Убийство в кукольном доме - Брюс Голдфарб

специалисты по судебной медицине, которые готовы помочь ФБР с расследованиями. «Она отметила, что желала бы время от времени запрашивать некоторую помощь и рекомендации», — писал Клегг[182].

Л.С. Шильдер, отвечавший за сбор отпечатков пальцев в ФБР, написал заметку, которая вошла в досье Ли: «Эта леди заинтересована в создании кафедры судебной медицины в Гарвардской медицинской школе. Она произвела на меня впечатление весьма интеллектуальной, наблюдательной и агрессивной женщины, и я полагаю, она со всей энергией реализует свои планы»[183].

Отец Ли, Джон Джейкоб Глесснер, умер за неделю до своего 93-го дня рождения, 20 января 1936 года.

Глесснеры были среди последних жителей своей любимой Прейри-авеню, которая стала заполняться коммерческими зданиями. Еще в 1924 году пара решила завещать свой дом Американскому институту архитекторов с условием, что останется там до конца жизни. Завещание также включало условие навсегда сохранить в библиотеке дома фотографию Г.Г. Ричардсона[184].

Седьмого апреля 1936 года Ли и ее сводная сестра Алиса Глесснер организовали воссоединение читательского клуба, чтобы в последний раз навестить знаменитый особняк, прежде чем он перейдет в собственность Американского института архитекторов. В светской колонке Chicago Tribune упомянули закрытие клуба, который поколением ранее «считался одним из самых эксклюзивных и модных в Чикаго»[185].

Спустя месяцы после передачи дома Глесснеров Американский институт архитекторов выяснил, что перестройка дома для целей организации обойдется в сумму от 10 до 25 тысяч долларов. Институт не мог собрать столько денег и вернул собственность семье[186]. Фрэнсис и Алиса передали резиденцию Технологическому институту Армора для центра тестирования профессиональной пригодности.

После выхода на пенсию с поста судмедэксперта Маграт решил заняться делами и записями, которые собирал в течение 30 лет, включая данные по таким громким случаям, как расследование дела Сакко и Ванцетти. Возможно, в конце концов, у него появилось время на то, чтобы опубликовать свои работы. Он надеялся написать книгу. Препятствием на его пути оказался доктор Уильям Брикли, занявший должность судмедэксперта Северного района округа Суффолк. Брикли считал, что официальные доклады принадлежат офису медицинского эксперта и не являются личной собственностью Маграта.

Ли разрешила это затруднение. Она предложила декану Беруэллу взять Брикли в преподаватели кафедры судебной медицины. Брикли приглашали бы на две-три лекции в год, а студентов присылали к нему ассистировать на вскрытиях. Жалованье Ли готова была выложить из собственного кармана. Однако она потребовала, чтобы Брикли не принимали на работу, пока все дела, слайды, негативы, фотографии, микропленки и другие материалы, собранные за карьеру Маграта, не будут переданы кафедре судебной медицины.

«Если доктору Маграту суждено написать свою книгу, о чем страстно мечтают его друзья, то необходимо, чтобы итоги работы всей его жизни были у него под рукой, в офисе Медицинской школы», — сказала Ли Беруэллу[187].

Брикли согласился на это предложение. С тех пор Брикли и доктор Тимоти Лири, судмедэксперт Южного района округа Суффолк, стали официальными преподавателями Гарварда, а жалованье им выплачивала Ли.

Глава 7. Трехногий табурет

23 мая 1936 года

Ли отправила формальное предложение о создании кафедры судебной медицины Беруэллу, декану Медицинской школы. Кафедра должна была стать полноценным, хорошо оборудованным научным подразделением, занимающимся исследованиями, обучением и подготовкой квалифицированных судмедэкспертов.

Ли планировала передать Гарварду 250 тысяч долларов в виде 1050 привилегированных акций International Harvester, а также других акций и облигаций, и кроме того, 12 319 долларов 44 цента наличными. По ее подсчетам, в дополнение к финансированию самого Гарвардского университета дивиденды от акций будут приносить около 15 тысяч долларов в год, необходимых для работы кафедры. Ли указала, что в завещании отпишет Гарварду дополнительные 250 тысяч долларов для обеспечения работы кафедры в будущем. На самом деле ее план был даже грандиознее: в черновике еще одного завещания она выделяла университету миллион долларов[188].

Ли предлагала выплачивать жалованье Маграту до его выхода на пенсию, а также работающему на полставки секретарю и библиотекарю. Но у нее было два условия. «Во-первых, финансирование должно оставаться анонимным, пока я не освобожу вас от этого обязательства, и, во-вторых, имя доктора Джорджа Маграта должно быть увековечено на кафедре в той манере, которую продиктует вам ваш хороший вкус»[189].

Кроме того, Ли хотела сохранить за собой право на активное участие в делах кафедры судебной медицины. «Мне было бы приятно иметь привилегию время от времени пополнять библиотеку материалами и, возможно, передавать определенное необходимое оборудование, если возникнет такая потребность», — писала она.

Приближалось 65-летие Маграта. Он был старше Ли на семь лет, и здоровье его быстро ухудшалось. Ему было все сложнее ходить, ухудшались и когнитивные способности, Джорджа часто госпитализировали в «Филипс-Хаус». Ли понимала, что время активной работы для ее друга подходит к концу. Она заявила Беруэллу и Греггу, что деньги в Гарвард не поступят, пока Медицинская школа не постарается выполнить ее план и не вложит необходимые ресурсы в создание кафедры судебной медицины.

Ультиматум сработал. Декан медицинского факультета Сидни Беруэлл собрал комитет для рассмотрения перспектив судебной медицины в Гарварде[190]. Председателем комитета стал доктор Берт Вольбах, руководитель кафедры патологии. На первой встрече все дружно согласились, что у новаторской работы в области судебной медицины есть будущее. Масштаб предприятия поражал, требовалось подыскать квалифицированных преподавателей, создать новые лаборатории и найти достаточно места для всего этого в существующих корпусах факультета. Если бы все пошло согласно планам Ли, кафедре судебной медицины в конечном счете потребовалось бы собственное здание в кампусе Гарварда.

Вольбах написал Греггу из Фонда Рокфеллера, ходатайствуя о его поддержке. «К моему несчастью, я являюсь председателем комитета, решающего будущее судебной медицины в Гарвардском университете, — писал Вольбах. — Вы, конечно, знаете о возможности получить щедрый вклад от миссис Ли, вероятно, доходящий даже до миллиона долларов. Проблема комитета заключается в том, чтобы удовлетворить миссис Ли и прийти к созданию организации, подходящей для университета»[191].

Кафедра (или институт) судебной медицины в Гарварде могла бы оказывать услуги всем округам Массачусетса и влиять на судьбу судмедэкспертизы по всей стране. Но каким бы огромным ни был ее потенциал, Вольбаха тревожили масштабы работы, которую было необходимо проделать, чтобы создать новое направление медицины. «Даже с пожертвованием в размере миллиона долларов предприятие выглядит безнадежным», — считал он.

На втором собрании комитета 11 декабря 1936 года специалисты пришли к выводу, что попытки найти