Мой злой Фей - Маргарита Дюжева

Алена смотрит ободряюще, а Виктория недовольно кривит губы, считая, что слишком много для меня делают поблажек. Сучонка мелкая!

Проснулась я только к вечеру, когда за окном стояла непроглядная темень. Прислушалась к себе, к своим ощущениям. Вроде все нормально. Живот спокойный, не стоит колом как с утра. Вот что здоровый сон с человеком делает!

Настроение сразу пошло в гору, а так же проснулся зверский аппетит, поэтому, с кряхтением выбравшись из-под одеяла, побрела на кухню, к холодильнику. Однако там меня поджидало форменное разочарование. Ни одной вкусняшки!!!

Сначала я попробовала обойтись тем, что есть. Погрела тушеное мясо, сгрызла яблоко, пощелкала семечек. Бесполезно. Мозг рисовал картинки вкуснейших деликатесов, и сколько я их от себя не гнала — не помогало. Я хотела вкусного!

Поэтому еще немного пострадав и помечтав, решила отправиться в круглосуточный магазин.

Его звонок застал меня в прихожей. Когда высунув от усердия язык,  пыталась запаковать свои немного отекшие располневшие ножки в сапоги. Молнию опять заело, и сколько бы я ее не дергала — толку ноль. Похоже, пора покупать бесформенные угги! В этих — одно мученье.

Телефон настойчиво трезвонил, не смотря на то, что я его с чувством и в голос посылала в далекие дали.

Наконец последний рывок и молния застегивается до конца. Фу-ух. Теперь можно и посмотреть кто там такой навязчивый.

На экране надпись «Злыдень».

Сердечко предательски ускорилось, но я сдержала радостный порыв. Звонит и звонит, что такого?

— Да? — произношу ровно, а сама тянусь за вторым сапогом.

— Как ты? — сходу спрашивает, будто отчета по сделке требует, — Мне сказали, ты днем ушла.

Надо же доложили. Что же ты весь день молчал, а тут решил проявить участие? Даже обидно стало на минуту, но потом напомнила себе, что все так, как и должно быть.  Что такую участь я выбрала сама, а все эти обиды — не более чем всплеск беременных гормонов.

— Нормально, — жму плечами, хоть он и не может этого видеть. — Отдохнула и теперь в полном порядке.

— Уверена?

— А тебе не все равно?

— Давай только без колкостей, договорились? — чеканит недовольно,  жутко раздражая своей манерой держаться.

Мне тем временем удалось всунуть ногу в сапог. Осталось самое сложное — застегнуть.

— Что ты там пыхтишь? — раздраженно интересуется мистер Совершенство, — чем ты там вообще занимаешься?

— Обуваюсь, — выдаю как на духу, медленно потянув за собачку.  Только бы не заело!

— Зачем? — тон меняется на настороженный.

— В магазин пойду.

— Наташ, ты на часы смотрела? На улице уже почти ночь!

— А я в круглосуточный, — беспечно отмахиваюсь от него и чуть не кричу в голос, когда молнию все-таки заедает. Бегемотские окорочка!

— Никуда ты не пойдешь. Сиди дома! — Лукьянов по-моему злится.

— Мне надо.

— Потерпишь до завтра, — произносит сурово.

 Я бы восхитилась его решительным тоном, если не была так сильно занята — собачка плавно движется к верху. Ну давай, родная, еще чуть-чуть!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Даже не подумаю, — облегченно выдыхаю, когда, наконец, с сапогами покончено. Откидываюсь на спинку стула, живот глажу, с трудом дух переводя.

— Наталья! — Тимофей точно сердится, — ты специально это делаешь, чтобы меня побесить?

— Больно надо, ваше царское Величество, — фыркаю пренебрежительно, — мне действительно надо.

— Чего? Чего тебе понадобилось в десять часов вечера?

— Студня хочу, — слюни опять ручьем текут, стоит только подумать о мясном деликатесе, — с хреном!

— Перебьешься!

— Нет, — категорично отметаю в сторону его запреты, — я пыталась себя пересилить, но не смогла. Тем более мне еще мороженого хочется.

— Какого еще мороженого? — раздраженно переспрашивает он.

 Вот чурбан несообразительный!

— Вишневого, конечно!

— Перебье....

— И коржик с орехами...

— Пере…

— И оливок с лимоном.

— И?

— И сырой моркови!

— Все? Или еще что-то? — скептично интересуется голубоглазый отец моего, надеюсь тоже голубоглазого, ребенка.

— И еще калоши хочу понюхать, — признаюсь чуть смущенно, а на другом конце телефона замирает тишина.

— Чего ты хочешь? — уточняет осторожно.

— Ну, калоши понюхать, резиновые.

— Зачем??? — бедный Злыдень в шоке.

— Хочется, — поясняю, мечтательно прикрыв глаза, — я без этого не засну.

Он молчит, а я продолжаю одеваться, в этот раз сражаясь с молнией на куртке, которая тоже не желает сходиться, топорщится на животе. Да что за напасть такая? Неужели так и придется покупать новую одежду? Я так надеялась обойтись тем, что есть!

— Сиди дома! — наконец звучит отрывистая команда и какое-то шевеление, что-то у него там падает.

— И не подумаю, — упрямо соплю в трубку.

— Сиди! Жди меня! Я сейчас приеду!

— На фиг ты мне сдался? — ворчу недовольно.

— Я сказал — жди! Через двадцать минут буду! — и отключился.

***

Фей

Я был у ее подъезда через пятнадцать минут. Злой, немного охреневший от всего этого безобразия. Мне, конечно, доводилось слышать байки о том, что в беременность женщины становятся неадекватными, но, если честно, не особо верил. Думал, что преувеличивают.

Однако Наталье удалось подтвердить миф и заодно поцарапать мой бедный мозг когтями своего беременного безумия. Точно не адекватная! Хотя...насколько я помню, она и раньше здравомыслием особо отличалась.

И вот на улице кружится крупный редкий снег, играя серебряными гранями в свете уличного фонаря, я хожу вокруг машины, высоко подняв ворот дубленки, думаю о том, что мог сидеть дома, смотреть телевизор, а вместо этого приходится тут сайгаком прыгать