Нет дьявола во мне - Ольга Володарская

– Ни о чем.

– Нет, хотите, – возразила Елизавета. – Поэтому давайте обе.

Марко без возражений положил на стол руки ладонями вверх.

Лиз взяла их в свои. Ее прикосновения были ласковыми, успокаивающими. Марко не нервничал, но допускал, что тех, кто является на прием в экстрасенсам, потрясывает, и те должны уметь расслабить клиентов.

– Да, ты многое пережил, – сказала Лиз, изучив левую руку Марко. – Сочувствую тебе.

– А что я?..

– Не надо, не вороши. У тебя и так голова болит… Вот тут, – и коснулась своего виска. Но отдалось в виске Марко. Том самом, куда угодил кирпич…

«Увидела шрам, – понял он. – А я испытал фантомную боль».

– Давайте я лучше вам о будущем расскажу.

– Отлично.

– Все будет!

И заулыбалась так, что Марко увидел золотую коронку на ее зубе мудрости.

– Это вы о чем?

– О личном счастье! Жена будет, дети…

– Да, да, спасибо! – и выдернул руку. Противно стало. Затем встал из-за стола. – Я пойду, вы хозяйке привет передайте, уж не буду заходить в комнату, вдруг разбужу Яна…

– Не бойся ты так, – мягко, как-то по-матерински проговорила Лиз, перейдя на «ты». – Твое счастье только порадует тех, по кому скорбишь.

– Не понимаю.

– Да все ты понимаешь, – отмахнулась Елизавета. – И иди уже.

Он так и сделал…

Ушел… уже.

Часть третья

Глава 1

Утро началось неожиданно.

Марианна проснулась, открыла глаза и…

Увидела перед собой абсолютно голую Лизавету. Она стояла у картины, висящей на стене, и с интересом ее рассматривала.

– Доброе утро, – поприветствовала гостью Мари.

– Доброе! Шикарный пейзаж, – похвалила гостья мамино творение. Мама рисовала, когда на нее, как она сама говорила, накатывало вдохновение. Картина, висящая на стене, была последней ее работой. Не самой удачной, но Мари поставила в рамку именно ее. – Художника сейчас нет в живых. Погиб трагически. Причем предчувствовал это.

Елизавета развернулась к Мари, нисколько не смущаясь своей наготы.

– Ты не могла бы одеться? – попросила ее Марианна.

– Если ты настаиваешь…

– Настаиваю, – не стала давать слабину она.

– Ханжа, – фыркнула та. – Нагота – естественна. К тому же… – Лиз подмигнула. – Без одежды я смотрюсь лучше.

Тут она была права. Все женщины с проблемной фигурой обнаженными выглядели значительно привлекательнее, нежели в одежде. Даже корректирующей. Но это на субъективный взгляд Марианны. Даже из-под специального белья что-то да выпирало. То тут, то там. А уж обычное пережимало и спину и живот, акцентируя внимание на недостатках. В банях же и саунах все женщины были прекрасны!

Лизавета вернулась спустя минуту в халатике. Естественно, она надела хозяйский. Причем взяла самый лучший, из китайского шелка, с драконами.

– Тебе что сегодня снилось? – спросила она, забравшись к Марианне в кровать.

– Не помню.

– А мне Ники… – Она поерзала, будто ей было неудобно, потом спрыгнула с кровати и унеслась, выкрикнув: – Сейчас расскажу!

Марианна села на кровати, взбила подушку и подсунула ее под спину. Взяла с тумбочки воду, к счастью оставила с вечера, хотя часто забывала, попила. Тут и Елизавета вернулась. С конфетками!

– Я надеялась, ты принесешь кофе, – пробурчала Мари, отказавшись от предложенного леденца.

– Я его не умею варить, а растворимого у тебя нет. Вот… Воду пей! – Она закинула в рот зеленую конфету, по всей видимости, со вкусом киви и, почмокивая, начала рассказывать сон. – Николаса я видела в белом одеянии. Ну, ты знаешь, в каком они на праздничных богослужениях выступали. Но на груди у него вместо креста – медальон. На нем какое-то животное, не разобрала я…

– Может, кошка?

Она задумалась.

– Да, скорее всего. Две! – и выставила вперед два указательных пальца. А затем сцепила их, причем сама не поняла зачем.

О медальоне, найденном в могиле Николаса, ей никто не мог сказать…

А тем более о брелоке, что Дино с собой таскал. На нем как раз два кота со сцепленными хвостами.

Или мог?

– Брат стоял на краю какой-то бездны, – продолжила Лиз, – без страха. Но тут его схватила рука и потащила…

– Рука откуда взялась? – решила уточнить Мари.

– Оттуда, – она махнула себя за плечо. – Из бездны.

– И что дальше?

– Все.

– Этот сон что-то значит?

– Все сны что-то значат. Главное расшифровать.

– Пойдем лучше в кухню, выпьем кофе, – сказала Мари, спрыгнув с кровати.

– Нет, ты зря так наплевательски относишься к сновидениям. В них таится так много всего…

– Старик Фрейд тебя бы поддержал и, возможно, предположил, что тебя влечет к собственному брату, а я не могу, я снов не помню, поэтому мне на них… Начхать!

– Ой, да причем тут психоанализ? Я тебе говорю о дремлющих в каждом из нас способностях к постижению внутреннего и внешнего…

Но Марианна отмахнулась и скрылась в ванной.

Перед тем как забраться под душ, задвинула щеколду. Ей не хотелось, чтобы Елизавета вваливалась к ней – она может! Личное пространство для Мари имело огромное значение. Она с трудом терпела, когда его нарушали. Пожалуй, она многое спускала Елизавете. Да что там, чтобы она пустила к себе ночевать человека, кого знала всего несколько часов!.. Даже мужчину. К нему бы поехала. Занялась сексом, такое бывало, пусть и редко. Но к себе никого не приводила. И гостей терпеть не могла. А вот Лиз приняла. Но не потому, что она сестра Ника. Просто человек невероятно харизматичный, пусть и бесцеремонный.

В дверь заколотили.

– Я моюсь! – крикнула Мари.

– К тебе пришли, – послышалось из-за двери.

– Кто?

– Симпатичный молодой человек с идиотом, но без бесов.

– С кем? – опешила Марианна. – И без кого?

– Это я, Алекс! – Голос сменился на мужской. – Книгу принес «Идиот». А «Бесов» еще не дочитал.

Мари рассмеялась:

– Заходи, я через пять минут выйду. И свари, пожалуйста, кофе.

Услышав «хорошо», вернулась к мытью. Торопиться не стала. Алекса Елизавета займет.

Вышла Мари из ванной, когда наполнивший дом аромат кофе забрался под дверь.

Ее гости сидели за кухонным столом. Елизавета, забравшись с ногами на стул, обхватив колени, Алекс, сложив руки перед собой, как школьник. Они разговаривали.

– У вашего брата был очень острый ум…

– Как дамасская сталь! Он на математических олимпиадах первые места занимал. А головоломки как разгадывал… За считаные минуты.

– Еще он в медицине разбирался, насколько я помню.

– Да, нашим домашним лекарем был. Сам от горшка два вершка, а знает, как забинтовать, чем рану обработать. Я так хотела, чтоб он врачом стал. Хирургом – ведь у него были такие тонкие и быстрые пальцы… Я хотела, чтобы он спасал людей. – Елизавета тяжко вздохнула. – Но Николас всегда говорил мне – я уже спасаю их… молитвами…

– Таков был его выбор, – мягко заметил Александр.

– Но выбор неправильный! – Лиз стукнула кулаком по столу. Чашки зазвенели. Хорошо, что кофе по ним еще не был разлит. – Помолиться может любой, а человек, которому свыше дано так много талантов, не должен их зарывать в землю.

– Каждый вправе сам решать, кем ему стать. Он не обязан оправдывать чьи-то надежды.

На этом Марианна решила прервать их диалог, грозящий перерасти в горячий спор:

– Как чудесно пахнет кофе! – воскликнула она. – Давайте уже пить его, пока не остыл.

– Я бы лучше шампанского выпила, – заявила Елизавета. – У тебя бутылочки, случайно, не завалялось?

– Нет. Но есть вино, если хочешь.

– Нет, вино по утрам пьют только алкаши. А вот шампанское – аристократы.

– И дегенераты, – добавил Алекс со смешком. Он смотрел фильм «Бриллиантовая рука» и помнил крылатые фразы.

– Что ты сказал, я не поняла?

Александр замотал головой. Нет-нет, я молчал.

– А где тут у вас можно шампанского раздобыть? – не собиралась отказываться от своего желания примкнуть к аристократам Лиз.

– В деревне не купишь.

– Даже в таверне?

– Она не работает сейчас. Открывается в одиннадцать.

– Вот же дыра! – Елизавета сползла со стула и пошлепала в комнату.

– Так ты будешь завтракать? – крикнула ей вслед Марианна.

– Нет, пойду пройдусь. Встретимся в таверне в обед.

И скрылась в комнате.

– А ты? – спросила она у Алекса. – Я яичницу сделаю. Или кашу сварю.

– Нет, спасибо, я ел.

– Тогда я ограничусь бутербродом. Но сначала кофе.

Она разлила напиток по чашкам. Алекс пил не сладкий, а вот себе она бросила кусок сахара.

– Как обстановка? – спросила она у приятеля.

– На западном фронте без перемен.

– Хорошо, что я читала Ремарка и знаю, что так одно из его произведений называется, а то бы ты меня поставил в тупик своим ответом. – Она помешала сахар, а ложечку оставила в чашке, дурная привычка, от которой ее не смогла отучить мать. Придерживая ее большим пальцем, Мари начала пить кофе. – И почему ты, Алекс, такой сложный?