Кремлевский синдром - Андрей Анисимов

Полковник посмотрел в глаза молодой вдове и, выдержав значительную паузу, поинтересовался:

— А вы уверены, что ваша встреча с Танцковым случайна?

— Что вы имеете в виду?

— Я неясно сформулировал? Хорошо, Валерия Казимировна, скажем таквам не кажется странным, что в то время, пока ваш муж лежит убитый в подмосковном лесу, в вашем доме появляется сотрудник банка «Омега»?

— Не кажется. Он тогда еще не был сотрудником, — ответила молодая женщина, но ее тон и испуганный взгляд уверенности не выразили.

— Это вы знаете с его слов. Так?

— Пожалуй.

— Признайтесь, вы в тот момент тревожились о судьбе Андрея и не подумали об этом.

— Естественно.

— А вы подумайте. И еще, когда вернетесь домой, постарайтесь, чтобы ваш гость ничего не заметил.

— Что он может заметить?

— Ваши подозрения. Если таковые возникнут, лучше поделитесь ими со мной. — И Назаренко протянул Лере визитку.

— Постараюсь. Теперь я свободна?

— Дайте пропуск, я вам его подпишу.

Молодая женщина поднялась и быстро вышла из кабинета. Полковника восхитила ее выдержка. Ни слез, ни истерик. Но он понял, что она держалась из последних сил, поэтому многих вопросов не задал.

Танцков работал уже третий день. Приезжал на два часа в банк, отчитывался начальнику о настроениях в доме Войтницких, и его отпускали. Сегодня он снова ехал на доклад к Амирову.

Вернувшись после первой беседы, он честно рассказал Казимиру о своем странном задании. Теперь у них между собой секретов не было, и они стали как бы соучастниками. Василий договорился с Казимиром, что будет каждый день о них «доносить». Сюжет «доносов» они придумывали вместе. Женщины ничего не знали, и мужчины решили пока им своих тайн не раскрывать.

По наблюдениям белорусского гостя, Лера оказалась крепче, чем ее матушка Стефания. Та слегла с приступом, и Казимир три раза вызывал неотложку. Лера вела себя совсем по-иному. Молодая вдова не плакала, трагических эмоций не проявляла, и лишь сухой блеск ее прекрасных глаз говорил о невероятном душевном напряжении.

После опознания трупа Мальгасова, из городка, где он служил мэром, вылетела делегация из пятнадцати человек. Это были сотрудники мэрии и депутаты областного совета, прибывшие в качестве похоронной делегации. Им предстояло сопровождать тело и решать все технические ритуальные вопросы. Утром Лера поехала встречать их в аэропорт. А вчера ее вызывали в органы. После этого похода Танцков заметил, что молодая женщина на него искоса поглядывает и оставаться наедине избегает. Василий тонко чувствовал настроение людей и сразу понял — Лера как-то от него отстранилась. Если раньше в их отношениях намечалась дружба, то вчера с ее стороны внезапно появилось отчуждение и подозрительность. Но выяснять причины он не стал. Для этого необходимо время и подходящий момент. Ни того ни другого за столь короткий отрезок жизни у него не появилось.

На вахте банка охранник предупредил Танцкова, что Амиров у начальства и просил его ждать.

— Хозяин приехал? — тут же поинтересовался новый сотрудник.

— Пока нет, но, кажется, в понедельник появится. Обычно они сразу на дачу или в Завидово. Хозяин катер купил, говорят, такого даже у президента нет. А не катался ни разу, — доверительно сообщил он начинающему коллеге.

— Вот бы посмотреть!

— Посмотришь. Когда сам в Завидово едет, всю охрану туда гонит. Даже в банке только четверо дежурных остаются.

Василий постарался скрыть волнение и быстро пошел к кабинету Руслана. Лично у Амирова Танцков спрашивать о Фигмане опасался, а тут все прошло без проблем. Сегодня среда. У него есть почти пять дней. Василий уже знал расположение всех помещений банка. Ему даже показали хранилище. Видел он и огромный кабинет Фигмана, на овальном столе которого стояла необъятная ваза с фруктами. Фрукты каждое утро меняли, на случай, если босс явится внезапно. Так же от охранников Танцкову удалось выяснить, что войти к хозяину в кабинет может каждый. Единственным условием для такого визита являлась важность информации, послужившей его причиной. Сотрудник, отнявший время босса без достаточных к тому оснований, мог тут же лишиться места. Поэтому зря олигарха не беспокоили.

Танцкову повторного визита бы и не потребовалось. Он был уверен, что и с первого раза не промахнется. Но войти в кабинет с оружием ему бы не позволили. Специально обученный телохранитель, которого Фирман всегда держал при себе, перед входом обыскивал каждого. Даже сотрудники службы безопасности сдавали в приемной оружие. Исключение делалось только для Амирова.

Танцков прождал начальника двадцать минут. Амиров электронной картой открыл дверь своего кабинета и жестом пригласил Василия.

— Мужик, ты должен лететь с ней в Тюмень. — И поняв по удивленному взгляду сотрудника, что тот не врубился, пояснил: — Полетишь с вдовой на похороны. Ее вызывали в ФСБ. Мы должны досконально знать, о чем ее спрашивали и что она отвечала.

— В каком качестве я могу с ней лететь? Ее мужа я лично не знал, а родственником семьи не являюсь.

— Объяснишь, что вылетаешь в качестве представителя нашего синдиката. Афишировать свое участие в похоронах Мальгасова руководство компании не может. А похоронить человека, сотрудничавшего с нами, не отдав ему последний долг, нельзя. Так что повод вполне уважительный. Банк посылает тебя в командировку.

Василий уезжать из Москвы дольше, чем до понедельника, не хотел. И отказаться не мог — не объяснять же Амирову причину? Потом, прикинув, что до срока, когда заканчиваются его обязательства перед минским следователем, осталось пять дней, согласился. Но все же спросил:

— А сколько это займет времени?

Амиров ухмыльнулся:

— Протокола похорон не знаю и ответить тебе не могу. — Он открыл сейф и достал конверт. Точно в таком же конверте Василий получил аванс и подъемные: — Здесь десять тысяч долларов. Закажешь на месте шикарный венок и поучаствуешь в поминках. За все, включая твои дорожные расходы, отчитаешься. Возникнет необходимость передать экстренную информацию, номер моего мобильного знаешь. По служебному телефону ничего говорить нельзя. Теперь все понял?

— Да, понял. Но Лере может не понравится. У нее горе. Дело это личное, даже интимное, а тут я?

— За сантименты тебе денег не платят. Тебе платят деньги только за работу. — И чтобы смягчить жесткий тон беседы с подчиненным, начальник на прощание крепко пожал Василию руку.

Ален Булони прилетел в Англию на один день. Он был зол и очень устал. Рейс из Нью-Йорка задержали на пять часов. А потом еще три часа в Хитроу не выпускали из самолета. Накануне британские спецслужбы задержали банду террористов, и в аэропортах Европы и Америки началась катавасия с дополнительной проверкой пассажиров.

Не заезжая в отель, где ему забронировали правительственный люкс, американец прямо из аэропорта отправился на встречу с Фигманом. Тот принял его в своей городской квартире на Форест-Хилл. Это был фешенебельный район, где домовладельцы не сдавали апартаменты квартирантам с детьми и собаками. Яша тоже сдавал десять квартир в своем доме на тех же условиях, а сам пользовался небольшой мансардой на последнем этаже. Принял он заокеанского гостя по-домашнему, в халате. Причем пояс халата развязался, и когда олигарх пожимал гостю руку, полы распахнулись, откровенно демонстрируя интимные подробности физиологии хозяина.

— Обезьяны совсем спятили. Их надо давить, как бешеных собак. Сколько можно терпеть эту сволочь, — заявил Булони, сдергивая с себя галстук и снимая наручные часы, золотой браслет которых весил немногим меньше фунта.

— Ты о террористах? — широко улыбнулся Фирман. — А я их люблю.

— Какой же ты после этого еврей?! Есть в доме что-нибудь холодное выпить?

Яша продолжал улыбаться:

— Пошли в каминную. Бар у меня там. Прислугу отпустил, чтобы не мешала нам беседовать, и теперь сам себе прислуга.

На самом деле все обстояло иначе. Держать постоянную служанку в Лондоне экономному бизнесмену казалось накладным, поэтому он привозил своего телохранителя, и тот исполнял все обязанности, включая уборку стометровой мансарды. Американцу это знать не обязательно. Но обвинение по национальному признаку Фирман без внимания оставить не мог, и позволил себе небольшой комментарий: — Что касается моего еврейства, то здесь ты не прав. Человек, заработавший миллиард, перестает иметь национальность. Он становится гражданином мира. Террористы поднимают цену на нефть, значит, мне выгодно. А всех, кто приносит мне деньги, я люблю. Но это я только тебе открываю. В московском Еврейском фонде я клеймил эту язву нашего века, и даже, как настоящий патриот Израиля, не стеснялся в ассоциациях, когда произносил имя Насраллы. Хочешь принять ванну с дороги?