Король крыс - Джеймс Клавелл

— Ты не врешь? — Торусуми злобно сплюнул на пол, и Питер Марлоу приготовился к удару, который раньше следовал за такими вспышками.

Кинг сидел невозмутимо. «Боже, — думал Питер Марлоу, — у него стальные нервы».

Кинг вытащил табачные листья и начал скручивать сигарету. Когда Торусуми увидел это, он перестал неистовствовать, предложил пачку «Куа» и успокоился.

— Я поражен, что ничтожные китайские торговцы, ради которых я рискую своей жизнью, такие продажные. Я в ужасе от того, что ты, мой друг, рассказал мне. Более того, я испуган. Подумать только, они злоупотребили моим доверием. В течение года я имел дело с одним и тем же человеком. И как же долго он обманывал! Думаю, мне полагается убить его.

— Лучше, — возразил Кинг, — перехитрить его.

— Как? Я буду очень рад, если твой друг научит меня.

— Накажи его словами. Скажи ему, что до тебя дошли верные сведения о том, что он обманщик. Скажи ему, если он в будущем не будет давать тебе хорошую цену — хорошую цену плюс двадцать процентов, чтобы исправить прошлые ошибки, ты можешь шепнуть властям. Они заберут его, заберут его женщин и детей и накажут. Он должен знать, что ты это сделаешь.

— Замечательный совет. Я в восторге от внимания моего друга. Поэтому ради наших дружеских отношений предлагаю полторы тысячи долларов. Это все, что у меня есть, до последнего гроша, вместе с жалкими монетами, доверенными мне моим другом, который по болезни, полученной от женщин, находится в этом вонючем сарае, который называется больницей. Он не может работать.

Кинг наклонился и шлепнул ладонью по лодыжкам, облепленным москитами. «Вот это лучше, приятель, — подумал он. — Давай-ка посмотрим. Две тысячи будет много. Тысяча восемьсот в самый раз. Тысяча пятьсот неплохо».

— Кинг просит тебя подождать, — перевел Питер Марлоу. — Он должен посоветоваться с ничтожным человеком, который хочет так дорого продать тебе этот товар.

Кинг залез в окно и прошел для проверки через всю хижину. Макс был на месте. Дино около тропинки следил за одной стороной. Байрон Джонс III — за другой.

Он нашел потного от волнения майора Праути в тени соседней хижины.

— Прошу прощения, сэр, — горестно прошептал Кинг. — Парень совсем не проявил интереса.

Беспокойство Праути усилилось. Он должен продать. «Господи, — подумал он, — вот уж не везет. Мне любым путем нужно достать денег».

— Сколько он предлагает?

— Мне удалось уговорить его на четыреста долларов.

— Четыреста долларов! Да всякий знает, что «Омега» стоит по меньшей мере две тысячи.

— Сожалею, но дело обстоит именно так. Он, кажется, подозревает, что это не настоящая «Омега».

— Он спятил. Конечно же, это «Омега».

— Виноват, сэр, — сказал Кинг несколько более холодно. — Я только сообщил вам…

— Это моя вина, капрал. Я не хотел срываться на вас. Эти желторожие ублюдки все одинаковы.

«Что же мне теперь делать? — спрашивал сам себя Праути. — Если я не продам их через Кинга, мы их вообще не сможем продать, а группе нужны деньги, и вся наша работа пойдет насмарку. Что же мне делать?»

Праути минуту подумал и сказал:

— Посмотрите, что еще можно сделать, капрал. Я не могу отдать меньше, чем за тысячу двести. Просто не могу.

— Хорошо, сэр. Но не думаю, что смогу выторговать больше, но постараюсь.

— Вы славный малый. Я полагаюсь на вас. Я бы не отдал их так дешево, но так не хватает еды. Вы знаете, как обстоят дела.

— Да, сэр, — вежливо согласился Кинг. — Я постараюсь, но боюсь не в состоянии заставить так поднять цену. Он говорит, что китайцы сейчас покупают не так, как раньше. Но я сделаю все, что смогу.

Грей увидел Торусуми, шагающего по лагерю, и понял, что скоро наступит нужный момент. Он долго ждал, а сейчас наступило его время. Он встал, вышел из хижины, подтянул свою нарукавную повязку и поправил фуражку. Других свидетелей не надо, хватит и того, что скажет он. И он пошел один.

Его сердце радостно билось. Так было всегда, когда он готовился кого-то арестовать. Он прошел мимо ряда хижин и спустился по ступенькам на главную улицу. Ему предстоял долгий путь в обход. Он выбрал его намеренно, зная, что Кинг расставляет вокруг часовых, когда занимается своими делишками. Но Грей знал, где они сидят, и знал, где можно пройти через человеческое минное поле.

— Грей!

Он обернулся. К нему приближался полковник Семсен.

— Слушаю, сэр!

— Грей, рад вас видеть. Как дела?

— Прекрасно, благодарю вас, сэр, — ответил он, удивленный таким дружеским обращением. Вопреки своему желанию уйти, он был в немалой степени польщен.

Полковник Семсен занимал особое место в планах Грея на будущее. Семсен был штабным офицером, но не простым, а настоящим — из военного министерства. И с очень хорошими связями. Такой человек мог оказаться более чем полезным — позднее. Семсен состоял при Генеральном штабе на Дальнем Востоке и отвечал за какие-то непонятные, но важные дела. Он был знаком со всеми генералами и рассказывал о том, как развлекал их в своем имении в Дорсете, и как выезжал на охоту, и какие вечеринки на открытом воздухе они закатывали, и какие охотничьи балы! Человек, подобный Семсену, возможно, мог бы помочь Грею улучшить его послужной список. И его положение.

— Хочу поговорить с вами, Грей, — сказал Семсен. — У меня есть мысль, над которой стоит поработать. Вы знаете, я собираю официальную историю этой военной кампании. Конечно, — добавил он добродушно, — формально она еще не принята, но кто знает, может быть, станет такой. Вы же знаете, генерал Сонни Уилкинсон отвечает за архивную работу в Военном министерстве, и я уверен, Сонни заинтересуется ее изложением с места событий. Может быть, вам будет интересно проверить для меня несколько фактов. Относительно вашего полка.

«Интересно, — думал Грей. — Интересно! Я бы все отдал за это. Но не сейчас».

— С радостью, сэр. Я польщен, что вы так высоко цените мои суждения. Может быть, завтра? После завтрака.

— Ох, — отозвался Семсен. — Я надеялся, мы немного поговорим сейчас. Ну ладно, в другой раз я дам вам знать…

И Грей инстинктивно почувствовал, что другого раза не будет. Семсен нечасто разговаривал с ним раньше. «Может быть, — отчаянно подумал Грей, — поговорить сейчас, хоть что-нибудь сказав ему, заинтересовать. Я еще успею поймать их. Сделки иногда совершаются часами. Стоит рискнуть!»

— Буду рад поговорить сейчас, если вы желаете, сэр. Но не слишком долго, если вы не против. У меня немного болит голова. Несколько минут, если вы не возражаете.

— Хорошо. — Полковник Семсен был очень доволен. Он взял Грея под руку и повел его в сторону своей хижины. — Вы знаете, Грей, ваш полк был одним из моих самых любимых. Отлично нес службу. Вы получили благодарность в приказах, не так ли? В Кота Бару?

— Нет, сэр.

«Бог мой, — думал он, — я должен был получить. Не было времени посылать представления на награды. Я не более других имел право на награду». Он и вправду так считал. Много людей заслуживали «Крест ордена Виктории» и никогда не получали даже благодарности в приказе. До сих пор.

— Никогда нельзя загадывать, Грей, — сказал Семсен. — После войны мы, возможно, на многое будем смотреть по-другому.

Он усадил Грея.

— Итак, каким было положение на фронте, когда вы прибыли в Сингапур?

— Я с сожалением должен сообщить своему другу, — переводил Питер Марлоу слова Кинга, — что ничтожный владелец часов посмеялся надо мной. Самое меньшее, на что он согласен, — это две тысячи шестьсот долларов. Мне очень стыдно говорить тебе об этом, но ты мой друг. Я обязан сообщить тебе это.

Торусуми был явно раздосадован. При помощи Питера Марлоу они поговорили о погоде и о недостатке еды, и Торусуми показал им потрескавшуюся и потрепанную фотографию своей жены и троих детей, немного рассказал о своей жизни в деревне недалеко от Сеула, о том, как он зарабатывал на жизнь крестьянским трудом, хотя у него младшая университетская степень, о том, как он ненавидит войну. Он рассказал, как ненавидит японцев, как все корейцы ненавидят японских хозяев. Корейцам даже не разрешают служить в японской армии. Они считаются людьми второго сорта, не имеют права голоса и могут быть избиты по прихоти самого захудалого японца.

И так они говорили, пока наконец Торусуми не встал. Он забрал винтовку у Питера Марлоу, который все время держал ее, поглощенный мыслью о том, что она заряжена, и о том, насколько просто было бы убить. Но для чего? И что тогда?

— Я сделаю моему другу последнее предложение, мне не нравится, что ты уйдешь с пустыми руками этой вонючей ночью. Поговори еще раз с жадным владельцем этих ничтожных часов. Две тысячи сто!

— Но, уважая моего друга, я должен напомнить ему, что ничтожный владелец часов — полковник. Он сказал, что согласен только на две тысячи шестьсот. Я знаю, ты не хочешь, чтобы он презирал меня.