Атрибут власти - Чингиз Абдуллаев

В этот момент зазвонил его мобильный телефон. Курылович глянул на аппарат. Неужели Бог услышал его молитвы и это звонит пан Дзевоньский? Он бросился к телефону.

– Здравствуй, – услышал Курылович знакомый голос Эмилии, такой ненавистный сейчас. Она специально звонит на сотовый, чтобы его найти. Или уже знает о Зосе и не хочет звонить на городской?

– Добрый день. – Он посмотрел на часы.

– Ты еще не проснулся? – довольно невежливо спросила она. – У тебя сонный голос.

– Я уже давно в гараже, вожусь с машиной, – зло соврал он.

– Кстати, насчет машины. Я все время забываю тебе сказать. Два дня назад меня ударили на Маршалковской. Теперь мой «Ситроен» стоит в ожидании ремонта.

– Разве у тебя нет страховки?

– Есть. Именно поэтому я тебе и звоню. Машину отремонтируют, но нужно внести деньги за ее страховку на следующий год.

– Сколько? – все так же зло осведомился он.

– В злотых или в долларах? – Жена явно издевалась.

– В турецких лирах! – Он даже не мог отключиться. Тогда она сразу позвонит дяде, и эти двое все равно вычтут деньги на страховку ее машины из его зарплаты.

– Четыреста долларов, – сообщила Эмилия. – Можешь выслать в злотых. Или перевести на счет страховой компании. Я сообщила им, что ты их старый клиент. Ведь твой «Фольксваген» тоже застрахован у них? Верно, дорогой?

Курылович отключился, не прощаясь. Придется заплатить за эту дрянь. А потом уйти в другую газету, чтобы уж окончательно порвать с Эмилией. Ее мамаша – любимая сестра их главного, названивает своему братику по любому поводу и без него. Нужно уходить. А пан Дзевоньский все никак не звонит.

«Наверное, решил поменять партнера», – огорченно подумал Курылович. Ему хватало ума не звонить самому по старым номерам, чтобы не испортить окончательно отношений со своим основным заказчиком. К тому же тот все равно их сменил. Помнится, он именно так ему и сказал во время их последней встречи. Или предпоследней?

Курылович уже оделся и собирался выйти из дома, когда зазвонил городской телефон. Это не мог быть Дзевоньский. Тот никогда не звонил на городской. Но Курылович бросился к аппарату.

– Когда ты явишься на работу?! – гневно поинтересовался главный. – Мало того, что ты позволяешь себе частые командировки, так еще и не выходишь на работу, когда тебя просят. Я же просил приехать сегодня пораньше. У нас визит в Польшу делегации НАТО, а ты еще спишь!

– Сейчас приеду, пан редактор. – У Курыловича окончательно испортилось настроение.

И именно в этот момент зазвонил его мобильник.

Курылович пробормотал ругательство и достал аппарат. Он уже не ждал ничего хорошего, когда услышал голос Дзевоньского.

– Добрый день, пан Курылович.

– Господь услышал мои молитвы! – обрадовался тот. – Я вас слушаю, пан Дзевоньский.

– Когда вы можете приехать в Москву? Нам нужно кое-что обсудить.

– Сегодня, завтра?.. – радостно спросил журналист.

– Нет. Давайте в понедельник. Как раз будет последний день зимы. Встретите весну в Москве. Мы закажем вам номер в отеле «Националь». На три дня. На вашу фамилию. Договорились?

И он еще спрашивает!

– Сейчас же еду за билетом, – не стал скрывать восторга Курылович.

Теперь он заберет оставшиеся с прошлого раза двадцать пять тысяч. А с выданных для последнего транша двухсот тысяч снимет еще шестьдесят. Нет, шестьдесят пять – за все свои мучения. Пусть Холмский выкручивается, как хочет, это не его дело. И пусть они потом никогда ему не звонят. Нельзя быть таким честным дураком, это просто невыгодно.

А еще надо сменить газету и найти другого главного редактора, который согласится на его частые отлучки.

Курылович бросился вниз, чтобы сразу отправиться за билетом в Москву. Билет можно купить по кредитной карточке. Он так и сделал, проехав четыре квартала от дома и припарковав машину рядом со зданием аэрокассы. Только купив билет на утренний рейс в понедельник, он вспомнил, что в редакции его ждет главный. Но как же ему не хотелось туда ехать!

«Пусть эта сука Эмилия сама платит за страховку на следующий год», – подумал Курылович и улыбнулся своему решению.

В редакции в этот день он так и не появился.

Его разговоры с женой, главным редактором и неким паном Дзевоньским, позвонившим из Москвы, были переданы в комиссию Машкова. Купленный билет означал, что Курылович собирается в Россию, где за ним будет гораздо легче пронаблюдать. Сотрудники ФСБ получили приказ проконтролировать отъезд польского журналиста в Москву. Они же обратили внимание на другую машину, которая повсюду следовала за Курыловичем. Это означало, что за ним следят не только сотрудники ФСБ, но и какие-то другие структуры, которые даже не пытались хоть как-то закамуфлировать свои действия.

Получив известия из Варшавы, комиссия Машкова сразу же начала проверку звонка Курыловичу из Москвы. Теперь уже никто не сомневался, что они находятся на верном пути. Фамилия пана Дзевоньского возникла уже во второй раз. Впервые ее произнес Уорд Хеккет при встрече с Дронго в Вене еще полгода назад. Но все поиски этой таинственной личности пока не увенчались успехом. Однако Курылович именно так называл человека, позвонившего ему из Москвы.

Поздно вечером Машков собрал всех офицеров, не забыв пригласить и Дронго.

– У нас начинается заключительная стадия расследования, – сообщил генерал. – Вполне вероятно, что неизвестный нам Дзевоньский выведет нас на самого Гельмута Гейтлера. Или, по крайней мере, объяснит нам свой интерес к нашему театру и жизни Павла Абрамова. Обращаю ваше внимание, что нам не удалось установить, откуда звонил этот Дзевоньский. Наиболее вероятно, он находился в машине, которая двигалась к Москве. Закончив разговор, сразу же отключился. Но аппарат был приобретен в Санкт-Петербурге, это мы уже сейчас знаем. Так что, если он заработает снова, мы сможем его вычислить.

– А разве нельзя найти отключенный аппарат? – удивился Дронго. – Я не очень в этом разбираюсь, однако, насколько мне известно, современные технические средства позволяют легко найти даже выключенный аппарат.

– Верно, – кивнула Чаговец, – но мы имеем дело с профессионалами. Они об этом тоже знают. Он может вытащить сим-карту из аппарата и спрятать ее в другом месте. Или вообще спрятать отключенный телефон, что для нас еще хуже. Установив наблюдение за этим местом, будет ждать. А как только мы там появимся, можно будет заканчивать нашу операцию. Мы себя выдадим.

– Снимаю все мои сомнения, – объявил Дронго. – Сегодня шпионы ищут друг друга с помощью спутников.

Машков усмехнулся на его реплику. Впервые за много месяцев у него было хорошее настроение.

В Таллин прибыл опытный «переговорщик» – подполковник ФСБ Мансимов. Изъяснявшийся на безупречном русском языке, этот человек имел типично кавказскую внешность: темные волосы, пышные черные усы, нос с горбинкой и веселые озорные глаза. Мансимов специализировался на северокавказских операциях. Психологически появление «кавказца» на переговорах от России было оправданно, ибо сразу производило нужный эффект.

Ровно в двенадцать часов Мансимов с российской газетой в руках появился в холле отеля. Он сел в кресло, положил свернутую газету рядом с собой на столик и принялся терпеливо ждать. По договоренности с Машковым было решено не привлекать местные службы безопасности. Среди их сотрудников мог оказаться провокатор или болтун, способный загубить всю операцию. Поэтому в Таллин вместе с Мансимовым приехали еще двое сотрудников ФСБ, которые были обязаны не выдавать себя ни при каких обстоятельствах, обеспечивая безопасность подполковника-«кавказца».

Эти двое прилетели под видом семейной пары и теперь тоже находились в холле, наблюдая за всеми входящими. В десять минут первого к Мансимову подошел какой-то мужчина. Он был чуть выше среднего роста, с рыжеватой, коротко подстриженной бородкой, небольшими усами и светлыми глазами. На голове – кепка с названием какого-то бейсбольного клуба, на плечах – яркая оранжевая куртка.

– Здравствуйте, – произнес мужчина с типичным эстонским акцентом, – вы приехали из Москвы?

– Да, – показал на газету Мансимов, – я жду вас уже десять минут.

– Извините, – незнакомец внимательно смотрел на своего собеседника, – я думал, что приедет другой человек.

Один из сотрудников ФСБ подал знак Мансимову, что в холле находится посторонний. Кроме этого типа, в отель вошел еще один мужчина, который сел в дальнем углу, внимательно наблюдая за происходящим разговором.

– Вы принесли деньги? – спросил эстонец.

– Только часть, – ответил Мансимов, – вы должны нас понять. Мы хотим быть уверены, что с журналистом ничего не случится.

– Вы нарушили наши условия, – заметил эстонец, – до свидания. – Он поднялся, собираясь уйти.