Прятки с судьбой - Анна Милок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты так не кручинься, – бабушке и невдомёк было, что за страх мою душу терзает. – и лишнего в голову не бери. Тебе всё равно через пару месяцев домой возвращаться, так и к чему голову забивать чужими бедами и обычаями? Потерпи уж маленько. Знала бы, что ты от жениха сбежала нецелованная да неприголубленная, сразу бы тебя схоронила, как следует.
Странные они тут, и это мягко сказано. Но зацепился мой слух за другое:
– Почему через пару месяцев?
– Дорога зимой опасная, не всякий выдержит. Но коли крылья отрастишь, то можешь и попробовать, – снова развеселилась знахарка.
И мне бы понять, что она так печаль мою развеять пытается, да я лишь по-детски обиделась.
Ужинали мы молча, так же и ко сну собирались. Слышала я, как ворочалась Гата, пытаясь уснуть, мне и самой сон не шёл. Переезд в замок, не иначе как прыжок в пасть к дракону и виделся.
Крылатым чудищам тоже не спалось. Шумели, кричали, а небо то и дело прорезали ярко-рыжие всполохи пламени. Словно бы на площади драка закончилась, а там, в вышине, всё продолжалась и продолжалась.
Наконец знахарка не выдержала, поднялась. Зажгла небольшую лучину и в её тусклом свете взялась за ступку и травы. Монотонный стук пестика меня и усыпил, а ещё запах, что щекотал ноздри. Разнотравье уносило мысли домой, словно и не было ничего, а мы с Айкой по родным лугам бегаем, от Людмилы прячемся.
Проснулась я утром от стука в двери. Не тревожила мой сон Гата до последнего. Перехватила лепёшку на скорую руку, запила узваром и стала собираться. Было бы что собирать… Старушка, смахивая скупые слёзы, вручила мне накидку тёплую, мешочек со снадобьями разными, рубаху в дар оставила. А я шмыгала носом и только кивала на всё, чувствовала, рот открою – разревусь белугой. И тогда меня не то, что за замковые стены сошлют, а сразу в пещеру к драконам, или где они там обитают.
В сенях топтались два дружинника, моих конвоира. Не много ли для обычной девчонки? Гата провожать не стала, и я не настаивала. Помахала ей, выглянувшей в окошко, на том и попрощались.
Почти миновав проулок, что успел стать родным, заметила две фигуры. Игнат стоял насупленный, серьёзный, а Макар, опираясь на первого, улыбался. Подмигнул здоровым, не заплывшим глазом и помахал рукой. У меня как камень с души свалился: не злится друг.
– Не отставай, у нас и без тебя забот полно, – поторопил меня один из хмурых конвоиров. Второй забрал мои скромные пожитки, чтобы шла налегке.
Дивно всё складывается. Вчера этими же тропками ходила, веселилась, а сейчас как на казнь ведут. Людей поутру было мало совсем, может потому и пришли за мной в рань такую – чтобы не давать лишний повод толпе языками чесать.
Если сосчитать сколько раз я успела за дорогу обкостерить Мирославу, вышло бы больше, чем колец у столетнего дуба. В услужение, значит. А моего мнения справиться не удосужились?
– Добро пожаловать за стены замка, Айка, – сказал тот, что мой скарб нёс, едва мы очутились во внутреннем дворике.
Имя, с которым уже, право, и породниться успела, царапнуло слух. А у настоящей Айки спрашивали? Как сложилась бы её жизнь, если бы родители не отдали её мне в услужение? И хорошо ещё, что мне, а не Всеславе, мы с Айкой названными сестрицами прозвались. А может и худо… Все беды на её чернявую голову из-за меня сыпались. Как она там? Жива ли, здорова?
– Ну что встала как вкопанная? – поторопил меня дружинник. – Или только отплясывать лихо горазда?
Скривилась, но смолчала. Тяжёлые думы сменились не менее тяжёлой реальностью. Пусть упивается своим превосходством, знал бы, кто перед ним на самом деле, по-иному бы запел, соколик.
– Пришла, голубушка? Пришла! – облако цветастой парчи кинулось мне на шею. – Меня Мирой звать, а про тебя уж всё вызнать успела, но и от подробностей не откажусь. – На вид даже младше моего тараторка. – Ты, может, голодна? Давай тогда сначала на кухню сходим?
Дружинники подобрались, ласково посмеиваясь в пышные усы. Люба им всем была егоза-Мирослава. А мне немного не по себе стало, я про неё столько плохого надумать успела. Может, не печётся обо мне, притворяется? И я даже надеялась на последнее, так мне её ненавидеть проще.
Глава 41
Пусть и мала Мирослава, а сильна не по годам оказалась: вцепилась, как клещ, потащила, как вол ярмовой. Знать бы только куда… Определит меня сейчас в какую каморку в подполе и буду я там отмеренное чахнуть, пока не дозволят домой воротиться.
– Пётр, окажи милость, – так резко остановилась длинноногая красавица, что я её чуть не снесла с дороги, – отнеси вещи нашей гостьи в мои покои.
Последние мои силы ушли на то, чтобы изобразить благодарную улыбку. Да лучше бы она меня в саже вываляла, самую грязную и тяжёлую работу нашла. Тогда бы хоть ясно было, в чём корень моей к ней ненависти. Ну, не ревную же я в самом-то деле?!
– Спасибо за заботу, – то ли отозвались во мне хорошие манеры, заученные от матушки, то ли желание вызнать, что же на самом деле на уме у добренькой Мирославы.
– Пустое, – махнула та рукой и тут же заголосила трещоткой: – Так много у тебя спросить хочется, так много узнать о жизни внизу.
– Внизу? – переспросила удивлённо.
– Ну, там, – растерялась на мгновенье Мира. – Ты ведь не местная? Мне так сказали.
– Да, с Великолучья.
У Мирославы глаза от восторга за малым с яйцо размером не стали. Будто бы я диковину какую сказала.
– Обещай, обещай, что расскажешь мне всё, что знаешь о жизни там, в Великолучье, – и до того часто захлопала ресницами, глядя на меня, как теля на мамку.
– Только если вы, расскажете мне больше о своей родине.
Мира радостно закивала в ответ:
– По рукам, только выкать мне не смей. Разве что только перед…
Договорить она не успела, широкие дубовые двери перед нами распахнулись и тотчас весь двор встал по струнке, даже куцые деревья будто бы стали стройнее и выше. Седовласый мужчина, выправка которого выдавала в нём бывалого вояку, едва удостоил меня взглядом, зато Мирославу оглядел с головы до пят. И я так и не поняла, остался ли доволен увиденным.
– Его Величество уже собирается завтракать. Ты забыла, дочь, где твоё место?
– Подле своего князя, – тихо прошелестела
