История амулета - Эдит Несбит

— Я хочу, чтобы мы оказались у вас дома.

Где они тотчас и оказались.

Псаммиад был просто вне себя от ярости.

— Знаешь, что я тебе скажу? — надсажался он. — Из-за твоей глупости сюда сейчас нагрянут полицейские. В доме будет обыск, и в конце концов они найдут меня! И мне придется провести остаток жизни в каком-нибудь забранном золотыми решетками вестминстерском кабинете, без сна и отдыха выполняя желания ваших идиотских политиков! Разве нельзя было оставить все эти вещи на своих местах?

— Ну и темперамент у тебя, мой милый! — ледяным тоном сказала королева. — Хорошо, я хочу, чтобы все вещи вернулись на свои места. Теперь, надеюсь, твоя душенька довольна?

Псаммиад раздулся. Псаммиад сдулся. Псаммиад заговорил очень сердитым голосом:

— К сожалению, я не могу отказать тебе насчет желаний, но учти, что я умею (и люблю) кусаться. И если эти глупости будут продолжаться, я тебя непременно укушу. Запомни же это хорошенько!

— Пожалуйста, не злись! — прошептала Антея, склоняясь к мохнатому псаммиадову уху. — Нам тоже от нее одни неприятности. Но мы все равно тебя любим. И мы очень надеемся, что она скоро захочет домой.

— Только не она! — сказал, немного смягчившись, Псаммиад.

— Вы обещали показать мне центр вашего омерзительного города, — сказала между тем королева.

Дети беспомощно переглянулись между собой.

— Если бы у нас были хоть какие-нибудь деньги, — сказал Сирил, — мы могли бы провезти ее по центру в кэбе. Тогда она не так бы бросалась в глаза народу. Но у нас нет денег.

— Продайте это, — сказала королева, снимая с пальца огромный перстень, — и у вас будет много денег.

— Ага! — с горечью произнес Сирил. — Первый же лавочник, к которому мы с ним сунемся, решит, что мы его украли, и нас посадят в тюрьму.

— Сдается мне, что когда дело касается вас, все дороги начинают вести в тюрьму, — язвительно заметила королева.

— Ученый джентльмен! — вдруг вспомнила Антея и, выхватив у Сирила перстень, бросилась вверх по лестнице.

— Послушайте! — сказала она ученому джентльмену. — Хотите, я вам продам это кольцо за один фунт стерлингов?

— О! — только и мог вымолвить тот, получше рассмотрев драгоценную вещь.

— Честное слово, это колечко не краденое, — убеждала его Антея. — Мне поручили его продать.

— Знаешь что? — сказал ученый джентльмен. — Один фунт стерлингов, если уж на то пошло, я тебе дам взаймы. И я с удовольствием обещаю тебе самым тщательным образом заботиться о твоем замечательном перстне. Кстати, кто тебе его дал?

— Между собой мы называем ее королевой Вавилона, — осторожно ответила Антея.

— Опять ваши игры? — с надеждой спросил ученый джентльмен.

— Хороши игры! — сказала Антея. — Я не знаю, что она со мной сделает, если я не достану ей денег на кэб!

— Иногда мне приходит в голову, что я сошел с ума, — медленно произнес ученый джентльмен. — Или же…

— Или же, что сошла с ума я, — закончила за него Антея. — Прошу вас, не беспокойтесь! И вы, и я, и даже она — все мы находимся в здравом рассудке.

— Так это ваша неведомая подруга сказала вам, что она — королева Вавилона? — смущенно ерзая на стуле, спросил ученый джентльмен.

— Ага, — беззаботно ответила Антея.

— Похоже, что передача мыслей возможна на гораздо более дальние расстояния, чем я предполагал, — задумчиво произнес ученый джентльмен. — Значит, теперь я подсознательно влияю еще и на мозг вашей подруги. Вот уж не думал, что мои скромные изыскания по истории Вавилонского царства принесут такие неожиданные плоды! Ужасно! Как сказал великий Шекспир, «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…»

— Что правда, то правда, — сказала подпрыгивающая от нетерпения Антея. — Однако как раз в данный момент меня интересует лишь одно — фунт стерлингов, который вы мне обещали.

— Ох уж мне эта телепатия! — печально произнес ученый джентльмен. — Это несомненно вавилонский перстень — а, может быть, это мне только кажется? Может быть, я загипнотизировал самого себя? Нет, как только я закончу с корректурой моей книги, я немедленно отправлюсь к врачу.

— Правильно! — воскликнула Антея. — И огромное вам спасибо!

С блестящим новеньким совереном в руке она стремительно сбежала по лестнице и присоединилась к остальным. А через несколько минут королева Вавилона уже сидела у окна четырехколесного кэба и критическим оком взирала на чудеса величайшей столицы мира. Букингемский дворец показался ей скучным и малопривлекательным. Примерно такое же впечатление осталось у нее от Вестминстерского аббатства и здания Парламента. Но ей понравился Тауэр, а Темза с ее пристанями и кораблями вызвала у нее неподдельные удивление и восторг.

— Однако вы очень плохо содержите своих рабов, — заметила она, когда колеса кэба загрохотали по булыжнику Майл-Энд-Роуд. — Посмотрите, какими они выглядят голодными и запущенными!

— Никакие они не рабы! — возмущенно сказала Джейн. — Просто они здесь работают.

— Идиоту понятно, что рабы работают, воины воюют, правители правят, а пьяницы пьют! — парировала королева. — И, пожалуйста, не надо меня учить! Неужели вы думаете, что я не могу отличить раба от всех остальных людей? Но почему все-таки хозяева ваших рабов не смотрят за тем, чтобы их собственность выглядела поприличнее? Почему они их так плохо кормят и одевают? А ну-ка, ответьте мне в трех словах!

Ответить ей, конечно же, никто не мог. Дело в том, что система оплаты труда в современной Англии слишком сложна, чтобы даже те, кому она досконально известна, могли объяснить ее в трех словах. А дети, естественно, понимали в ней не больше, чем папуасы в двигателе внутреннего сгорания.

— Если вы и дальше будете так наплевательски обращаться со своими рабами, они у вас обязательно взбунтуются, — предостерегающим тоном сказала королева.

— Не взбунтуются! — сказал Сирил. — Видите ли, у них есть право голоса, а наш папа говорит, что когда у человека есть право голоса, он уж точно не будет бунтовать.

— А что это такое — «право голоса»? — поинтересовалась королева. — Это что, волшебный амулет? И вообще, какая от него польза?

— Не знаю, — сказал немного сбитый с толку Сирил. — Право голоса — это право голоса, и все тут! Какая от него может быть польза?

— Я так и знала, — удовлетворенно кивнула королева, — что все это — пустая болтовня. Что ж, я желаю, чтобы у каждого из этих рабов сейчас же оказались в руках еда и питье! Самая желанная еда и самое любимое питье, — добавила она.

В тот же самый момент все населявшие Майл-Энд-Роуд люди, а равно и жители других бедных районов города, к своему безмерному удивлению обнаружили у себя в руках разнообразные съедобные предметы. Из окна кэба детям были видны прохожие, нагруженные совершенно невероятными в местных условиях натуральными и консервированными продуктами — тушеным мясом и птицей, красными омарами и большими желтоватыми крабами, жареной рыбой и вареной свининой, мясными пудингами и луковой окрошкой, бараньими окороками и ванильными пирогами. У молодых людей и детей чаще можно было увидеть апельсины, конфеты и пирожные. Странно, но эта, казалось бы, незначительная деталь коренным образом изменила весь облик Майл-Энд-Роуд — улица как будто стала прямее, ровнее и, самое главное, светлее. Хотя, может быть, ее освещали улыбки, впервые за долгие годы появившиеся на лицах людей?

— Ну что, есть разница? — спросила королева.

— О, милая королева, это твое самое лучшее желание за весь сегодняшний день! — сказала Джейн, едва не пуская слезу от умиления.

У самой набережной кэбмен остановил лошадь.

— Дальше я вас не повезу, хоть вы тресните! — сказал он. — Так что вылезайте!

Вылезать очень не хотелось, но что им еще оставалось делать?

— У меня сейчас время чая, — проворчал кэбмен, когда вся компания выбралась из кэба на асфальт. Только тут дети заметили, что на облучке кэба громоздилась горка дымящейся тушеной капусты со свининой и яблочным соусом. Кроме того, там же наличествовали вареная кура и смородиновый пудинг. И огромная кружка пива.

Когда дети с королевой садились в кэб, ничего подобного на облучке не было!

— А теперь заплатите мне за работу! — угрожающим тоном произнес кэбмен и мрачно уставился на прибрежную насыпь, продолжая что-то неразборчиво бормотать про свой чай.

— Ничего, мы возьмем другой кэб, — с достоинством заявил Сирил. — Будьте добры, сдайте мне сдачу с моего соверена!

Однако, как тут же и выяснилось, свалившаяся невесть откуда капуста со свининой отнюдь не придала кэбмену высокоморальных качеств. Он выхватил у Сирила соверен, хлестнул вожжами лошадь и растворился в потоке кэбов, экипажей, омнибусов и трамвайных вагонов. Очевидно, отправился набивать брюхо дармовой едой.