Донный лед - Борис Штейн

А начальник лесхоза напирал:

- Ты дал мне "Магирус", спасибо. Но знаешь ли ты, что вся твоя промбаза сдвинута на полгектара в сторону против плана? А? А за это можно и штрафиком поощрить сотенки на четыре!

Он говорил еще что-то столь же остроумное и грозное, а Зудин тем временем звонил в соседний вагончик, где располагался производственно-технический отдел, и не успел остроумный лесничий закончить свою не лишенную блеска речь, как в кабинете появилась инженер Галина Петровна с планами и документами, и они с лесничим склонились над бумагами.

Начальнику лесхоза явно нравилась Галина Петровна, и Зудин сильно подозревал, что все его многочисленные придирки для того и делались, чтобы в конце концов вот так склониться с Галиной Петровной голова к голове и что-то там выяснять. Зудин усмехнулся поощрительно: у него были свои виды на начальника лесхоза.

Тут в кабинет вошла Аня Родионова, инспектор по кадрам, а за ней бочком, смущенно, молодой парень, водитель Шевчук.

- Герман Васильевич, - сказала Аня Родионова, придавая голосу интонацию служебной заинтересованности и личного безразличия. - Герман Васильевич, сказала она, - у нас была разнарядка на курсы по изучению импортной техники, вот Шевчук как раз желающий. Может, оформим его?

Так, будто между прочим, будто все равно ей, кого оформить - Шевчука или совсем не Шевчука. И будто бы дело только в том, что вот Шевчук желающий. Будто бы каждый второй в мехколонне - не желающий. Ох, женщины, однако!

Но Зудин сегодня ни на кого не сердился. Как-то он сегодня особенно ясно всех понимал и только усмехался.

Усмехаться-то усмехался, но поступал по-своему, как он любил говорить в интересах производства. И поэтому, усмехнувшись добродушно, ответил Ане и ее Шевчуку все-таки отказом, он сказал, что курсы эти рассматривает как меру поощрения и у него есть другая кандидатура - человек полтора года добросовестно проработал на "КрАЗе", показал себя, пусть теперь "Магирус" осваивает. А Шевчук недавно в мехколонне, показать себя пока еще не успел, пусть старается, обойден не будет.

Александр же Семенович во время всех этих разговоров ерзал на стуле, и скучал, и нервничал, видимо опасаясь, что у него мало-помалу спустится пар и должного напора создать уже не удастся. Поэтому, поймав паузу, он выпалил:

- Короче, я сворачиваю работы и составляю калькуляцию на сделанное. Как хотите, так платите, что хотите, то...

- Стоп! - закричал Зудин. - Стоп, не надо! Не надо сворачивать работы, сам посуди, к стенке ставишь, Александр Семенович! Мне же Стройбанк за незавершенку платить не станет, как же я с вами-то расплачусь?

- Как хотите, так платите! - распалялся Александр Семенович. - А насчет стенки - все вы меня ставили, так хоть раз, ей-богу, отыграюсь!

И тут Зудин с тревогой подумал: "Что-то управляющий не идет..."

И ощутил неприятный холодок в груди. Но не дал этому холодку и вызвавшим его дурным мыслям воли, потому что сейчас было не до того, сейчас следовало действовать в интересах производства, то есть в данную минуту уломать Александра Семеновича. И он сказал:

- Не надо сворачивать работы, Александр Семенович! Дела у тебя идут неплохо, хорошо идут дела, я же был, смотрел.

- Конечно, - парировал непримиримый Александр Семенович, - но не благодаря вам!

- Ну ясно, не благодаря, - подхватил Зудин, - мы здесь ни при чем, просто умеешь организовать работы...

- Спасибо за комплименты, - как можно грубей бросил Александр Семенович, - мне они вот где, - он показал на горло, - эти комплименты!

Но Зудин понял, что он польщен и до конца скрыть этого не может.

- Значит, так, Герман Васильевич, три тысячи метров нащельника, и мы продолжаем работу. Иначе - все!

- Герман Васильевич! - В кабинет входил Шатров, начальник подсобного производства.

- Привет, Шатров!

- Герман Васильевич, управляющий на территории промбазы!

- Ясно...

- Котельную осматривает.

- Ясно...

- Главный инженер с ним.

- Так.

Галина Петровна с начальником лесхоза все еще колдовала над планом.

- Значит, Александр Семенович, с нащельником: будет, но не сейчас. Вот котельную введем, освободятся мощности, запустим пилораму... Так, Шатров?

- Так.

- Вот и начальник подсобного производства подтверждает.

- А как же я штукатурить буду без нащельника?

- А ты свой поставь, а я отдам потом.

- Нет, не поставлю!

- Нет?

- Нет!

- А ты поставь!

Зудин ослепительно улыбнулся, показав все свои металлические коронки, так улыбнулся, что не у каждого хватило бы духу возразить. И Александр Семенович сдался:

- Ладно, но в последний раз!..

И ушел, ворча и охая, продолжать работы по детскому саду.

Галина Петровна подняла голову. Глаза ее были слегка затуманены. Она, собираясь с мыслями, смотрела на Зудина. Начальник лесхоза, собираясь с мыслями, смотрел на Галину Петровну.

- Значит, выяснили. Промбаза действительно сдвинута по отношению к геодезической точке отсчета. Но ведь мы ориентировались на клуб и магазин. А клуб и магазин тоже сдвинуты. Вообще весь поселок сдвинут по отношению к геодезической точке отсчета. А внутри поселка все расположено согласно плану, и наша промбаза тоже. Так что...

И тут Зудин уставился на начальника лесхоза, пристально так на него уставился и проникновенным, берущим за душу голосом произнес:

- Дай трактор "Т-40".

Начальник лесхоза обескураженно посмотрел на Зудина и тут уж действительно собрался с мыслями, потому что ответил ясно и понятно:

- Не дам.

Но Зудин и не надеялся на легкий успех. Он только начал скорость набирать:

- Слушай, он у тебя стоит на видном месте, простаивает. Я как мимо еду и вижу его (а он красненький!), так у меня изжога делается.

- Не стоит уже, - радостно сказал начальник лесхоза, - я его убрал с глаз.

- Ну ладно, убрал, - согласился Зудин, - мне он нужен. Дай!

- Не дам!

- А ты дай!

- А что ты мне дашь?

- А что хочешь. Трубы хочешь?

- Хочу. С вентилями.

- С вентилями нет. Возьми без вентилей.

- Без вентилей мне в ЛенБАМстрое дали.

- А ты возьми еще.

- А мне не нужно.

- Ну, дай так. Мне он позарез...

- Дай "уазик".

Наступила пауза. После паузы Зудин сказал:

- Да ты че, паря, "уазик"! Да он и неисправен! Нет, не могу.

- Ну и я не могу.

- Галина Петровна, - сказал хитрый Зудин, - ну что это за человек?

Галина Петровна пожала мягкими плечами (она была в пуховом свитере). Начальник лесхоза взглянул на нее, Зудин перехватил этот взгляд и, кажется, обнаружил в нем признаки паники. Торопясь закрепить успех, он предложил.

- Слушай, попроси что-нибудь другое!

- Сварка есть? - сдаваясь, спросил начальник лесхоза.

- Какая?

- Электрическая с трансформатором.

- Есть. Дам.

- Ну добро, в понедельник присылай механика за трактором.

- А ты за сваркой.

- По рукам.

Начальник лесхоза подошел к Зудину и, косясь на Галину Петровну, затряс ему руку.

И тут от двери раздался густой, бархатный бас:

- Как пишут в газетах, победила дружба!

- Здрасте, - сказал Зудин, поднимаясь с места.

Управляющий трестом стаскивал с руки изящную кожаную перчатку с белоснежной меховой оторочкой. За его спиной, прислонясь к притолоке, стоял главный инженер, серьезный молодой человек, из тех серьезных молодых людей, что входят в помещение без улыбки.

Управляющий долго возился с зажигалкой - она никак не хотела зажигаться. Это была заграничная зажигалка с газовым баллончиком. Но баллончик был отечественный и к заграничной зажигалке не совсем подходил, и газ, кажется, вытек. Зудин ухмыльнулся и как бы нехотя протянул спички.

- Так будет вернее.

Однако вежливо чиркать спичкой не стал, протянул коробок - и все, зажигайте сами, сам же нахмурился и стал разминать "беломорину". Управляющий поблагодарил кивком, увидев, что у Зудина готова папироса, дал прикурить Зудину, потом прикурил сам.

Потом спросил - не то чтобы грубовато, но и не церемонясь особенно:

- Разговор будет серьезный. Шатров не помешает?

Зудин пожал плечами:

- А че он помешает? У меня секретов нет.

- Добре. Оставайся, Шатров.

Шатров пожал плечами, уселся. Оставаться так оставаться. Начальству видней.

Главный инженер, подумав, тоже сел за длинный, покрытый зеленым сукном стол.

Позвали секретаршу Свету, велели никого в кабинет не пускать. Помолчали. Причем молчание затянулось, становилось уже неловким. Зудин взглянул на главного инженера. Он поджал тонкие свои губы, и у него сделалось от этого такое лицо, словно он приготовился исполнить скорбные обязанности распорядителя на серьезных похоронах.

Зудину вдруг стало смешно. Это было спасительное ощущение, вместе с ним пришла простая и ясная мысль, которая облекалась в такие примерно слова:

"Пора объясниться и заканчивать эту историю".

И он сказал, широко улыбнувшись и улыбкой этой снимая всякую напряженность: