Выбор - Ог Мандино

– Хорошо, передавайте ваше послание.

– Сынок, – сбивчиво начал он, – знаю, как сильно ты любишь всех членов своей семьи. Моя печальная обязанность сообщить тебе, что один из них не доживет до конца года.

Мне вдруг стало трудно дышать.

– Откуда… откуда, прости господи, вы это знаете?

– Именно от него и знаю.

– Что?

– Знаю, потому что это – послание от Господа.

– Алекс, Алекс, – простонал я, – неужели вы рассчитываете, будто я поверю, что вы – ангел, доставляющий послания свыше? Боюсь, вы слишком долго жили в одиночестве, одолеваемые всякими мыслями и сожалениями. Думаю, вам нужна помощь. Когда прибудем в Атланту, не возражаете, если попробую как-нибудь вам?..

– Марк, дружище, вот уже много лет я не нуждаюсь ни в чьей помощи. Ты должен поверить, должен принять мое послание как данность.

– Кто-то из моей семьи вскоре умрет?

– До первого дня нового года. Это уже предрешено свыше, – ответил он, указывая наверх.

Я закрыл глаза, обдумывая, стоит вызывать стюардессу или нет? Решил, что не стоит. Может, лучше подыграть ему.

– Ладно. Кто?

– Твой младший сын, Тодд.

Я взглянул в небольшое окно иллюминатора на безоблачное синее небо. Яркие лучи полной луны отражались от алюминиевого крыла за стеклом. Не оборачиваясь к нему, спросил:

– Известно, как именно он умрет?

– Конечно известно, – вздохнул он, – но не мне. Я передаю лишь то, что мне поручено.

– Алекс, – проговорил я, – каждый день и каждую ночь, каждую секунду по всему миру кто-то умирает. И уж точно без всяких предупреждений свыше. Зачем кому-то понадобилось так себя утруждать, предупреждая именно меня?

– Потому что ты – особенный человек, Марк. Своей книгой ты изменил жизни миллионов людей, и благодаря твоим стараниям мир стал намного лучше. Бог посчитал, что ты сотворил много хороших дел и заслуживаешь особого расположения. Тебе дарована редчайшая возможность – самому сделать выбор. Именно к нему я пытался тебя подготовить своими непродуманными письмами.

– Выбор?

– Марк, поскольку ты избранный, тебе предоставлена возможность предотвратить смерть сына, если пожелаешь.

– Если пожелаю? Я сделал бы все что угодно ради спасения сына. Как и любой отец.

Он похлопал меня по руке.

– Ты – не любой отец. Благодаря бесчисленным спасенным тобою жизням ты попал в редкую и уникальную категорию.

– Хорошо, что я должен сделать для спасения сына?

Он продолжал похлопывать меня по руке.

– Боюсь, существует всего одна возможность. Ты можешь спасти сына, согласившись занять его место в списке. Это весьма необычное проявление милости Божьей, которое ежегодно даруется лишь нескольким избранным, тем, кто заслужил особую благодарность.

Я изобразил нечто наподобие улыбки.

– Вот так выбор!

Он нахмурился.

– Предполагалось, поскольку ты сильно любишь сына, то с благодарностью примешь предоставленную возможность.

– Алекс, как мне узнать, что вы – тот, за кого себя выдаете?

Он вознес руки ладонями вверх.

– Сожалею, но предъявить подписанное Богом удостоверение не смогу. У меня нет никаких доказательств того, что сказанное – нечто большее, чем пустословие тронувшегося умом старика с извращенным относительно смерти чувством юмора. Это всегда самое сложное в моей миссии. Но ты узнаешь, ты узнаешь…

– И когда я должен сделать выбор?

– Доставь я послание в назначенный срок, в день твоего визита ко мне в Стоддард, у тебя было бы больше времени обдумать эту непростую дилемму, глубоко сожалею об этом. Теперь, похоже, времени осталось в обрез, поэтому возникла необходимость во встрече наедине с тобой в полете. Ты должен определиться до полуночи 28 сентября.

Мой нервный смех прозвучал неискренне и был недолог. Из всех ночей именно ночь 28 сентября должна была стать кульминацией моего триумфального рекламного тура. Вечер выступления перед переполненным стадионом «Янки» и бесчисленными миллионами телезрителей. Всего через четырнадцать дней!

– А как передать мое решение, мой выбор? Вы встретитесь со мной в тот день?

– Нет, боюсь, мы с тобой больше не увидимся, по крайней мере, в ближайшем будущем. По расписанию двадцать восьмого ты будешь выступать на стадионе «Янки» где-то после десяти вечера.

– В десять тридцать.

– Способ, которым сообщишь о своем решении, незамысловат. Если выберешь жизнь для сына и согласишься занять его место, пожертвовав собственной жизнью, то вечером перед выступлением повяжи красный галстук. Твой ответ будет принят, и дальше произойдет то, что должно произойти. Пожалуйста, постарайся меня простить. Ты представить себе не можешь, насколько тяжело и горько передавать столь ужасные вести, но логику происходящего я перестал искать давным-давно. Сам вызвался сообщить тебе все, поскольку мы – коллеги, думал, может, сумею слегка смягчить удар.

Слезы струились по его морщинистым щекам. Я подался вперед и взял его за руку.

– А после 28 сентября сколько мне останется до… до?..

Он пожал плечами.

– Не знаю, Марк. Точно не дольше первого дня нового года.

Несмотря на струи прохладного воздуха, бьющие из кондиционера над головой, я чувствовал, что покрываюсь испариной. Неужели все это происходит со мной на самом деле? Или это всего лишь безумный сон? Алекс расстегнул ремень безопасности, встал и медленно направился к туалету. Я сжал кулаки и уставился в иллюминатор на крошечные вздрагивающие огоньки на дальнем конце крыла.

– Сэр, пожалуйста, пристегните ремень. Мы скоро пойдем на посадку.

– Посадку? Мы же взлетели минут десять или пятнадцать назад!

Стюардесса странно на меня посмотрела.

– Мы летим уже почти час, мистер Кристофер. Пожалуйста, пристегните ремень.

Я кивнул в сторону пустого места рядом со мной.

– Мой приятель все еще в туалете. Возможно, мне следует проверить, все ли с ним в порядке.

– Кто, сэр?

– Мой приятель, мистер Энтони… вернее, Салом. Мужчина, который сидел рядом со мной.

Ее улыбка растаяла.

– Сэр, рядом с вами никто не сидел. Вы летели в полном одиночестве – единственный пассажир первого класса.

– Да что вы говорите? Он сидел здесь от самого Мемфиса.

Она отступила назад.

– Мистер Кристофер, здесь не было других пассажиров.

Понятно, что она ошибалась. Я наклонился к заднему карману сиденья напротив места Алекса, в который он сунул смятый стакан из-под кофе. Ничего. Стюардесса протянула мне планшет с зажимом для бумаги.

– Видите, сэр, я внесла только вашу фамилию в схему рассадки пассажиров первого класса. Марк Кристофер. Больше никого.