Динозавры тоже думали, что у них есть время. Почему люди в XXI веке стали одержимы идеей апокалипсиса - Марк О’Коннелл

– Как, например, что? – поинтересовался он.

– Может, как мини-фигурки Лего? – предложил я.

– Нет, – ответил он. – Мини-фигурки – не «всемнужки».

Сын был раздражен, он оперся о мое плечо, чтобы приподняться в постели, и тогда уже я задался вопросом, не повредит ли эта дискуссия в конечном счете более серьезной цели сказки на ночь – уложить его спать.

– А разве нет? – мягко возразил я, более или менее вопреки здравому смыслу.

В последние несколько месяцев мой сын был одержим мини-фигурками «Лего». Их упаковывали так, что вы не знали, какую фигурку получите, пока не купите и не откроете ее. Чем больше фигурок вы покупали, тем более росла вероятность, что в пакете, который вы только что приобрели, будет игрушка, которая у вас уже есть, – парень в банановом костюме, лего-Бэтмен в розовой пачке, зомби в деловом костюме, – и тогда приобретение становилось совершенно ненужным.

Парадоксально, но мини-фигурки выпускались ограниченным тиражом, и в игру вступал эффект полноты коллекции. Чем ближе сын был к полному комплекту конкретной серии, тем более решительным он становился, даже приобретая одинаковые фигурки дважды или трижды. («Фу, опять человек-хот-дог!») Время от времени он понимал – мы с матерью объяснили ему, – что это была циничная маркетинговая уловка со стороны корпорации «Лего», но понимание не ослабило его аппетита к дальнейшим приобретениям.

Какое-то время в магазине игрушек, куда мы часто приходили, работал парень с феноменальной способностью – с помощью длительной и тщательной пальпации он угадывал, какая фигурка находится в пакете, но в конце концов он исчез. Надеюсь, его не уволили за то, что он использовал свой Богом данный дар для того, чтобы помочь таким клиентам, как мы, хакнуть систему мини-фигурок «Лего».

Оскорбленный тем, что я отнес мини-фигурки «Лего» к категории «всемнужек», сын бесстыдно нанес удар ниже пояса, предположив, что мой кофе тоже был «всемнужкой».

– Не думаю, что кофе подпадает под разряд «всемнужек», – сказал я.

– Но ты же не нуждаешься в кофе, – отметил он.

– Да, – ответил я, – никто не нуждается в кофе, но в нем много полезных свойств для здоровья.

– Что такое полезные свойства? – задал вопрос сын.

– Полезные свойства – это то, что полезно. Хорошая вещь.

– Но выходит, что ты получаешь слишком много полезных свойств. Тебе разрешается, – тут он сделал паузу, чтобы хотя бы приблизительно подсчитать, сколько чашек кофе мне будет разрешено, – только две чашки кофе в неделю.

– В неделю? – изумился я.

– Четыре чашки, – пошел навстречу он.

– Я думал, мне разрешат две чашки в день, – сказал я.

– Четыре в неделю, – настаивал сын.

Спор продолжался бесконечно, доставляя мне, если честно, истинное наслаждение. Каким-то образом он почувствовал в моем действительно чрезмерном потреблении кофе быстрый путь к моральному превосходству. Тут он мог законно критиковать меня за излишество (в его случае это были шоколад, пирожные и т. д.), в котором, по его мнению, я несправедливо упрекал его.

Затем он предположил, что книги также можно считать «всемнужками». Несмотря на то что я воспринял это как возмутительное заявление и даже как еще более существенный удар по сравнению с кофе, оно не было таким уж неожиданным. Довольно часто, два или три раза в неделю, по утрам у дверей нашего дома появлялась посылка, и сын старательно изображал раздражение, когда я разворачивал очередную книгу.

– Еще книги? Слишком много полезностей, папа!

– Я правда думаю, что книги нельзя назвать «всемнужками», – сказал я. – По-твоему, я создатель «всемнужек»? Неужели и сам доктор Сьюз занимается созданием «всемнужек»?

Он отреагировал так, как всегда реагировал, когда знал, что я загнал его в угол в споре. Так же он реагировал, и когда моя шутка была хороша, но он не хотел доставлять мне удовольствия смехом. Сын застонал и покачал головой:

– Ах! – сказал он, поджав губы, чтобы не улыбнуться, и одарив меня одним из своих «жестких взглядов» (этот прием он позаимствовал из книг о Паддингтоне[76]).

Ответив на его взгляд своим, не менее жестким взглядом, я тем самым без слов инициировал по давно согласованному протоколу нашу визуальную дуэль. Это была одна из моих любимых игр с сыном. С помощью нее я мог не спеша заглянуть ему в глаза, чтобы внимательно изучить, и это приводило к почти невыносимому лучезарному сиянию его глаз. В обычной жизни у меня для этого почти никогда не было повода.

Как ни забавно читать ребенку «Лоракса», все равно это печальный ритуал. Даже если ребенок смеется над Лораксом, когда тот печально оглядывается назад на Находкинса и поднимает себя в воздух за штаны, и даже если вы смеетесь вместе с ним, вы не можете игнорировать суть истории, которую рассказываете.

Последнее трюфельное дерево исчезло, фабрика по производству «всемнужек» заколочена ставнями, и сама природа в предсмертной агонии. Вы рассказываете своему ребенку историю мира, в котором он родился, и его вероятного будущего.

А потом конец рассказа с его ужасной надеждой. В последних строках книги Находкинс возвращается к своему собеседнику, посреднику в этой истории – маленькому мальчику, которому читают и которым в моем случае является мой сын. Он говорит о небольшой куче камней возле заброшенной фабрики, в которой на большом переднем камне выгравированы загадочные слова: «ЕСЛИ ТОЛЬКО». Находкинс долго ломал голову над смыслом этих слов, но теперь, говорит он, когда его собеседник здесь (а следовательно, теперь и мой сын), «слова Лоракса» уже не так таинственны. «ЕСЛИ ТОЛЬКО кто-то вроде тебя / как следует не позаботится, / лучше уже не станет. Не станет».

Находкинс бросает что-то из высокого окна своей башни, приказывая ребенку поймать это. Оказывается, это семя трюфельного дерева – самое последнее из существующих. Находкинс рассказывает ребенку, как сажать его, как поливать, просит его следить, чтобы у ростка был чистый воздух, и вырастить целый лес трюфельных деревьев. И возможно, тогда, говорит он, Лоракс и все его друзья вернутся.

Как ни странно говорить такое о детской книге, заключительные строки – одни из самых душераздирающих, которые я когда-либо читал. Эти слова разрывают мое сердце потому, что я читаю их своему сыну, потому, что сообщение, которое они несут в себе, – это мертвый груз поколений. Вручение последнего семени и инструкции по возрождению природы, скорее всего, было достаточно тягостно, когда «Лоракс» был впервые опубликован в 1972 году, в момент зарождения движения защитников окружающей среды. Тогда мы еще не знали об изменении климата, не понимали, что шестое массовое вымирание в мире[77] происходит в наше время и мы тому причина. Даже в 1972