Иктанэр и Моизэта - Жан ля Ир

Кто же тогда?

Фульбер собирался с мыслями, чтобы лучше разыграть свою роль в этой психологической дуэли и перетянуть на свою сторону перевес, захваченный его противником, как вдруг оглушительный тревожный звонок раздался над входными дверьми.

Оксус инстинктивно бросился было вперед, так как подобный сигнал во всяком случае предвещал что-нибудь очень серьезное, но Фульбер жестом остановил его у электрической батареи, а сам, не двинувшись с места, протянул руку и нажал кнопку на сигнальном столе.

Тотчас же дверь отворилась, и в лабораторию ворвался задыхаясь, встревоженный Сципион.

— Господин! Господин! — закричал было негр.

Но моментально смолк и остановился, заметив Иктанэра. Он не только никогда не видел его, но даже и не подозревал о его существовании. И вид этого юноши с отливающим серебром телом озадачил его настолько, что он моментально смолк и застыл на месте. Но у Оксуса явилось предчувствие беды и он крикнул:

— Что случилось, Сципион?

При этом повелительном и встревоженном голосе, негр пришел в себя. Он быстро обернулся и, падая пред Оксусом на колени, произнес:

— Господин, барышня силою похищена из их комнаты…

— Что ты говоришь? Ты с ума сошел? — вне себя воскликнул Оксус.

— Нет, господин! Я видел сам. Г-н Сэверак похитил нашу юную госпожу и увез ее в электрической лодке.

Это было словно удар молнии, поставивший их всех одинаково в опасность и заставивший забыть все остальное.

Оксус первым бросился на лестницу, за ним устремился Иктанэр и по его пятам — Фульбер и Сципион.

Ураганом они ворвались в комнату Моизэты. Там царил беспорядок.

— Дора услышала страшный шум, — объяснил скороговоркой негр, — встала и пришла сюда. Увидя этот беспорядок и отсутствие госпожи, она пришла в ужас и разбудила меня. Я прибежал. И вот смотрите: платье госпожи волочилось по чернилам этой опрокинутой чернильницы. Я проследил дальше. Идите!

И действительно, следуя за черными пятнами, оставшимися на ковре спальной и гостиной и на дорожке коридора, все четверо людей дошли обратно до лестницы. Отсюда тот же след вел в комнату Сэверака.

— Тут я понял все, — проговорил негр. — Я бросился к трапу и добежал до берега как раз в ту минуту, когда Сэверак отчаливал от острова. Наша госпожа лежала в лодке. Я бросился в море, но это было безумием, так как лодка слишком быстро удалялась, так что когда я выбрался опять на берег, она уже исчезла из вида. Тогда я бросился звонить в лабораторию.

— Бесполезно покидать остров! — повелительно сказал Фульбер.

И, обернувшись к Иктанэру, он хотел ему сказать, но вид юноши был так встревожен, его глаза так блестели и были наполнены слезами, и весь он трясся и его рот был искривлен от страдания и злобы, словом, внешность Иктанэра была так ужасна и взволнована, что луч понимания сразу осветил ум монаха, и он в порыве чувств воскликнул:

— Сын мой! Сын мой! Ты видел Моизэту и ты полюбил ее!

— Да, отец мой! — отвечал растроганный юноша.

— Тогда подойди! Сначала спаси Моизэту, настигни изменника и похитителя. А объяснимся мы потом! К «Торпедо»!

Две минуты спустя, Иктанэр, Оксус, Фульбер и Сципион хлопотали вокруг «Торпедо», который стоял в особом отделении лаборатории.

Оксус нагнулся и проверил механизм.

— Он в порядке! — проговорил он. — Элементы действуют.

— В какую сторону отправился Сэверак? — спросил монах Сципиона.

— Господин, — отвечал ошеломленный всем виденным негр, — он отправился на восход солнца.

— Он хочет добраться до Индийского океана и, может быть, до Бомбея, который с этой стороны ближайший порт.

— Сын мой, ты слышал! — воскликнул Оксус. — Иди же и возврати нам Моизэту!

— Приведи к нам также и Сэверака! — прогремел монах.

— До скорого свидания! — просто ответил Иктанэр.

И одним повелительным жестом он выпроводил всех вон.

Оксус, Фульбер и Сципион удалились из бассейна, двери которого за ними затворились герметически.

Тогда Иктанэр опустил один рычаг, укрепленный на стеклянной доске на стене. И тотчас же на уровне пола открылись люки и через 2 минуты бассейн наполнился водой. Иктанэр опустил другой рычаг и тут же целая стена бассейна повернулась на своей оси и открыла для «Торпедо» широкий проход на волю. За этим проходом еще был подводный грот, но за гротом уже открывался беспредельный морской простор.

Иктанэр открыл один из люков «Торпедо» и достал оттуда стеклянную маску, которую и надел себе на лицо.

Затем он плашмя лег в специальное углубление на палубе «Торпедо» и оперся подбородком на выложенное резиной углубление. Он нажал один из расположенных пред ним коммутаторов, затем — такой же другой. Тогда автоматически над палубой поднялся металлический полукруг и облек как пояс бедра Иктанэра, образуя таким образом из человека и машины одно нераздельное целое. В ту же минуту винт и рули поставили направление. «Торпедо» вышел из бассейна, пересек грот и направился в открытое море. Одним взмахом он взлетел на поверхность воды.

Над горизонтом уже поднималось солнце. Иктанэр открыл опоясывавший его металлический обруч и во весь рост встал на палубе своего удивительного судна. Своими проницательными глазами он обвел горизонт: от востока до заката и от севера до юга — вокруг была совершенная пустыня.

Тогда возлюбленный Моизэты с угрожающим жестом поднял руки и дрожащим голосом воскликнул:

— Моизэта! Я найду тебя, хотя бы твой похититель увлек тебя в самое сердце самого большого материка на земле!

И полминуты спустя, «Торпедо», со скоростью двухсот километров в час и на глубине лишь четырех метров, несся к выходу из Персидского залива, чтобы преградить Сэвераку проход в океан.

В это самое время, в лаборатории Затерянного острова Фульбер, стоя пред Оксусом, — который закрыв лицо руками, сидел на диване, — говорил:

— Не отчаивайся, брат! Видимо любовь нас предала, но любовь и будет нам помогать. Множеством способов, которые вскоре будут тебе очевидны, Моизэта будет для нас верным залогом победы над миром!

Оксус поднял голову, посмотрел на Фульбера и печальным голосом прошептал:

— Да, я понимаю… Моизэта будет для нас залогом покорения Мира, если только ее не убьет Сэверак.

Но при этих словах монах отвернулся, чтобы скрыть от Оксуса одну из тех своих загадочных улыбок, которые у этого гениального человека указывали на зарождение какой-то новой грандиозной и ужасающей мысли.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I