Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Альберто Анджела
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В глубине комнаты Магн наконец замечает женщину, с которой у него назначено свидание. Он видит ее зеленые глаза, издалека глядящие на него, улыбку пухлых губ, белокурые волосы. Приближаясь, центурион взглядом ласкает ее тело, изящно раскинувшееся на диване под большим окном. Это местная аристократка, с которой у центуриона бурный роман. А комната — их любовное гнездышко.
На ней туника из прозрачного шелка, оставляющая открытой часть тела. Ее кожа мягко мерцает, будто посыпанная золотой пудрой.
Между ними идет безмолвный диалог. Центурион подходит к светильнику и гасит его. Затем поворачивается к женщине, вставшей тем временем с дивана. Теперь ее тело освещено только сумраком из окна. Магн стоит перед ней, он снял тунику и жадно вдыхает воздух, будто изголодался по нему.
Его руки распускают тунику на женщине. Прикосновения легки как перышко. Руки, которые убивали, способны проявлять любовь и нежность.
Одним движением Магн развязывает строфий, римский «бюстгальтер», — это полоска мягчайшей замши, приподнимающая и поддерживающая грудь.
Строфий брошен на пол, обнаженные груди будто ищут центуриона.
Точно так же Магн распускает шнурки на «нижнем белье» женщины: трусиках из мягкой кожи, передняя часть которых украшена дырчатыми арабесками и геометрическими узорами. Подобные предметы одежды найдены археологами и наводят на мысль, что за две тысячи лет ничего не изменилось…
Два тела слились в объятиях. Ее ладони скользят по его шрамам, его — по ее женственным изгибам.
Сейчас женщина сверху на центурионе, ее формы вырисовываются тенью на фоне потолочных балок, зеленые глаза радостно мерцают. Это одно из самых нежных и чувственных видений этой ночи, и он его никогда не забудет.
А ведь он мог и не оказаться здесь. Мог быть уже кремирован. Тело его превратилось бы в пепел, если бы этот удар мечом, поразивший его в голову, был сильнее. Еще и по этой причине он отдается ароматам и ощущениям этой ночи… Утренняя заря застанет их в объятиях друг друга.
Милан
Женская эмансипация
Торговец янтарем
Сквозь темную чащу с громадными деревьями пробирается небольшой караван повозок. Ветер играет кронами, словно следуя ритму древнего танго. Этот величественный танец сопровождается бесконечным свистом, напоминающим далекое завывание. Кажется, что взвыли все волки здешних бескрайних лесов.
У странника в последней повозке напряженное лицо. Он то и дело с тревогой смотрит по сторонам и вверх. От взгляда его темных глаз не ускользает ни единое движение в глубине чащи и за стволами деревьев.
Здесь нападение германцев может произойти в любой момент, поскольку мы движемся на юг параллельно границе и вблизи от нее. И все-таки это вряд ли возможно. Данная дорога всегда патрулируется, и небольшие отряды конной охраны расположены в стратегических точках невдалеке друг от друга.
Мужчина все знает, он неоднократно колесил по этой дороге. Однако его особенно волнуют не столько возможные внешние опасности, сколько то, что находится внутри его повозки: много янтаря.
Так и есть. Этот человек — торговец янтарем. Но так много этого сокровища ему пока не доводилось перевозить.
Наш сестерций, как вы уже догадались, перешел к нему. Он оказался в сдаче, полученной при покупке пары новых сандалий у лавочника в Могонтиакуме (ныне Майнц). А тот в свою очередь взял его от центуриона, зашедшего приобрести прекрасные расшитые женские босоножки. «Для моей невесты», — сказал он…
Торговец янтарем зашел в лавку пару минут спустя, вернувшись из дальнего заграничного путешествия, во время которого он совершенно разбил свою прежнюю обувь. Но дело того стоило: в странствии ему удалось купить куски янтаря невиданных размеров и качества.
Почему римлянам так нравится янтарь?
Янтарь добывается из Балтийского моря. Местные жители собирают его на своих холодных берегах. Ни один римлянин не осмелится добраться туда. Это слишком опасно. Но существует развернутая сеть мелких местных торговцев и перевозчиков, которые несут, словно муравьи, кусочки янтаря в сторону Римской империи. Распространители перемещаются по артериям троп, известных им одним, которые и составляют «янтарный путь». Можно провести сравнение с европейским Шелковым путем — по нему текут миллионы сестерциев, настоящая золотая река, несущая свои воды к римской цивилизации. Конечный пункт находится в Аквилее, военном городе у границ империи, по соседству с нынешним Триестом. Здесь простые кусочки затвердевшей смолы превращаются в шедевры ювелирного искусства.
На самом деле янтарь открыли не римляне. Он ценился уже шесть тысяч лет назад. Даже микенские женщины и правители украшали себя янтарными ожерельями. От них не отставали египтяне, греки и этруски…
Из янтаря изготавливали кулоны, бусы, кольца, игральные кости, женские туалетные принадлежности (шкатулки для цветных порошков для лица или тарелочки в форме раковины с лопаточками для крема). А также малюсенькие статуэтки. Об их высокой ценности отзывался Плиний Старший: «…маленькая янтарная статуэтка человека была более дорога, чем человек (раб), живой и здоровый».[46]
Почему же янтарь так желанен? Из-за его цвета, редкости, но прежде всего благодаря электростатическим свойствам, которые в древности казались магическими. Действительно, при трении янтарь заряжается электричеством и притягивает волосы на голове или на коже рук. Воистину сверхъестественное качество. Греки называли янтарь electron, к этому термину восходит наше «электричество»…
Янтарь хорошо продается среди римлян еще и потому, что ему приписывают целебные свойства. Плиний Старший, великий исследователь природы, погибший в Помпеях при извержении Везувия, обладавший немалым военным опытом, в своей «Естественной истории», известном натуралистическом трактате энциклопедического масштаба, пишет: «И поныне крестьянки по ту сторону По носят янтарь вместо ожерелья на шее, более всего для украшения, но также и для врачевания опухолей шейных желез и болей горла, причиняемых разными тамошними водами».[47]
Янтарь действительно притягивает, и до сих пор распространено поверье, что он снимает головную боль и изгоняет кошмары, вероятно благодаря насекомым, которых он «пленил».
Эти насекомые, как известно, умерли сорок пять миллионов лет назад, когда капли смолы из доисторических стволов заключили их в свои вечные объятия. Мы знаем об этом благодаря научным исследованиям палеонтологов. Но какое объяснение могли дать сами римляне подобному явлению?
Поражает, насколько убедительное истолкование дает Плиний Старший — в эпоху, когда слово «окаменелость» еще не существовало. Удивительно наблюдать, как в нескольких строчках разворачивается его рациональная мысль, в духе изысканий лейтенанта Коломбо.[48]
«Янтарь рождается из сока особого вида
