Поэзия периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет - Валентина Михайловна Курганова

И город, поднявший высоко Багряные трубы заводов, И узкие тихие бухты С хребтами по трем сторонам, И зелень полей урожайных, И наши просторные воды, И все, что зовется Отчизной, Что близко и дорого нам. 1941

ДЖЕК АЛТАУЗЕН[19]

РОДИНА СМОТРЕЛА НА МЕНЯ

Я в дом вошел, темнело за окном, Скрипели ставни, ветром дверь раскрыло. Дом был оставлен, пусто было в нем, Но все о тех, кто жил в нем, говорило. Валялся пестрый мусор на полу, Мурлыкал кот на вспоротой подушке, И разноцветной грудою в углу Лежали мирно детские игрушки. Там был верблюд и выкрашенный слон, И два утенка с длинными носами, И Дед-Мороз — весь запылился он, И кукла с чуть раскрытыми глазами, И даже пушка с пробкою в стволе, Свисток, что воздух оглашает звонко, А рядом в белой рамке на столе Стояла фотография ребенка... Ребенок был с кудряшками, как лен, Из белой рамки здесь, со мною рядом, В мое лицо смотрел пытливо он Своим спокойным ясным взглядом... А я стоял, молчание храня. Скрипели ставни жалобно и тонко. И Родина смотрела на меня Глазами белокурого ребенка. Зажав сурово автомат в руке, Упрямым шагом вышел я из дома Туда, где мост взрывали на реке И где снаряды ухали знакомо. Я шел в атаку, твердо шел туда, Где непрерывно выстрелы звучали, Чтоб на земле фашисты никогда С игрушками детей не разлучали. 1941

ФАТЫХ КАРИМ[20]

(С татарского)

ДИКИЕ ГУСИ

Голубыми небесными тропами Из-за моря, где жили зимой, Снова гуси летят над окопами, По весне возвращаясь домой. Здесь озера у нас в изобилии. Сколько заводей в чаще лесной! И на них распускаются лилии, Удивляя своей белизной. Над лугами и чащею мглистою Пролетая в весенние дни, Мне в подарок стрелу шелковистую, Дикий гусь, на лету урони. Я возьму твое перышко серое, В блеск весенней зари окуну, Песню звонкую с пламенной верою Напишу про родную страну. Не впервые на поле сражения, В грозной схватке, в кровавом бою, Мой народ словно солнце весеннее, Согреваешь ты душу мою.

КОНСТАНТИН БЕЛЬХИН[21]

ПИСЬМА

Они приходят и сюда, на край земли, где сказочным сияньем небо щедро, где ночь без края, где снега и ветры надолго все дороги замели. Они приходят, дорогие письма, из дальних сел, из дальних городов, где жили, где росли, где родились мы, где каждый встречный нас обнять готов. Мы верили, что письма вновь придут с знакомою печатью на конверте. Мы знали: каждый дом наш — наш редут. И каждая семья — сильнее смерти. Январь 1942 г.

ВСЕВОЛОД БАГРИЦКИЙ[22]