Магазинчик на улице Грез - Алина Лис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 20. Высокая цена
— Даяна! Даяна, вставай!
Голос неприятно звенит в ушах. Я бурчу: "Еще пять минуточек, мам" и отворачиваюсь, но он не умолкает.
— Облей ее холодной водой, — советует второй голос. Ехидный и очевидно мужской.
Что значит “Облей водой”?!
Я возмущенно распахиваю глаза. Прямо под носом пол — не очень чистый, с разводами побелки. Эй, что я тут делаю?
— Даяна, с тобой все в порядке? — встревоженное лицо сестры Катрин нависает сверху, за ее спиной тенью отца Гамлета маячит Тайберг.
— Что за дурацкие вопросы, женщина? — некромант раздраженно закатывает глаза. — Разумеется, все в порядке, просто прилегла отдохнуть на полу. И связала себя на всякий случай, чтобы не встать раньше времени.
— Иногда мне хочется отрезать тебе язык, чтобы не язвил, — зло пыхтит монашка, сражаясь с веревкой на моих запястьях.
— Хорошо, что твои желания не совпадают с возможностями, драгоценная женушка. Дай сюда.
Тайберг одним движением освобождает мои руки от веревки и тянется пощупать пульс. Кажется, меня очень сильно стукнули по голове. Потому что вместо ледяного призрачного касания я чувствую тепло человеческой кожи.
С профессиональной сноровкой патологоанатома мессер осматривает меня. От прикосновения к шишке на затылке в глазах темнеет.
— А вот и причина, — удовлетворенно отмечает он. — Кто так тебя, ученица?
В ответ на вопрос память взрывается каскадом событий.
— Заседание… Сколько времени?
— Без десяти час, — отзывается Катрин.
Опоздала…
Но… может, еще не поздно? Суд — дело долгое. Пока пройдут все формальности, пока дойдет до опроса свидетелей. Я еще могу успеть на вторую часть заседания, после перерыва. Если поспешить…
От попытки встать перед глазами все плывет. Если б не Тайберг (вполне материальный и теплый), я бы снова рухнула на пол.
— Лежи, овца, — укоризненно ворчит некромант. — Сколько пальцев видишь?
И неприлично оттопыривает средний.
— Один. Мессер, — я цепляюсь за его руку, мимоходом отмечая, что некромант не только материален, но и обнажен, что вообще не лезет ни в какие рамки. — Срочно приведите меня в форму! Мне надо в суд!
***
Когда я прихожу в себя настолько, чтобы стоять без посторонней помощи и добираюсь до здания суда, часы на городской башне бьют два пополудни. Обеденный перерыв закончен, у дверей толпятся скучающие журналисты, которые оживляются при виде меня в компании монашки.
— Она!
— Кто она?
— Эта… аль Хазам?
— Разве она не должна быть в зале?
— Мои источники сообщили, что девка отказалась выступать, — самодовольно заявил один из журналистов — лощеный, хлыщеватого вида. — Похоже, ей все разъяснили про последствия.
От этих слов, а может от головной боли, темнеет в глазах. Я проталкиваюсь сквозь толпу к входу и утыкаюсь в охранника.
— Не положено, — цедит он, глядя на меня сверху вниз
— Но я свидетель!
— Вовремя приходить надо. Сказано “закрытое заседание”, значит закрытое!
Ну да, конечно. Там же судят не бесправную проститутку. Зачем уважаемым людям лишняя огласка?
Эх, будь я в лучшей форме, я бы тут устроила! Со злостью пинаю стену и очень зря. Даже от небольшого усилия в глазах темнеет. Хватаюсь за монашку, чтобы не потерять равновесие.
— Осторожнее, — ворчит она, подхватывая меня под руку. — Я обещала Хагену, что привезу тебя обратно живой.
Игнорируя журналистов, мы пробираемся в комнату ожидания для знатных леди и падаем на диван.
— Что мне делать, Катрин? Голова совершенно не соображает.
— Ничего, — монашка пожимает плечами. — Сама знаешь — там и без тебя справятся. Свидетелей хватает.
— Если бы от меня ничего не зависело, не было бы смысла меня оглушать и связывать… — массирую виски, пытаясь унять ноющую боль. — Ты же слышала этого щелкопера! Мне страшно за Наилю…
— С ней инквизитор и господин начальник полиции, есть кому защитить. А вот если с тобой что-то случится, Тайберг меня убьет, — она бросает короткий колючий взгляд в мою сторону. — Не знаю уж чем ты так зацепила нашего злодея, но он над тобой дрожит, как наседка, как цыпленком.
— Думаю, это родительское. Я близка по возрасту к его погибшей дочери… — осекаюсь, сосредоточившись на мысли о покойном некроманте.
Или уже не покойном? Готова поклясться, что час назад призрак был живее всех живых.
И… мне послышалось или Тайберг действительно мимоходом назвал Катрин “женушкой”?
— Так, сестра! Мне кажется, нам надо поговорить.
Монашка не меняется в лице.
— Боюсь, у меня нет для тебя ответов. Спрашивай учителя.
— Но…
— Мои клятвы не позволяют распускать язык. Так что давай помолчим.
Мы молчим, и стрелка на часовой башне делает круг за кругом. Боль в затылке постепенно утихает.
Я жду. Жду и надеюсь, что заседание затянется до завтра, но шансов мало. Тот, кто это подстроил, все хорошо просчитал. Если мерзавцам удалось запугать Наилю, все было напрасным…
***
— Какого демона я послушал тебя?! Надо было рассказать ей все с самого начала! — Джеймс с ненавистью покосился на сидящего в первом ряду адвоката. — Только попадись мне, мразь!
— Не стоило оставлять ее одну, — мрачно отозвался Фицбрук. — Сам знаешь как давят на свидетелей.
— "Не стоило оставлять" — взбеленился Джеймс. — Как ты себе это представляешь?! Наиля не преступница, чтобы ее везде сопровождал конвой! Если бы твоя леди Эгмонт появилась, как обещала…
— Она не моя, — Фицбрук еще больше помрачнел. — И никогда не станет моей, если свидетельница сейчас откажется от показаний.
Джеймс вылупился на друга.
— Что?!
Удар молотка прервал их разговор.
— Тишина, — судья бросил выразительный взгляд в дальний конец зала! — Суд идет.
Прокурор прокашлялся.
— Обвинение вызывает Наилю аль Хазам.
Джеймс стиснул спинку скамьи. Перед глазами все еще стояло лицо девушки в тот миг, когда она все поняла, а душу грызло ощущение ошибки.
Почему он согласился с предложением Роя? Почему решил, что наказание виновных важнее ее будущего?
Потому что всегда так делал. Работать в полиции — не цветочки нюхать. Они и так спасли девицу от борделя. Репутация фарадки все равно уже подмочена, огласка ничего не изменит. А если не посадить мерзавцев, то история будет повторяться снова и снова. Нельзя приготовить
