Лиса. Личные хроники русской смуты - Наталья Уланова

— Мы будем встречаться! Будем!!! Правда, ребята? — преодолевая неловкость, послышалось сразу с нескольких сторон многоголосо подхваченное утверждение. А кто сказал, что утверждение не может быть сформулировано в виде не требующего ответа вопроса?

Ещё как может!

— Конечно, будем! — тут же откликнулись до того молчавшие. — А, если не получится часто, то каждый год, вечером, в первую субботу февраля, — чтобы все были как штык! Договорились?

Договорились. Многое ли нужно в этом романтичном возрасте и в свойственном ему состоянии души, чтобы безоговорочно и дружно поверить, что с этого дня всё будет хорошо, само собой устроится и произойдёт именно так, как это тебе хочется и видится?

В хорошее верится легко. Поверил, и успокоился.

Ближе к обеду в дверь вошёл отвечавший за оформление зала физик, и, сверяясь с длинным, отпечатанным на машинке списком, принялся внимательно осматривать сделанное. Выпускники, словно дети, стали настойчиво выклянчивать у него признание, что их половина украшена лучше. Правда, же — лучше? Но учитель улыбнулся и погрозил им пальцем. Явно приняв предложенную ему игру, он напустил на себя суровый и неприступный вид и безжалостно раскритиковал их работу. Больше всех досталось стенду с потешными фотографиями, который придумала и оформила Лиса. Она выслушала его ироничный разбор и взорвалась неуправляемой вспышкой эмоций, выразившейся в бросании кистей, опрокинутой банке с краской, мгновенно разлившейся медузоподобной лужей, и поспешном уходе.

— Ну-ка, вернись! — повысив голос, приказал физик, но своим требованием лишь спровоцировал громкий хлопок ни в чём неповинной дверью.

Едва пылающая праведным гневом Лиса переступила домашний порог, как позвонил Ильгар и заявил, что непременно придёт на выпускной — «чтобы увидеть её праздничную и нарядную и порадоваться вместе».

«С ума сошёл…» — перепугалась Лиса и приложила максимум усилий, чтобы отговорить его от этого решения. Сказала, что с ней туда идёт мама, и что там будут учителя и одноклассники, и что ей в этой круговерти будет совсем не до него. И вообще — не дай бог их увидят вместе! Но, если честно, причина её паники была в другом: она ни за что не решилась бы обнародовать это знакомство, и оттого чувствовала себя очень неуютно. Мысленно обозвав себя «националисткой», Лиса сделала неуклюжую попытку смягчить слишком резко прозвучавший отказ, но, похоже, только усугубила ситуацию:

— Я тебе потом расскажу, как всё было…

Парень с минуту молчал, пребывая в растерянности, но затем пришёл в себя и, высказавшись обиженно и энергично, повесил трубку.

Настроение у Лисы пропало окончательно. Было очень обидно. Именно такие неожиданности и прогибают человека до самой земли. Вот так, хочешь, не хочешь, а сам не поймёшь, как по чьей-то совершенно тебе не интересной инициативе вляпаешься в неприятности…

Вечером выяснилось, что лимит приключений одного дня не исчерпан. Лисе предстояла ещё одна встреча. Совсем неожиданная.

Получив аттестат и передав его маме, она, как-то незаметно для себя самой, оказалась чуть в стороне от других одноклассников, заворожённая шумной суетой красочно оформленного зала, под завязку заполненного выпускниками и гостями выпускного вечера, конфетти, разлетающимся от часто взрывавшихся хлопушек, грохочущей музыкой и светом. Голова шла кругом от впечатлений, Лису переполнял восторг.

Кто-то тронул её за руку, и она вздрогнула от этого прикосновения.

Обернулась не сразу, уже зная, предчувствуя, кого увидит…

Рядом с ней стоял и приветливо улыбался её Саша. В тщательно отутюженной форме, зажав снятую фуражку под мышкой и протягивая ей огромный букет.

Цветы! Ей!!!..

В этот миг ей показалось будто где-то высоко в небе, чуть ли не у самых звёзд, зазвучал вальс. Возник, набрал силу и ласковым вихрем закружил её в волнах разлившегося, словно Каспий, чувства.

— …Ты… Это ты!!!.. — обрадовалась Лиса, одновременно смущаясь тому, что Саша смотрит на неё как-то уж слишком пристально. Причём, делает это никого не стесняясь. Впрочем, ей и самой пришлось прикрыть глаза, чтобы не обжечь его рвущимся наружу всепоглощающим ликованием.

— Я! — согласился Саша и, заразившись её смущением, тоже отвёл взгляд в сторону.

Но тут же спохватился, плавно отступил на шаг назад и протянул ей ладонь, а вторую приложил к сердцу и, вдруг, поклонился — легко и элегантно. Словно всю жизнь только и делал, что жил в каком-то старинном, чуть ли не сказочном веке, насквозь пропитанном воспетой восторженными менестрелями рыцарской романтикой, то и дело сражался на всевозможных турнирах и, победив, — вот так легко и изысканно кланялся дамам.

Лиса даже не сразу сообразила, что её приглашают на танец.

Её!..

И повсюду над ними летела радостная, сияющая, красивая музыка…

Вальс!!!

После вальса, когда немного запыхавшаяся и раскрасневшаяся Лиса отошла вместе с Сашей к стене, к ним подошла её подруга. Анаида. Она порывисто шагнула к Лисе и коротко, комариным укусом, едва коснувшись щеки губами, поцеловала.

— Поздравляю! — шепнула она ей на ухо. — Я вам желаю счастья! Настоящего и долгого! — и сразу же куда-то убежала.

Лиса пожала плечами, но, взглянув в Сашины глаза, тут же забыла об этом непонятном происшествии и об Анаиде.

Сразу же после бала к школе подъехали автобусы. Много автобусов — целая кавалькада. Выпускников, их родителей и других гостей повезли на бульвар — встречать рассвет.

Саша всё время держался рядом.

Как это всегда и всюду случается и у влюблённых, ими руководило сердце, а разум молчал, пасуя в присутствии всепоглощающего счастья. Им постоянно хотелось остановиться, отстать от всех и побыть хоть немного, хоть чуть-чуть, но наедине. Зачем? Наверное, затем, чтобы не отвлекаясь на сиюминутное и суетное, заглянуть в глубину своих душ и вслушаться в звучащую в них музыку, ощутить, как трепещет робкое сердце.

Впрочем, так ли уж и нужно было им это уединение?

И без него никто не нарушал их хрупкого одиночества в тёплой ночи приморского парка. Забывшись, они не замечали ни шума набегающих на берег волн, ни веселящихся выпускников, ни шелеста старых, всепонимающих деревьев. Они до самого утра гуляли по набережной, вдоль пахнущего свежим йодом моря, изредка ежась от холода, но так и не решаясь даже соприкоснуться руками Саша простодушно и немного сбивчиво рассказывал о своём детстве и жизни в далёкой северной республике, откуда был родом.

Лиса жадно впитывала рассказанное. Оно казалось ей удивительным и чудесным. Иначе и быть не могло. Её чудесный Саша непременно должен был происходить из какой-нибудь далёкой чудесной страны.

Как сказочный принц…

Лиса знала: сказочные принцы, как и алые паруса, на соседней, насквозь знакомой и поэтому совершенно неинтересной улице — не водятся.

А потом они стояли и смотрели на прохладную воду притихшего моря и слушали тишину удивительно светлой ночи. Старый Каспий, чутко уловив их настроение, катил свои постепенно светлеющие волны почти без шума, с томным спокойствием.

Вскоре рассвет прогнал упрямый предутренний туман, незаметно рассеявшийся в первых солнечных лучах и выпавший алмазной росой на траву и прибрежный песок, на покрытые мелкой пылью листья деревьев. Кончилась ночь, впитавшая столько надежд и впечатлений, принесшая столько радости. Спрятались прекрасные, подмигивающие только им одним звёздочки… Медленно поднималось солнце. Оно ещё не слепило глаза и было совсем нежаркое, приветливое. Но вскоре набравшие силу лучи ударили по воде, и она вспыхнула разом и до самого горизонта засверкала переливчатой рябью расплавленного серебра. Наступившее утро было тихим и прохладным, словно дуновение лёгкого ветерка… Лишь тонкие ветви ив, словно бриллиантами усыпанные подсвеченными солнечными лучами мелкими капельками росы, перечёркивали наполненный розовым свечением утренний воздух. Красота!..

Ослеплённая их сиянием Лиса прикрыла ладошкой не выдержавшие такой роскоши глаза и оглянулась. Державшая её букет мама тут же успокаивающе помахала ладошкой.

Она всё это время шла рядом, чуть приотстав — не хотела им мешать, а, может, просто немного робела или стеснялась. Когда все останавливались, мама стояла тихо, чуть в стороне, боясь ненароком нарушить происходящее на её глазах таинство.

Когда всходящее солнце, наконец, оторвалось от удивительно близкой линии горизонта — многие восторженно закричали, засмеялись, а потом разом заговорили не сдерживая эмоций — громко и радостно.

Мама же, невпопад с общим настроением, вдруг заплакала, и Лиса, очнувшись, тут же бросилась к ней, встревоженная и взволнованная, посмотрела внимательно и чутко, и, расчувствовавшись, сама едва не обронила слезу. Саша стоял чуть поодаль, донельзя смущённый, не решаясь подойти к ним. И она, зардевшись оттого, что позабыла о маме на всю ночь, к нему, к своему Саше, уже не вернулась. Только кивнула издали, и улыбнулась, а затем молча пошла с мамой, крепко взяв её под руку. На душе было легко и грустно. Грустно от завершения знакомого и вполне внятного жизненного этапа и немного тревожно от неопределённости этапа нового, в котором предстоит жить. Жить вполне самостоятельной взрослой жизнью, про которую ей, вчерашней старшекласснице, известно всё и, вместе с тем, ничего не известно. А неизвестность не может не тревожить.