Изотопы для Алтунина - Михаил Колесников

— Так ради чего вы старались?! — не выдержал Лядов. — Автоматизация-то, как я понимаю, нужна для того, чтобы облегчить труд, ликвидировать вредные условия.

— Вы в прошлом кузнец, товарищ Лядов, и должны меня понять: много вы думали об облегчении своего труда, когда стояли у молота?

На губах главного инженера появилась лукавая улыбка, голубые глаза весело замерцали.

— Признаться, о себе я тогда думал меньше всего. План, честь бригады — другое дело.

— Со мной такая же история. Я да и мои товарищи — все мы думаем прежде всего о повышении производительности труда.

— Конкретнее!

— Постараюсь. Зачем мы установили гигантский гидропресс? Чтобы ковать уникальные слитки? Или просто так, чтобы числилось на заводе прогрессивное оборудование?

— На этот счет двух мнений не существует.

— Тогда разрешите напомнить, с чего все началось. «Нужно увеличить быстроходность ковочных прессов», — сказал в свое время товарищ Лядов. Ручное управление для нашего уникального пресса не годится. Нужно автоматическое. Электросигнализатор Скатерщикова не оправдал себя. Остаются изотопы, бесконтактный способ. Это не только союзная проблема, товарищ Шугаев, а наша, бригадная проблема...

Инженеры обменивались взглядами, перешептывались, ждали, что ответит Лядов.

Главный инженер не торопился. Подпер пальцем щеку, был задумчив. Видно, слова Алтунина произвели на него впечатление. Шугаев отвел взгляд в сторону: как скажет Лядов, так и будет...

— Ну что ж, ваши аргументы достаточно вески, — произнес наконец главный инженер, обращаясь к Алтунину. — Хорошо, обсудим проблему дополнительно. Молодец. Быстроходность уникального гидропресса мы обязаны увеличить любой ценой — вы правы, Алтунин! Спасибо... Ловко вы меня поддели! — И рассмеялся.

После совещания Сергей подождал Киру в коридоре. Когда она вышла из кабинета, схватил ее за руку.

— Оставь! — сказала Кира сердито. — Спасибо за помощь — век не забуду. Теперь и я убедилась: нравится тебе быть у Карзанова на побегушках.

И, высвободив руку, пошла одна с высоко поднятой головой.

Сергею сделалось тоскливо.

Почему ты, Алтунин, так часто поступаешь во вред себе? Что тебе до всех этих изотопов?..

Но это были не алтунинские мысли. Он-то знал: не меркой эгоизма и личного успеха меряются такие дела.

Пусть любит, пусть не любит его Кира. Есть вещи, которые выше всего...

Пришло заключение из лаборатории — опытный вал отличный! Никаких дефектов — ни раковин, ни свищей. Впредь ковать по этой технологии... Небритые бороды одержали-таки победу над косными силами металла.

Алтунина качали. Он был счастлив.

Самарин вызвал его к себе. Лицо начальника излучало доброту. Юрий Михайлович был в отличном расположении духа.

— Ну, поздравляю, поздравляю! — сказал он оживленно, стискивая руку Алтунина. — Я никогда в бригаде гидропресса не сомневался. Отличный коллектив. Теперь все пойдет там, как по маслу. Ты свою задачу выполнил блестяще: сумел подтянуть людей, спаял коллектив.

Сергеем овладело торжественное настроение.

— И еще могу тебя порадовать, — продолжал Самарин, хитро щурясь, — ты рвался на свой молот — можешь возвращаться туда хоть завтра. Скатерщиков оказался сознательным: вернулся из отпуска раньше срока: хочу, говорит, ковать стосорокатонный слиток. Пускай кует. По проторенному пути идти легче. А тебе мы опять создаем щадящие условия.

Алтунин почувствовал, как внутри у него все застыло. Возвращаться на молот?! Сейчас, когда нужно ковать промышленный вал? Хоть он и знал, что рано или поздно должен вернуться в молотовое отделение, распоряжение начальника цеха застало его врасплох.

— Что, не рад? Понимаю: сжился с бригадой. Ну, ничего. Твои в молотовом тоже тебя заждались. Там ведь опять срочный заказ. — И Самарин легонько толкнул его в бок.

Очутившись в коридоре, Алтунин негромко выругался. Хочет Петр ковать промышленный вал Не запорол бы... Не ради ли этого вала вернулся Скатерщиков из отпуска раньше срока? Опытная ковка закончена — о ней писать в газетах не принято. А вот когда будет выкован промышленный вал из слитка в сто сорок тонн, поднимется шум. Скатерщиков это любит, ему это нужно для самоутверждения, особенно сейчас, когда он пускается в драку за свой электросигнализатор.

Завтра Алтунин попрощается с бригадой гидропресса, ставшей для него родной за эти месяцы. И породнила его с этими ребятами не только победа в изнуряющей ковке опытных валов. Главное — в другом: он вжился в каждого из них, понял каждого и действительно, как сказал Самарин, спаял отличный рабочий коллектив.

«Щадящие условия...» Он усмехнулся. Алтунину они никогда не требовались — вот в чем дело.

Домой он вернулся разбитым и прилег на кушетку. Зазвонил телефон. Ему редко звонили. Сразу же узнал голос Карзанова:

— Нам разрешили вести исследования. Партком поддержал. Белых в это дело включился!.. Подберите людей в рабочую группу.

Разрешили-таки!.. Изотопы войдут в экспериментальный цех. Но особой радости Алтунин почему-то не испытал.

Утром, еще до начала.смены, его опять вызвал начальник цеха. Теперь Самарин был явно сердит.

— Объясни, Алтунин, что это еще за демонстрация? В чем дело?

— Да вроде я никаких демонстраций не устраивал, Юрий Михайлович.

Самарин надул щеки, привычно подбоченился.

— Прихожу утром на работу, а возле дверей у меня вся бригада гидропресса.

Алтунин насторожился.

— Чего это они с утра пораньше?

— Будто не знаешь?

— Как говорят мартеновцы, клянусь бородой Мокроусова, ничего не знаю.

Начальник цеха смягчился.

— Я-то поверил, что ты их перевоспитал, а они как были разболтанными, так и остались. Носиков от имени всех мне чуть ли не ультиматум предъявил: не хотим Скатерщикова — груб он, невоспитан, себялюб и так далее; оставьте на гидропрессе Алтунина, мы с ним сработались. А Скатерщикова, спрашиваю, куда? Скатерщиков, говорят, пусть идет на молот.

Сергей спрятал улыбку в уголках губ.

— И как же вы решили, Юрий Михайлович?

— А что тут решать? Скатерщиков вернулся на свое законное место. Я тебе советовал бы приструнить их.

— Ну, это уж пусть делает Скатерщиков. Я на них не в обиде. Они хорошие ребята.

— Вижу-вижу, и тебя сумели обработать...

Прощаться с бригадой гидропресса Сергей не пошел. Зачем прощаться? Вот вам, Карзанов, готовая рабочая группа для ваших исследований. Еще перетянуть бы сюда Киру...

В обеденный перерыв он отправился к ней в административный корпус. Постоял перед заветной дверью, обитой черной клеенкой, — пытался успокоить себя, подыскивал слова для начала разговора. Начать нужно так, будто ничего не случилось. Хорошо это получается у Карзанова! Даже поссорившись с человеком, Андрей Дмитриевич умеет оставаться внешне невозмутимым. Трудно понять, к кому он относится хорошо, к кому плохо. У него вроде бы ровное отношение ко всем, хотя это и не так.

Почему все же у тебя, Алтунин, чувство вины перед Кирой? Что же делать, если логика событий оказывается часто сильнее наших желаний? Когда еще в школе учитель задавал риторический вопрос: «Что сильнее всего на свете? — и сам отвечал на него: «Истина!» — тебе казалось это просто игрой в слова. Ты не понимал еще, почему так сильна истина, почему невозможно было в течение многих веков ни задушить ее, ни сжечь на костре. Но теперь-то ты понимаешь это? И не твоя, Алтунин, вина в том, что первооткрывателем какой-то истины оказался Карзанов, а не Петя Скатерщиков. Истина Карзанова победила. Электросигнализатор Скатерщикова решено сдать в архив. Наверное, Юрий Михайлович Самарин не раз говорил с Кирой на эту тему, пытался убедить ее. Не убедил. А почему ты, Алтунин, рассчитываешь убедить?..

С виноватой улыбкой на лице Сергей открыл дверь. Кира была одна у чертежной доски. Возможно, не стоило отрывать ее от дела. Еще не поздно было повернуться и тихо выйти. Но он не ушел. Молча стоял у порога и смотрел на нее.

Какой у нее серьезный, сосредоточенный вид!

Кира не обернулась, даже когда Алтунин позвал ее. Лишь закончив что-то там в своем чертеже, она взглянула на него, продолжая молчать. И тогда он сделал несколько шагов к ней.

— Выслушай меня, Кира! Я по делу...

Сильно и порывисто колотилось сердце. Потоки солнечного света, вливавшиеся в окно, слепили его, и он не мог разглядеть выражения ее лица. Подошел вплотную. Она не сдвинулась с места. Наконец-то он увидел ее глаза. В них было изумление: какие могут быть у него с ней общие дела?..

— Мне поручено официально пригласить тебя в рабочую группу, — сказал Алтунин. — С Петром я еще буду говорить. Сейчас важно, чтобы ты вошла в эту группу...

Она потерла пальцами виски.

— Дай сообразить. Какая группа?.. Садись, пожалуйста.

Сергей продолжал стоять, не зная, куда деть свои большие красные руки.

— Исследовательская рабочая группа по конструированию и испытанию радиоизотопного прибора, — пояснил он.