если вам, уважаемый сеньор, безразлично, что случится в некоем городке с промокшей, уставшей дамой, — можете спокойно следовать своей дорогой.

— Ох, я в самом деле чудак! — Мужчина хлопнул себя по лбу. — У меня в машине есть теплые вещи. Живее, я отвезу вас к отелю и мы пришлем кого-то на помощь вашему шоферу. Ведь вам никак нельзя простудиться.

— Это почему же? — Подняла брови Эжени, занимая переднее сидение в черном «мерседесе» незнакомца. — Фу, мне кажется, и юбку лучше оставить здесь. От нее натечет целая лужа. Жаль разводить сырость в столь шикарном автомобиле.

— Пустяки. — Заверил хозяин «мерседеса», но его странная спутница уже сняла широкую мокрую юбку, отбросив ее в придорожные кусты. Оставшаяся на ней короткая батистовая юбчонка, отделанная атласными ленточками, выглядела более чем интимно.

— Ну, где ваши теплые вещи? Я дрожу.

Мужчина тут же набросил на ее плечи свежеотутюженную сорочку и, порывшись в багажнике, принес светлые брюки.

— Боюсь, размер не подойдет, но умоляю вас одеться и выпить пару глотков. — Он протянул ей серебряную фляжку с каким-то гербом. — Вы не имеете право рисковать голосом.

— О чем вы? А, подслушали, как я приветствовала грозу? — Эжени сделала два глотка из фляжки и задохнулась. — Да я скорее потеряю голос от вашего спирта!

— Это очень крепкая граппа — итальянская виноградная водка. Мое единственное лекарство от всяких хворей. — мужчина завел мотор.

— И часто вы болеете?

— Я не пьяница, если вы это имеете в виду, мадемуазель. Так едем домой?

Эжени закрыла глаза:

— Спасибо, вы меня спасли. Кажется, я и впрямь согрелась. Правда, брюки придется отдать в стирку… Да вам и самим не помешало бы принять горячую ванну.

Мужчина заглянул в зеркальце на стекле и расхохотался:

— Я-то думал, что это вы — настоящее чучело. На дороге была жуткая пыль, а пока я возился с вашим авто еще поднялся ветер. А потом — дождь!

Эжени, полюбовавшись на свое отражение, даже не подумала отереть размазанную грязь. С ее мокрых волос капала вода на белую рубашку незнакомца.

— Я снимаю виллу в Сан-Себастьяне. И ввиду особых обстоятельств окажусь радушной хозяйкой — позволю вам вымыться, а моя горничная проведет в порядок эти вещи. — Она покосилась на сорочку и светлые брюки, стянутые на ее талии широким ремнем. — У вас неплохой вкус и, кажется, планы остановиться на морском курорте.

— Вы проницательны: я собирался пару дней провести на пляже. Устал. И в городе уже жарковато… А вы ведь не француженка. Скорее, славянка — полька или русская. — мужчина не отрывал голубых глаз от дороги. Эжени покосилась на его профиль, отметив. что даже в грязи и со слипшимися волосами водитель выглядит не хуже, чем Дуглас Фербэнкс.

— Угадали.

— А что вы прячете под тоненькой юбочкой? Награбленные деньги, секретные карты?

Эжени непроизвольно притронулась к пакету с письмом Шарля, который. чтобы спасти от грозы, спрятала за резинку шелковых трусиков.

— Любовные письма и телеграммы. Вы слишком любопытны, сеньор путешественник. Кстати, судя по произношению, вы тоже — далеко не француз, и по внешности — отнюдь не испанец.

— Ошиблись. Мой дед — чистокровный баск. Знаете, это такие ребята, что ходят в беретиках и гольфах.

— Ого! Посмотрите назад! Свинцовое страшилище преследует нас, движется по всему горизонту. Надо поторопиться, иначе вашу машину понесут на плаву горные потоки. — Глаза Эжени озорно сверкнули. — К счастью, до «Фрески» осталось совсем немного. Моя вилла называется «Прохладная». Больше подошло бы сейчас что-нибудь «Сухое» или «Теплое».

Горничная и экономка, выбежавшие встречать незнакомый автомобиль, были поражены видом хозяйки. Поддерживая двумя руками спадающие мужские брюки, она командовала неизвестным сеньором, выглядевшим как сельский пастух после трудового дня.

— Никаких отговорок. Вы спасли меня и вы — мой гость. К тому же — я в ваших брюках, сеньор… Ванну для сеньора, Жанна, багаж гостя — в спальню второго этажа. И еще пошли кого-нибудь на помощь Лухано. Он застрял в десяти километрах южнее Неверильи. Я поднимусь к себе и через полчаса здесь должен быть накрыт отличный обед.

Эжени быстро оглядела столовую: даже букеты белых лилий, обилие хрусталя и обитая светлым шелком мебель не придавали сейчас комнате обычного парадного блеска — за широкими дверьми веранды беспокойно темнело взбунтовавшееся море, сплошь покрытое вспененными гребнями. В сумрачном, взлохмаченном ветром саду шумел подоспевший за беглецами ливень.

Резкий порыв сквозняка захлопнул оконные ставни, раздул парусом полотняные занавеси на террасе. Жанна с визгом кинулась запирать двери и окна.

— Приходил посыльный от сеньоры Борден, вон на столе круглую коробку оставил и пакет. — На ходу сообщила она.

— Как мило! Фанни проиграла мне шляпу и поторопилась прислать фант. — Эжени взялась за крышку коробки, но, передумав, повернулась к гостю. Он стоял на пороге комнаты, по-моряцки расставив ноги и запустив грязные руки в карманы мокрых, липнущих к бедрам брюк. В его сумрачном взгляде исподлобья не было и капли былого добродушия.

— Вы лихо распоряжаетесь людьми, прекрасная певунья. Или это относится только к представителям сильного пола?

— Это относится к вымокшим, вывоженным в грязи и абсолютно бездомным странникам. Ведь вы собирались остановиться в отеле? И вам кажется, что такой костюм порадует постояльцев «Короны» или «Ривьеры»? — Эжени подошла к нему, едва не касаясь грудь., и лукаво заглянула в глаза. — Признайтесь, в отеле вас ждет дама? Если так, то с сожалением отпускаю вас, отважный незнакомец, в ее горячие объятия… А если я была чересчур навязчивой, простите.