Бесплотные герои. Происхождение образов 'Илиады' - Лев Самуилович Клейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Места, относящиеся к культам и эпическим деяниям Нестора и связанных с ним фигур.
Общее убеждение греков было, что Пилос, о котором повествовал Гомер, находился в Мессении. В «Одиссее» колесница Телемаха на пути из Пилоса в Спарту и обратно каждый раз прибывала в Феры (III, 481–497; XV, 182–193) и, по расчетам времени, пунктом отправления и прибытия был мессенский Пилос. Это убеждение обрело особенный вес в наше время, когда в Ано Энглианос, неподалеку от классического Пилоса, экспедиция К. Блегена раскопала роскошный дворец микенского времени и Блеген опознал в нем дворец Нестора, а в Каковатосе ничего подобного не оказалось. Во дворце обнаружен и архив табличек линейного письма, в котором есть название пу-ро (читается: пу-лос, в ионийской передаче — Пюлос, в русской — Пилос), а также описания последних военных приготовлений города перед его гибелью. Казалось бы, ясно.
Однако все это говорит лишь о том, что здесь находился Пилос микенского времени, но где доказательства, что это тот Пилос, о котором пел Гомер?
Такой ученый древности, как Страбон (VIII, III, 1, 7, 24, 26–29), высказывался не за мессенский, а за трифильский Пилос. Аргументы его весомы и сейчас. Когда тот же Телемах отплыл из Пилоса в Итаку («Одиссея», XV, 296–300), он сперва миновал Круны и Халкиду на трифильском берегу и в тот же вечер обогнул мыс Феи, неподалеку, затем за ночь (до зари) достиг Итаки. Не те пункты перечислялись бы, если бы речь шла о начале пути из мессенского Пилоса. Рассказывая в «Илиаде» (VII, 135) о войне с аркадянами, Нестор говорит о схватке у крепости Феи близ струй Иардана, а эта река протекает к северу от Трифилии — в южной Писатиде.
Далее, в «Илиаде» (XI, 670–676) приведены воспоминания Нестора о войне с эпеянами (Элидой) — она происходила на северной границе царства Нелея, угон скота и битва указаны при Фриусе на Алфее. В V песни «Илиады» (545–546) сказано, что Алфей течет сквозь пилосскую землю. Значит, и «Илиада» мыслила Пилос в Трифилии.
Итак, Гомер и, видимо, его источники представляли себе Нестора живущим в Трифилии, вблизи Элиды. Мессенского Пилоса они уже не знали, и от его расположения сохранились в песнях лишь очень слабые намеки (если вообще расчеты времени пути можно принимать всерьез, а не списывать их на сказочное стяжение путешествий в одну ночь).
Но, может быть, древняя слава Пилоса микенского времени, мессенского Пилоса, все же теплилась в песнях, будучи перенесенной на другую географическую обстановку? Это возможно. Однако лишь в самой общей форме. Даже границы Пилосского царства микенской эпохи эпос не помнил. По табличкам известно, что Пилосское царство занимало обширную территорию. На юге оно охватывало берега Мессенского залива. Между тем в «Илиаде» на берегах этих расположены Фера и шесть других городов, которые Агамемнон собирался подарить Ахиллу, не спрашивая Нестора, присутствовавшего при столь щедром обещании. Это в «Илиаде» (IX, 149–153). А в «Одиссее»? В Фере расположено самостоятельное царство — там правит Диокл, сын Ортилоха, рожденного речным богом Алфеем (III, 488–490; XV, 186–188). Это царство знает и «Илиада», но в другой песни (V, 541–560): сыновья Диокла участвуют в осаде Илиона как дети самостоятельного царя Феры.
Так что, размещая царство Пилоса, певцы явно не помнили границы микенского времени. В «Илиаде» и «Одиссее» они знали на берегах Мессенского залива другое царство — Диокла, которого связывали родством с Алфеем (то есть опять же с Трифилией), а создатели IX песни «Илиады» вообще ориентировались на спартанское завоевание Мессении в VIII–VII веках, давшее возможность спартанской династии Атридов распоряжаться берегами залива.
Вот теперь можно вернуться к загадке эолийской принадлежности «геренского всадника» и Нелея.
Все эти эолийские элементы попали в Троянскую эпопею не через Афины или Милет. Они ведут свое происхождение от сравнительно позднего формирования эпических легенд о Несторе в районе трифильского Пилоса, а это сугубо эолийский район. В этом районе происходят все приключения Нестора в его юности, о которых он так любит вспоминать. К Северному Пелопоннесу привязаны и основные подвиги Геракла, совершаемые из Арголиды. Более того, и Нелей, которого побеждает Геракл, локализуется в трифильском Пилосе, ведь он сын бога реки Энипея и Тиро. Энипей — северный приток Алфея, а легенда о Тиро связана с Олимпией в Элиде. Как уже сказано, имя Нелей — это один из эпитетов Аида, владыки подземного царства мертвых, а название Пилос означало «врата (подземного царства)», и древние часто рассматривали этот город как поставленный у врат в обитель мертвых. Возле трифильского Пилоса в самом деле размещались культовые места Аида (Страбон, VIII, III, 14, 15; Павсаний, VI, 25, 2). Таким образом, ни Нестор, ни Нелей не имеют никакого отношения к Пилосу микенского времени в Мессении. И впрямь, сохранившееся там на табличке имя последнего царя можно прочесть как Эхела(в)ос — Эхелай. Такое имя носил сын Пенфила на Лесбосе, то есть это родовое имя, чуждое Нелеидам и наличное в династии, возводившей себя к Атридам. Возможно, что мессенским Пилосом ахейской эпохи управляли родственники Атридов Спарты: это ведь были соседние царства.
А первые Нелеиды, на которых в своих поисках престижных предков ориентировалась знать Афин и Ионии, в гомеровское и непосредственно предшествующее время имели своим центром Трифилию. Что именно побудило аттическую и ионийскую знать так почитать полулегендарных и полумифических героев из района северо-западного Пелопоннеса, трудно сказать. Возможно, что престижу района способствовал быстрый прогресс Олимпийских игр. А может быть, сказалось упорное сопротивление, какое там встречала дорийская агрессия — Спарты в Мессенских войнах и Аргоса при Фейдоне. У Афин это могло вызывать симпатию. Наконец, еще одна возможность — что сказалась мифическая война Нелея с Гераклом: поскольку Геракл считался родоначальником дорийцев, образ его противника, связанный с богом смерти и вратами в подземное царство на крайнем западе Греции, мог стать очень привлекательным для ионийцев.
Кое-кто из ученых предположил, что Нестор вошел в гомеровские поэмы под
