Молитвы человеческие - Елена Черкашина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Едем, – выдохнула, садясь в карету.
Лошади помедлили – и тронули. Мать опять усмехнулась, глядя на вдохновенно-счастливое лицо своей дочери.
А девочка, едва дыша, раскрыла красивый кошелёк и посмотрела на монеты. Чистые, серебряные, они отливали тем блеском радости, который есть только у бескорыстного даяния. И в них она уже видела и яркий свет горящего очага, и еду на столе, и, может быть, даже здоровую маму. Потому что теперь уж доктор наверняка придёт.
Она услышала, как зазвенела карета, отъезжая, и с тихой любовью протянула:
– Спаси тебя Господи!
Смиренный пастух
В давние-давние времена в красивой горной стране жил пастух. Был он молод, хорош собой, но по бедности не женат. С раннего утра к его хижине соседи сгоняли овец, он собирал их в стадо и вёл в горы, на широкие альпийские луга, где травы поднимались в пояс вышиной, а весёлые ручьи радовали чистой водой.
Весь день пастух наблюдал за овцами, бдительно следил, чтобы ни одна не пропала, не заблудилась, а вечером пригонял стадо обратно. И всё бы хорошо, да только раз случилась буря. Ярким весенним днём налетели грозные тучи, заполонили небо, ветер засвистел, пригнул к земле кроны деревьев. Испугались овцы – и разбежались. Звал их пастух, искал, но только когда наступил вечер и буря улеглась, недосчитался в стаде двадцати овец. А они принадлежали самому богатому человеку в селении.
Вернулся Инар домой – и чуть не плачет. Что делать? Нужно возвращать овец, а их нет. Хотел с горя убежать, скрыться от наказания, но потом подумал: «Не стану от позора убегать, что заслужил, то и приму».
Наутро собрались люди на площадь, пришёл богач и потребовал для Инара суровую кару: пятьдесят ударов палками. Понурил голову пастух, но ни слова не сказал, подошёл к позорному столбу и позволил себя привязать. Однако не успел палач замахнуться, как вдруг на площадь влетела всадница и звонким голосом крикнула:
– Стойте! Не бейте его! Я нашла овец!
То была Лета, старшая дочь богача. Оказалось, что рано поутру девушка взяла слуг и поехала в горы разыскивать стадо. Они нашли овец в неглубокой лощине и теперь гнали обратно.
– Не наказывай его, отец, – просила Лета, – все овцы целы.
Люди зашевелились и поддержали девушку:
– Что ж наказывать, раз овцы нашлись? Отмени наказание! Инар – хороший пастух, и не по его вине овцы разбежались!
Нахмурился богач, постучал сапогом о землю, но согласился с дочерью и народом. Вернулся Инар в свою хижину целый и невредимый, а наутро опять погнал овец в горы.
День проходит, другой. Пасёт Инар стадо и видит, что неподалёку всадник кружит и глаз с пастуха не сводит. Подъехал ближе – и узнал юноша Лету.
– Ну что, Инар, – спросила весело, – не разбежались твои овцы?
– Нет, – улыбнулся пастух, – можешь сосчитать, все на месте.
– А сколько их у тебя?
– Девяносто девять.
– Большое стадо! Да только для круглого счета одной не хватает!
Так, перешучиваясь и смеясь, разговаривали пастух и Лета, как вдруг заметили, что из узкого ущелья выехал вооружённый отряд. Инар сразу почуял недоброе и сказал девушке:
– Стань рядом со мной.
Та послушалась, спешилась и спряталась за юношу. Приблизились люди, окружили плотным кольцом и, усмехаясь, спросили, кто он и что тут делает, и что за красавица стоит за его спиной.
– Я – пастух, – отвечал Инар. – А это – моя жена.
– Слишком хороша для такого бедняка, – заметил кто-то.
Но Инар обнял девушку одной рукой и прижал к себе.
– Отличные рабы, – пробормотал предводитель, пристально оглядывая их, – молодые, сильные. Их легко будет продать. Взять!
И не успел Инар что-либо сделать, как десяток мужчин набросились на него и на Лету, связали верёвками и повели за собой.
– Инар, – шептала Лета, – что с нами будет?
Юноша молчал. Тяжёлый изнурительный труд, мучительное существование – вот что такое жизнь рабов. Но если он, сильный и закалённый, мог работать, то как же она? Да и, скорее всего, её продадут в какой-либо гарем…
Инар шёл и думал, и глубокая скорбная складка легла меж его бровей.
Ночью, выбрав минуту, он сказал Лете:
– Не признавайся, что мы не муж и жена. Иначе тебя продадут. Пока мы вместе, есть надежда на возвращение.
– Не признаюсь, – отвечала она и доверчиво прижалась к нему плечом, а потом тихо попросила: – Тогда обними меня, как и положено мужу.
Дорога была длинной, тяжёлой. Много дней и ночей шли рядом пастух и девушка, помогали друг другу, поддерживали, делились едой и водой. На ночёвках Инар защищал своим телом красавицу Лету от похотливых взглядов работорговцев, спал рядом с ней, но ни разу не прижал к себе крепче, чем можно, помня, что девушка не принадлежит ему и что женаты они лишь на словах. А Лета скоро поняла, что её единственный защитник в этом суровом и страшном путешествии – бедный пастух, и если раньше она смотрела на него свысока, снисходительно, то сейчас научилась ценить каждое проявление его смиренной и отважной души.
– Мы вернёмся? – спрашивала она. – Как ты думаешь, когда-нибудь мы будем свободны?
Что мог ответить пастух?
– Конечно, мы будем свободны. Только не знаю, когда…
Ярким осенним днём вошёл караван в многолюдный и шумный город. Кроме Инара и Леты, здесь были другие рабы, пленённые позже, все усталые, голодные, истрёпанные. Их поселили на постоялом дворе и тщательно охраняли. Инара и Лету не разлучали; хозяин, скалясь, сказал:
– Пусть спят вместе, плодятся и размножаются. Беременная рабыня дороже.
И велел всех вымыть и хорошо накормить.
– Лета, – просил Инар девушку, – не отходи от меня. Не хочу, чтобы ты угодила в гарем. Тогда мне тебя не найти, а один возвращаться не хочу.
Лета не отвечала, лишь жалась ближе к нему, а сама с ужасом думала, что её могут продать, оторвать от Инара…
Наутро рабов отвели на площадь и, поставив на помост, начали торги. Инар крепко держал девушку за руку, всем своим видом показывая, что не собирается расставаться с женой. Так их и продали, как женатую пару, и новый хозяин довольно улыбался: каждый год молодая рабыня принесёт ему нового раба!
Они стали
