Улица милосердия - Дженнифер Хей

Она объяснила процесс снова. На этот раз Шэннон взорвалась.

– Че за херня? – кипятилась она. – А на хрен я сегодня пришла тогда?

Клаудия ответила:

– Чтобы у нас состоялся этот разговор.

– То есть я просто, блядь, потратила время! Сначала меня сфоткал какой-то придурок, а теперь вы мне говорите, что…

– Стоп-стоп, что? – нахмурилась Клаудия. – Вас кто-то фотографировал?

– Один из этих придурков снаружи. Еще раз его увижу, глаз на жопу натяну.

Шэннон выпрямила спину: теперь она была полностью в сознании и часто моргала, ее зрачки расширились. Она казалась встревоженной, но дезориентированной. По профессиональной оценке Клаудии, она очевидно была не в себе.

– Шэннон, я вас не понимаю. Вы можете рассказать, что именно случилось?

– Да ну на хер. – Шэннон неуклюже встала со стула, прикрывая живот рукой. – Я пошла отсюда.

– Подождите, – сказала Клаудия, но без толку, Шэннон уже и след простыл.

«Черта с два она придет в понедельник», – подумала Клаудия.

Для подобной работы требовалась особенная категория людей, и она в эту категорию входила. Большую часть времени она искренне в это верила.

НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД – ГДЕ-ТО ВЕСНОЙ ДВЕ ТЫСЯЧИ ВОСЬМОГО – Клаудия ехала на работу на метро и ее внимание привлекла история в «Глоб». На Оленьем острове кто-то во время пробежки обнаружил выброшенную на берег кучу мусора: черный мусорный мешок, прочный – их обычно используют строители. Из мешка торчала маленькая рука.

В мешке было тело утонувшего ребенка, маленькой девочки лет двух. Ее лицо раздулось до неузнаваемости. Отекшее тельце, завернутое в одеяло «Хэлло Китти», весило двенадцать килограммов. У нее были голубые глаза; уши проколоты, хотя сережек в них не было. На ней был подгузник и розовые хлопковые штанишки c крохотными сердечками.

Кто она и откуда взялась? Следующие несколько месяцев эти вопросы регулярно мелькали в метро на разворотах «Глоб» и «Хералд». У малышки не было отпечатков пальцев: вода сильно повредила кожу на руках. Для читателей обеих газет, как и для всего Бостона, она стала Малышкой Доу[14].

Девочка была найдена босой. Если на ней и была какая-то обувь, то ее похитили волны. Ноготки у нее на ногах были покрашены вишневым лаком – за эту деталь, практически невыносимую в своей пронзительности, позже ухватятся все газеты. Представьте кого-то, надо полагать ее мать, берущую в руки маленькую пухлую ножку и прикладывающую кисточку к каждому крохотному ноготку, и девочку, визжащую от восторга.

Кто-то же ее любил. Это доказывали и штанишки; заметив их в магазине, молодая мама наверняка умилилась этой миниатюрной копии легинсов, которые не так давно, быть может, носила сама.

Изучили рот Малышки Доу: первые моляры уже прорезались, а вторые нет. Зубы регулярно чистились и были в хорошем состоянии. У нее на теле не было никаких отметин, никаких следов насилия или травм. Судя по всему, о ней заботились и хорошо кормили, однако никто так и не заявил о ее пропаже.

Такие розовые штанишки продавались только в «Таргет». Детский размер, номер три. Слово «детский» делало всю эту историю слишком реальной, слишком трагичной, чтобы читать о ней, слишком трагичной, чтобы писать. Представьте эту девочку в розовых легинсах с босыми ногами и ноготками розового цвета. А теперь представьте, как она в них топает.

Ухоженная и хорошо накормленная. Малышка Доу была абсолютно здорова, не считая того, что была мертва.

Никто ее не разыскивал. Как такое возможно? В морге на Олбани-стрит маленькая девочка ждала. Ей присвоили штрихкод и спрятали в пластиковый мешок.

Началось расследование. Проанализировали траекторию волн. Пляж на Оленьем острове смотрел на восток. Береговая охрана высчитала значения обратного дрейфа. Насколько далеко соленая вода может унести двенадцатикилограммовый мешок во время прилива? Вот она, пугающая сила математики: для таких случаев, судя по всему, существовала формула.

Вскрытие не обнаружило ни наркотических веществ, ни патогенов, ни токсинов, ни заболеваний. Причину смерти было не установить. Возможным вариантом была асфиксия, но доказать это было невозможно.

Они извлекли ее ДНК. Волосы девочки, ее одежду и одеяло исследовали на наличие пыльцы, и каким-то чудом, учитывая, что она бог знает сколько времени провела в ледяных водах Атлантики, обнаружили несколько образцов.

Частички пыльцы отправили на исследование в Хьюстон.

ДНК девочки сравнили с образцами из базы данных пропавших детей. Невероятно, но эту работу тоже кто-то делал. Число пропавших детей исчислялось тысячами. Никаких совпадений не обнаружили.

В образцах пыльцы присутствовали частички местной сосны и дуба, смешанные с частицами сажи. Малышка Доу оказалась бостонской девочкой.

Художник из группы судмедэкспертизы составил изображение в фотошопе: пухлые щечки, голубые глаза, золотистые рыжие волосы – пушистые, как сладкая вата. С такими волосами она выделялась бы даже в Бостоне, где точно нет недостатка в рыжих. Кто-нибудь точно должен был узнать эти волосы.

Составное изображение появилось в газетах, на телевидении, на рекламных щитах. В мэрии собрали пресс-конференцию. Полиция обратилась к гражданам за содействием. Открыли горячую линию, бесплатный номер. Отправьте сообщение ДЕВОЧКА на номер 61717.

Горячую линию наводнили звонки. Обеспокоенные соседи, работники детских садов, обезумевшие бабушки и дедушки. Больше всего мучений было с родителями, чьих детей забрали органы опеки. Им снова и снова объясняли, что их дети находятся в безопасности под надзором государства, но никто в это не верил. Ни государству, ни всему остальному миру доверять нельзя. Твой ребенок в безопасности только в твоих руках.

Изображение увидело шесть миллионов человек.

На пляже Оленьего острова соорудили импровизированный алтарь. Незнакомые люди оставляли там цветы и мягкие игрушки, с десяток «Хэлло Китти». Устраивались бдения при свечах.

Звонки на горячую линию не прекращались, добавляя еще больше сена в стог с иголкой. Похоронное бюро в Уорчестере предложило бесплатно захоронить ребенка, «чтобы ее не похоронили как нищенку», – сообщал «Глоб».

Разгадка обнаружилась при самых банальных обстоятельствах, какие только можно представить. Пьяный посетитель бара подслушал ссору молодой пары. Женщину и ее приятеля допросила полиция.

Мужчину, Марка Кеогана, обвинили в убийстве второй степени, а мать девочки, Лизу Джеймс, в пособничестве. Камеры видеонаблюдения запечатлели, как Кеоган выбросил черный строительный мешок с моста Тобин, и его пикап со включенным двигателем неподалеку. За рулем была Лиза Джеймс.

Запись с камеры завирусилась. Марк Кеоган сознался в убийстве, но монстром в этой истории назвали Лизу Джеймс, женщину, которая помогла ему избавиться от тела, которая не защитила собственного ребенка.

Ее печальная история быстро стала предметом интереса среди местных: аресты за хранение наркотиков и проституцию, выселения из жилья, один известный случай передоза. По версии «Глоб», органы опеки обратили на нее внимание еще в 2003 году, когда у