Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Альберто Анджела
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Центурион, проходя, задевает тела врагов мечом, который будто обнюхивает их, чтобы удостовериться, что они действительно мертвы. Затем склоняется над телом варвара: это был один из вождей, римлянин видел, как тот сражался в центре своего отряда. Настоящий зверь, достойный враг. Центурион снимает с трупа кольцо и браслет, потом забирает меч: прекрасный сувенир, он будет хранить его в форте Могонтиакума.
Но за линией лесов память об этой битве будет совсем другого рода и с совершенно иными последствиями… В чем мы сейчас убедимся.
Власть больше, чем сила
Мы только что видели легион в бою, цвет античных воинов, на чью подготовку потрачено немало сил и средств. Попробуем на мгновение покинуть поле боя. И попытаемся проникнуть в разум римлянина. Каково значение того, что мы видели, и в первую очередь — победы?
Ответ может заключаться в одном слове, которое частично объясняет долговечность Римской империи: сдерживание.
Легионеры сражались, чтобы отмести группу варваров, которые не представляли, честно говоря, настоящей опасности для империи. Они — нет, но их действия — да. Если бы их не наказали и не стерли с лица земли, многие народы в других местах стали бы им подражать, а это могло бы создать большие проблемы.
В этом заключается стратегия римлян и легионов: устрашать. Легионы — это «атомное оружие» античной эпохи.
Однако это не все, ведь в прошлом многие другие армии вызывали страх. Но системы, страны и империи, которые их создали (от Аттилы до Чингисхана, от Наполеона до Гитлера), сошли с исторической сцены очень быстро, в сравнении с тысячелетним присутствием римлян на Западе и последующей тысячей лет на Востоке (если считать Византию).
Римлянам удавалось невероятно действенным образом находить равновесие между стратегией власти и силы, что позволило их миру существовать так долго. А легионы были основой этой стратегии.
Они сумели создать великолепную армию, чей секрет заключался в постоянной подготовке. Устрашающая военная машина. И все это для того, чтобы… не воевать! Ведь подобная армия служила настоящим сдерживающим средством.
Таким образом, стратегия, которую всегда стремился воплощать императорский Рим, заключалась в максимальном использовании власти и минимальном — силы.
Если коротко, послание врагу заключалось в следующем: я готов, всегда готов и очень силен. Если ты бросишь мне вызов, я тебя уничтожу. «Si vis pacem para bellum», то есть «если хочешь мира, готовься к войне».
Яркий пример использования власти — то, что произошло в Масаде в 73 году н. э.
Иудейское восстание, вспыхнувшее в Палестине (Иудея до 135 года н. э., затем Сирия Палестинская), было потоплено в крови: небольшим группкам повстанцев удалось бежать и укрыться в удаленных районах провинции, таких как Масада, где в 66 году н. э. тысяча зелотов (мужчин, женщин и детей) заперлись в неприступной крепости на вершине 400-метровой отвесной скалы. До сих пор вид Масады поражает: подобно айсбергу, она высится над адской долиной Мертвого моря, с его устрашающими температурами. И все же Веспасиан направил целый легион (Х легион Пролива) плюс семь тысяч человек в помощь легионерам. Легион окружил крепость длинной стеной с восемью лагерями. Можете себе представить, как сложно с организационной точки зрения было поддерживать в течение многих месяцев (возможно, двух лет, точно не известно) 13 тысяч человек в самой засушливой пустыне планеты, снабжая их всем необходимым: водой, пищей, дровами… Но и это еще не все. Простой осады было недостаточно — послание должно было быть ясным: мы захватим вас, где бы вы ни были. Римляне возвели длинную насыпь из обломков породы, песка и стволов деревьев (привезенных невесть откуда), по которой проложили дорогу — циклопический труд — до самых стен крепости. И затолкали наверх деревянную башню с тараном, высотой в восемь-десять этажей. А когда, пробив брешь в стене, на следующее утро римляне вошли в Масаду, все зелоты уже были мертвы, покончив с собой.
Весть об этом разнеслась повсюду, в том числе благодаря трудам Иосифа Флавия, и стала предупреждением для всех. Кто бы ни попытался восстать в провинциях, до него доберутся и уничтожат…
Много месяцев держать целый легион в пустыне требует огромных расходов, особенно если учесть, что цель этого — захватить в плен всего лишь тысячу человек. Но это предприятие сулит и огромные выгоды: во-первых, поможет предотвратить восстания в будущем, а следовательно, избежать еще более обременительных расходов. Во-вторых, возросшая власть Рима заставит непокорных признать римские законы и Рим станет еще более могущественным.
В связи с этим Эдвард Люттвак,[43] крупный специалист в области римской военной стратегии, отметил, что каждый раз, когда Рим использовал власть и имел успех, он получал усиление своей власти.
В то же время, когда приходится использовать армию, то есть силу, получается иначе: в бою погибает много солдат, длительное время тренировавшихся, — это расход. Иными словами, сила растрачивается во времени и делает тебя более слабым, власть же, при правильном ее применении, постоянно растет и сокращает расходы. В этом и состоит основное отличие.
Следовательно, хоть у римлян и была самая мощная армия античного времени, они использовали ее с оглядкой, мы бы сказали, «в хирургических целях». Зато каждый день они занимались другого рода битвами, не перебрасывая легионы: битвами сдерживания…
Секреты силы легионов
Никто, как утверждает Люттвак, и не думал, завербовав солдата в январе, отправить его в Ирак в ноябре. Проходила минимум пара лет, прежде чем новобранцы могли увидеть врага в лицо. Они долго готовились, чтобы стать «профессионалами» военного дела. Каждый легионер, следовательно, представлял собой немалую инвестицию; отсюда понятно, почему они никогда не стояли на первой линии.
В Риме императорской эпохи к тому же не поощрялся «героизм». Персональные подвиги являлись частью греческого, германского или кельтского мира. Стал знаменитым ответ Сципиона Африканского[44] одному своему врагу, который вызвал его на личный бой: «Мать родила меня повелителем, а не рубакой».[45]
Но когда римляне сражались, то были безжалостны. Ведь они понимали, что применение силы имеет лишь одну цель, следовательно надо быть беспощадным, чтобы в кратчайшие сроки добиться мира (для империи).
Они могли так поступать, потому что их не снимали телерепортеры и общественное мнение не впадало в ужас при виде жертв среди гражданского населения. Поэтому они были способны совершать неслыханные по масштабу «преступления против человечности», как их бы определили в наши дни. В этом тогдашний
