Лень, алчность и понты - Игорь Галеев

- Вот дали! - Афанасий не знал, как ускорить процесс дознания.

- Да я еле тебя спать уложил, ты тут Ольгу доставал, стриптиз требовал, вон, вазу разбил. Не помнишь? - Игореша рассмеялся. - Самое паршивое состояние! Зато мозг у тебя умница, видишь - взял и вырубил негативную информацию, чтобы тебя не расстраивать. Только ничего особенно ужасного не произошло. Ты слишком долго таился.

- Таился?! Слушай, я действительно ни черта не помню. Мы говорили о моделировании, а потом... я проснулся.

- А потом говорил только ты и рассказал мне о сундуке, о бумагах, о злоключениях - прямо приключенческий детектив. Предложил мне поэкспериментировать.

Только теперь Афанасий разглядел его как следует и понял, почему открылся этому случайному гостю - Игореша был тем человеком, которого он давно ждал, ему все в нем нравилось - жесты, мимика, тембр голоса, усмешка, взгляд... Это был тот случай, когда свой встречает своего, проведя долгие годы одиночества среди чужих и равнодушных.

- Вздрогнули? - на этот раз Игореша лихо выпил, не поморщившись. - Нам теперь придется много выпить вместе, не так ли?

- Это самоубийство, - и Афанасий почувствовал себя намного лучше.

- Вот что я тебе скажу: ничего страшного вчера не было, ты молодец, никакой за тобой вины! Плюнь и разотри! Жизнь продолжается, никаких алкогольных комплексов! Ты был великолепен! Ну как, полегчало?

- Спасибо.

- А самоубийство - это свободный выход, который может стать и входом, если знаешь, куда и зачем вышел. Как я завернул? Ты вот о главной российской болезни говорил, так давай, с неё и начнем.

- Что начнем?

- Промоделируем ситуацию, решим, что делать с отчизной и вредителями. Начнем с мафии.

- Мафия бессмертна.

- И мы с тобой. Знаешь, как создаются скульптурные шедевры? постепенно отсекается все лишнее. Так и человеческий род. Нужно проявить хирургическую твердость. Русская душа сплелась с государственной коррупцией, как могучее дерево с паршивой цветущей лианой.

- Ярко сказано, но для большинства это всего лишь слова.

- Да ты что! Какая нам-то разница? У тебя в руках вечный двигатель, а ты спрашиваешь - можно ли я на нем поеду. Кого ты спрашиваешь? Пошли! - и Игореша первым устремился наверх, захватив бутылку.

Он на удивление быстро разобрался в бумагах, извлек лист "память-желание" и сказал:

- Садись, будем обозначать желание, руководствуясь памятью. Итак, чего ты хочешь?

- Нет, чего ты хочешь?

- Тогда так - что мы имеем? - и Игореша, словно профессор на кафедре, стал вышагивать и изрекать формулы.

Картина получалась безобразнейшая. Всяческая шалупень, пидоры и бездарность алчно паразитировали на российских просторах. Большинству достались жалкие крохи от столетних трудов предков. Упыри и кровопийцы, бандиты и чиновники спаивали и дурачили народ, и словно тупая саранча, уничтожали природу, не задумываясь о последствиях, не понимая, что на планете скоро и для них не найдется уголка, где будет чистый воздух и зеленые лужайки. Национальная идея, её самобытность, оказалась похереной, задавленной. Национальные интересы попросту игнорируются, патриотов чмырят и шельмуют, в то время как русские всегда относились ко всем народам с уважением и гостеприимством. Стране навязываются всяческие пластмассовые американские ценности, извращается русская история, будущие поколения уже посажены в долговую яму...

- Хватит? - спросил Игореша через полчаса.

- Хватит, - махнул ручкой помрачневший Афанасий, - теперь самое трудное.

- Теперь самое легкое, - возразил Игореша, - давай, верши историю!

- Но ты не понимаешь, неосторожное решение может потянуть за собой сотни неучтенностей.

- Давай осторожно. Мы разъединены, значит нужно объединяться в сообщества, нужны патриотические идеи. Пиши, пиши.

Афанасий покорился. Игореша продолжал:

- Нужно пресекать всяческие заговоры по созданию из России сырьевого придатка. Нужно провозгласить идею творческого патриотизма, идею, возвращающую страну к духу Пушкина, Лермонтова, Гоголя, к духу всех тех, кто её сделал великой и могучей. Нужно прямо показывать историю и какие силы поэкспериментировали над ней. Разоблачать всех тех, кому сегодня весело и сыто в то время, когда за Московской Кольцевой дорогой - хоть трава не расти - эти ублюдки сядут в самолеты и улетят к своим паршивым банковским счетам...

- А бунт?

- Ты хочешь бунт?

- Да нет, я просто думаю, люди озлобятся, если...

- Пиши - бунт откладывается, скоротечная эволюция, мирный заговор в пику всяческим сговорам против России. Пусть у людей спадет пелена с глаз, пусть они не будут зомби.

- Да это утопия какая-то!

- А что ты мне вчера доказывал? - Игореша смотрел с гневом. - Имеешь такую власть и сомневаешься! Они же, как кукушкины дети, выбросили из гнезд яйца и кормятся присвоенным богатством и культурой России. Ты что, совсем тупой?

Афанасия задело. Он бросил ручку и заявил:

- Да не хочу я никаких гражданских и национальных распрей! Такая волна поднимется, повылазит всякая шушера!

Игореша в каком-то вдохновенном порыве глотнул прямо из бутылки и зло прошептал:

- Пусть жируют, значит! Чего ты все топчешься, как девица на выданье? Хватит, я сам напишу!

Он сел и что-то быстро написал.

- Вот и все. А вот и ответ.

На листе проявился текст:

"К осуществлению программы подключено триста семьдесят пять человек, уточнение желания потребуется через 186 дней. Необходим контроль."

- Наливай, выпьем за возрождение творческого патриотизма.

Они выпили, и Игореша задумчиво сказал:

- Представляешь, мы сейчас обосновали и запустили действовать гигантский проект. Мы можем решать любые проблемы. Но все это пустяки по большому счету, - он тяжело вздохнул, - хлопоты о будущем России или даже Земли - вторичны. Вот я - сделал несколько важных художественных опытов, но мне даже не к кому их было принести - просто я не видел ни одной авторитетной творческой личности. Создана чудовищная система, задвинули русскую душу, измываются над самобытными талантами. Но я до сих пор великодушен и отказался от пункта "ликвидация", хотя давно требуется экстренное хирургическое вмешательство. Мы живем как подопытные кролики, чужие люди управляют нами, мы не хозяева в собственном доме. Я понимаю, со временем, когда-нибудь, все утрясется и перетрется, но мне что до этого, если мне сейчас каверкают жизнь и втаптывают в грязь. Сколько можно выживать по-собачьи, когда уже сегодня можно жить на Родине, ты понимаешь на Родине!

- Да ты просто публицист какой-то.

- Есть такой грех, иногда, как Лева, "не могу молчать" и давить в себе "души свободные порывы".

- Ты говоришь, что хлопоты о России вторичны, а какие же главные?

- Энергетическое самомоделирование... Тихо, кто-то вошел в дом!

Это пришла Ольга. Она с недоумением смотрела на загостившегося Игорешу, но они уговорили её выпить и напоили, рассказывая о программе против мафии.

- Вы что, не понимаете, что будет? Вам что, делать больше нечего? Спелись на почве пития! Лучше бы разработали программу экономического возрождения страны.

- Мы начали с малого, но существенного пункта! - кричал пьяный Афанасий.

- А кто сказал, что эти листы предназначены для управления земными процессами? - остудил его Игореша.

- А для чего же еще?

Игореша загадочно улыбнулся:

- Когда-нибудь ты сам поймешь.

- Вы затеяли всю эту войну, потому что вы неудачники! - выпалила захмелевшая Ольга. - Будь вы у власти или хотя бы на профессиональных работах, вы бы не искали врагов.

- Ольга, я думал, что ты умнее, - обиделся Афанасий.

- У меня все есть, в том числе и профессия, - разгорячился Игореша, я наоборот - счастливчик, я уже многое сделал, и сделал бы ещё больше. Но меня загнали в катакомбы, да я и сам не хотел бы служить этой власти в продажных средствах информации.

- Да кому ты доказываешь? - махнул рукой Афанасий.

- Что ты этим хочешь сказать? - Ольга встала и губы её дергались.

Наступила долгая пауза.

- А чего ты, - пробормотал Афанасий, - "неудачники", "образ врага"... Ничего я не хочу сказать, и так все очевидно.

Неожиданно Ольга плеснула ему в лицо из стакана.

- Я сожгу эти чертовы бумаги! Пошли отсюда вон! Я вас ненавижу!

Она это так прокричала, что Афанасий с Игорешей выскочили на улицу

- Никогда её такой не видел. Заметил, она нож схватила?

- Пьяная, - спокойно сказал Игореша, - отойдет, повинится.

Они закурили, когда неожиданно появилась Ольга.

- Мальчики, идите ко мне! Я вас утешу, обоих и сразу.

- Что я тебе говорил? - хмыкнул Игореша. - Раскаяние наступило гораздо раньше.

- Нужно просто любить друг друга, жить в дружбе и согласии, - Ольга с трудом подбирала слова, - это так просто, мир так прекрасен...

Она покачнулась, Афанасий подхватил её и увел в дом. Игореша стоял и думал. Ему было очень плохо. Миллионы загубленных судеб проносились перед его мысленным взором. "Это вам так просто не сойдет, так просто не сойдет!" И неожиданно он заплакал. Ушел туда, где стояла роскошная ель и глухо рыдал, ткнувшись лбом в её шершавый ствол.