Ласточка - Наталия Терентьева

– Он же не поехал в лагерь, сам виноват… – улыбнулась Верочка.

– И то верно.

– И Кирюша лучше. Мне он всегда в школе больше нравился.

– Тогда… Верунчик, как ты думаешь, кто твой лучший друг?

– Ты…

– Правильно. – Даша улыбнулась. – А друзья должны помогать друг другу. Женская дружба превыше всего!

– Женская дружба – до первого парня… – тихо проговорила Верочка. – Мне мама так всегда говорит.

– Это да. Но мне твой Кирюшка даром не нужен. Поэтому он между нами не встанет. Я знаю, что надо делать. Слушай внимательно…

– Ника! Постой! – Паша, задыхаясь, с трудом догнал девочку. – Вот ты даешь… Откуда сил столько?

– Золотой значок ГТО! – засмеялась Ника.

– Ты правда сдала? На золотой? Там же сорок отжиманий, кажется…

– У девушек шестнадцать.

– Ну все равно…

– А ты думаешь, мастера спорта просто так дают?

– Соревнования там какие-то выиграть надо…

– Соревнования! Сначала нормы сдать – бег и там всякое…

– Здорово… А я вот тоже… Думаю попробовать, на серебряный…

Ника остановилась, подождала, пока мальчик отдышится. Она с жалостью посмотрела на него и быстро отвернулась, чтобы не смущать. Вот была бы кожа чистая, здоровая, он был бы очень симпатичным. Живые глаза, брови щеточкой, ровный нос, высокий лоб. Но на лице живого места нет. Сейчас Паша весь побагровел, лоб вспотел, смотреть на это было просто невозможно. Паша же подошел к ней близко и попробовал снять ее рюкзак.

– Нет, спасибо, я сама. – Ника увидела, что по тропинке, отдуваясь, поднимается еще и Кирилл. – Вот и Кирилл!

Паша недовольно повернулся.

– А ты как думал? – подмигнул ему Кирилл. – Думал, один такой умный?

– А девочки? – спросила Ника, видя, что больше никого за ним нет.

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Кирилл. – Наверно, догонят.

– Будем ждать тогда их. – Ника сняла рюкзак.

– Да пошли! Дорога одна. Куда они денутся? По крайней мере, до той развилки, откуда нас Дашка увела.

– Нет, все равно подождем, – сказала Ника.

Мальчики послушно сели на еще влажноватую землю. Тени вокруг не было. После дождя стало неимоверно парить. Минут через семь Ника сказала:

– Ну что, не понимаю, где они… Или они там нас ждут, или… В лагерь могли пойти?

Мальчики переглянулись.

– Без понятия, – сказал Кирилл.

– А когда ты уходил, что они тебе сказали?

– Да ничего. Я ушел, и все.

– Ладно. Я таких правил не понимаю, конечно. Давайте вы их подождите, а я пойду к роднику. – Ника встала.

– Я с тобой. – Первым вскочил, пошатнувшись, Кирилл. – Ч-черт… Уже голова даже от жажды кружится… Пошли!

– Я тоже с вами. – Паша все-таки взял Никин рюкзак.

Ника покачала головой.

– Не очень это все хорошо. Как же девочки будут?

– К лагерю выйдут… – неуверенно сказал Паша.

Кирилл кивнул.

– Или нас догонят. Сколько можно им капризничать и… и… вообще.

Ника пожала плечами.

– Ну ладно. Считайте, мы все мнения выслушали. Я просто не знаю, что делать в такой ситуации. Вы – за то, чтобы идти по маршруту, да?

Оба мальчика согласно кивнули.

– Я – с тобой, Ника. – Паша прищурился на солнце. – Однозначно.

– Я – как большинство, – неуверенно сказал Кирилл.

– Или ты тоже со мной? – засмеялась Ника.

Кирилл покраснел.

– Ну да…

Мальчики, пихая друг друга в бок и смеясь, пошли за ней.

Глава 12

Игорь посмотрел на часы. Зачем? Он усмехнулся. Уезжал от суеты, не может пока никак отвыкнуть. Какая разница, ровно двенадцать или двадцать минут первого. Солнце высоко – и так ясно. Но он смотрит на часы и невольно начинает планировать – вот сейчас он дойдет, будет час, а потом будет два, а потом, соответственно, три, и он вернется в лагерь или не вернется, а вернется часам к пяти…

Он снял часы и сунул их в нагрудный карман рубашки. Все равно часы в телефоне. Выключить? А фотографировать? А если попробовать не фотографировать? В кои веки раз. Просто впитывать, просто ни о чем конкретно не думать – ни о том, что получилось, что не получилось в прошлом фильме, ни о будущем, сценарий которого готов в голове, за исключением героини. Все понятно, только непонятно, какая она, точнее – кто играть должен. Подвижная, разная, сильная – это вообще ни о чем. Как объяснить ассистентке, она же второй режиссер – у них все скупо, денег совсем мало – кого вместе с ним искать, какого плана. Он сам не знает. Чувствует, но не знает. Из постоянно снимающихся молодых героинь никого не хочет даже представлять. Замыленные лица, уже сто раз бегали на экране с забытыми, брошенными или подмененными младенцами… А что делать? Вроде как его товарищи снимают то, что нравится людям. Хорошо, что он не в обойме. Плохо и хорошо одновременно. Плохо, потому что на его проекты трудно найти денег. Хорошо, потому что он шел в кино, чтобы снимать кино, а не лепить чудовищные по своей бессмысленности и бездушности, похожие друг на друга мелодраматические поделки – на раз. Посмотрели за ужином люди, отвлеклись от своих забот, да и ладно.

Олег пригласил его побыть в лагере, и Игорь, недолго думая, прилетел. Олега он знал давно, когда-то познакомились на турслете, оба увлекались туризмом. Игорь гораздо моложе, но это не помешало их дружбе. Олег наивен, остался на черте между юностью и зрелостью, так никогда не повзрослел. Пишет неплохие стихи, песни, Игорь решил взять что-то для нового фильма, как раз кстати – действие там происходит в поездке в горы.

Олег продолжил заниматься туризмом, теперь уже профессионально, а Игорь немного отошел – это требует времени, забирает все выходные, отпуска, у кого они есть. У Игоря лето, наоборот, – время поиска натуры и съемок. Четыре последних лета он снимал два своих фильма. Оба удались, оба получили премии, оба не смогли пробиться на большие экраны, оба не принесли денег… Ну и что? Семьи у него пока нет, зарплаты в институте телевидения, где он преподает на кафедре режиссуры, ему кое-как хватает на жизнь, а больше ему и не надо. Маме пока помогать не нужно, она вовсю работает, директор школы, еще сама бы ему помогала, если бы он соглашался брать у нее деньги. Поскольку денег он не берет, мама старается помочь чем может. То с местной полицией договорилась, перекрывали движение для съемок, то с больницей – снимали сцену в старом корпусе, очень уж колоритная подмосковная архитектура, чудом уцелевшее дореволюционное здание. Город бомбили во время войны, ехали уже по нему немецкие танки, но здание больницы как-то осталось, даже не пострадало.

Мама, мама… Стала неожиданно полнеть, ей идет, но так непривычно – мама всю жизнь была стройной, быстрой, легкой… Появилась какая-то растерянность в ней… Она ведь не одинока? Работа занимает ее с утра до вечера. Игорь – хороший сын, отношения отличные. Надо позвонить. Сегодня, не откладывая на завтра.

Игорь вдохнул полной грудью. Да, правильно он сделал, что приехал. Все по-другому здесь видишь. Наверно, он переделает кое-что в сценарии. Может, вообще даже здесь будет снимать. Все равно с натурой еще не определились. Нужны старые горы, живописные, зеленые… Он думал про Урал, но это не принципиально. Можно переписать слегка сценарий, ни к какому городу на Урале события не привязаны. Просто поход, в котором люди проявляются совсем по-другому, друзья становятся недругами, а недруги неожиданно помогают – так когда-то он познакомился с Олегом, тот, поначалу крайне не симпатизируя Игорю, вытащил его из ледяной воды, когда тот выпал с байдарки. Вот и подружились на много лет. В сценарии, правда, есть сплав… А здесь – другая специфика, свой колорит, иное состояние. В крымских горах больше думается о вечности, здесь такой покой, потому что – море. Ладно, решится позже.

Игорь пошел дальше. Карту он с собой брать не стал, ему казалось, что заблудиться здесь невозможно, маршрут он посмотрел еще в дороге. Он знал, как он хотел пройти, был здесь когда-то, проходил пешком с друзьями от Нового Света до Орджоникидзе. Вряд ли что-то изменилось. Люди, как правило, не прокладывают новых дорог, идут по старым тропкам, годами протоптанным.

Олег удивился, что Игорь, прилетев, решил сразу идти в горы. Ну а куда? Не на пляж ведь. Он с дороги окунулся, проплыл в чистейшей, прохладной с утра воде да и пошел.

Игорь машинально открыл камеру в телефоне, но не стал фотографировать, убрал телефон. Обещал же себе – никакой суеты, поисков кадра, ракурса, тени. Если не останавливать себя, то суета засосет, утонешь в каждодневном мусоре, который прибивается, прибивается к тебе. Что с того, если он сделает здесь тысячу фотографий, выложит их куда-то… Хватит трех-четырех хороших, и не сегодня. На сегодня – мораторий. Переключиться с московской гонки, суеты, распланированности. Просто идти, просто дышать, смотреть на небо, горы, море. И тогда какие-то творческие решения приходят сами собой, как будто из ниоткуда. Олег помнил, что по дороге где-то должен был источник, он вчера смотрел по карте, убедился, что не путает.