Бесплотные герои. Происхождение образов 'Илиады' - Лев Самуилович Клейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Многие исследователи задавались вопросом о причинах такого отличия. Унитарии объясняют это случайностью, аналитики — поздним включением Нестора в поэму. По этому объяснению, прочие герои (Агамемнон, Ахилл и др.) столь примелькались слушателям, что при повторных исполнениях эпопеи уже не требовалось их представлять, и все их представления были удалены из текста; в таком виде, мол, эпопея и стабилизировалась, а Нестор ко времени стабилизации текста еще не успел стать знакомым — пришлось сохранить ознакомительную характеристику. Но высокую пластичность эпопеи до включения в нее Нестора вряд ли допускала жесткая форма гекзаметров, в которые отливался эпос, особенно учитывая, что речь идет о начале эпопеи, обычно быстрее достигающем канонизированной формы.
Логичнее предположить, что Агамемнон и другие герои все же были представлены слушателям, и представления эти сохранялись, и сохранились бы до наших дней, но были отрезаны вместе со всем началом. То есть предположить, что «Илиада» начинается не с начала. Агамемнон при его первом упоминании назван по отчеству без имени — просто Атридом, так что даже не очень ясно, о котором из двух Атридов речь — об Агамемноне или Менелае. Такую неясность не стерпело бы любое начало поэмы, даже воспроизведенное после неоднократного исполнения. Отсечение прежнего начала скорее всего было одной из операций важнейшего и сложного акта — выделения и оформления самостоятельной поэмы из более аморфной, непрерывной эпической ткани — эпопеи о Троянской войне в целом. Следовательно, Нестор был включен в «Илиаду» либо при этом выделении, либо после него.
По общему мнению ученых — и аналитиков, и унитариев, — у ионийских сказителей эпоса мотивы для избрания Нестора душой ахейской коалиции имелись. И в «Илиаде», и в «Одиссее», и в других поэмах Нестор — сын Нелея, основателя Пилоса. Геродот (I, 147) и Павсаний (VII, 2, 1–4, 7) сообщают, что в эпоху греческой колонизации Нелеиды утвердились как царские династии в ионийских городах Малой Азии — Милете, Приене, Эрифре, Миунте, Эфесе и др. По легенде в Колофон переселенцы прибыли непосредственно из Пилоса, а в другие города они (и это говорится о тех же людях!) переселились не сразу из Пилоса, а предварительно осев надолго в Афинах. Вытесненные дорийцами из Пилоса, Нелеиды бежали в Афины и стали там править, а уж оттуда их потомки отправились в Малую Азию. Знатнейшие роды Аттики возводили себя к Нелею и Нестору — Алкмеониды, Писистратиды, Леониды и Кодриды, в Ионии правили в основном Кодриды. Главным богом Ионийской лиги, охватывавшей двенадцать городов Малой Азии, был Посейдон — по «Одиссее», покровитель Пилоса. Три исторических центра были связаны с деятельностью Нелеидов — Пилос, Афины и ионийский Милет. Выбирая из трех и решая, который из них обусловил влияние на эпос, сказавшееся во включении Нестора, исследователи предпочитали Милет: он ближе к очагу бытования эпоса на заре истории. Все это лежит на поверхности.
Лишь немногие смотрели глубже и подвергали сомнению эту традиционную конструкцию. Они отмечали, что в Ионийской лиге почитается Посейдон Геликонский, а гора Геликон находится в Беотии, стало быть, культ этого бога привезли с собой беотийские колонисты (они отмечены в Ионии), а не пилосцы. Ионийские генеалогии, как и многие другие, несут на себе следы искусственной сконструированности, в частности, двенадцать сыновей у Нелея очень уж назойливо напоминают о количественном составе Ионийской лиги — о ее двенадцати городах. Кстати, Нестор в «Илиаде» (XI, 692) рассказывает, что он единственный из сыновей Нелея спасся от гибели при нападении Геракла, все остальные погибли.
Отмечалось и то, что все легендарные основатели ионийских городов возводятся к Нелею не через Нестора, а афинская знать выводит своих родоначальников (кроме Кодра) именно к Нестору. Кодр считается правнуком правнука Нелея по другой линии. И именно к Кодру возводят милетяне своего ойкиста (основателя колонии) — тоже Нелея, — объявляют его сыном Кодра и, тем самым, дальним потомком пилосского Нелея. Скорее всего, когда создавались ионийские генеалогии, Нестор, знаменитейший сын Нелея, был ионийцам еще не известен, иначе они не упустили бы возможности включить его в свои генеалогии. А их больше привлекали афинский герой Кодр и выступавший его предком пилосский Нелей. Стало быть, не похоже, чтобы появление Нестора в эпосе обусловили ионийцы, милетяне. Им был бы ближе кто-либо из тех, кого они считали прямыми предками своих царей.
Афины же почитали именно Нестора, и к нему возводила свои роды афинская знать, но с какого времени это стало престижным? Не под влиянием ли гомеровских поэм? Добавлю, что в Афинах добрый прием разгромленных и бежавших из Пилоса потомков Нелея и Нестора, в общем, вполне возможен, но их превращение во властителей Афин представляется крайне неправдоподобным и надуманным.
Наконец, саму связь Нестора с Нелеем К. Роберт, Ю. Белох и П. Кауэр единодушно считают искусственной и поздней: из сотен упоминаний Нестора только девять раз имя его сопровождается отчеством. Что первоначально Нестор был чужд пилосскому миру Нелея, можно подтвердить анализом имен. Имя Нелей означает «безжалостный» — это один из культовых эпитетов Аида, бога смерти, владыки подземного царства мертвых. Жена Нестора, как мы узнаем из «Одиссеи» (III, 452), — Эвридика, дочь Климена. Эвридика («широкоправная») — также имя, намекающее на широкие и властные врата в царство мертвых; так звали героиню известного мифа о схождении Орфея в царство мертвых (за Эвридикой). Имя ее отца, тестя Нестора, Климен, в переводе «славный», употреблялось как эвфемизм (замена) имени Аида. Тот брат Нестора, к которому возводили свою родословную ионийские цари, звался Периклименом. Это имя образовано от имени Климен с помощью приставки пери-, означавшей около-, сверх-. Само название Пилоса («пюлос») означало «врата (подземного царства)»; в обыденном значении «ворот» слово употреблялось в женском роде и множественном числе («пюлай»). Итак, по всему набору имен пилосское гнездо Нелея выступает как мифический образ, навеянный культом Аида, обители мертвых. Сам образ Нестора в гомеровском эпосе мало что сохранил от этих загробных ассоциаций. Разве что заботу о мертвых — предложение прервать войну ради захоронения убитых, сделанное Нестором в «Илиаде» (VII, 336–337).
Приключение Нестора в юности: битва с сиамскими близнецами Молионами (показаны укрытыми за одним щитом). Роспись на амфоре с Агоры в Афинах (последняя четверть VIII века до н. э.).
