Галера для рабов - Кирилл Казанцев

– Попался! – взревел полковник, вытрясая из свернутого полотенца сотовый телефон фирмы «Сименс» – такие были в ходу лет десять назад. – Что, голубчик, запретил работодатель брать с собой средства связи? Под угрозой лишения гонорара, говоришь?

– Бинго! – восторженно вопила Статская, выхватывая у полковника мобильник.

– Какие же вы кретины… – плевался и вертелся капитан. – Эта штука все равно разряжена, у нее старый аккумулятор, это жена мне сунула на всякий случай, я даже не знал о нем… А если и не так, в этом квадрате все равно нет сотовой связи.

– Заткнись! – махал полковник кулаками перед его носом. Потом стащил наволочку с подушки, принялся скручивать и запихивать ее в глотку капитану.

– Не работает, – помрачнела Статская, отшвыривая телефон. – Этот кусок кирпича даже не включается, убедитесь сами…

– Тихо… – вдруг сказал полковник, прикладывая палец к губам. И все застыли, навострив уши. Из коридора донесся шорох, скрипнула половица.

– Коридорный? – предположила Евгения Дмитриевна.

– Да вроде прибрали коридорного… – возразила Статская.

– Ах да…

Полковник Костровой был сегодня на коне. Он уже летел с проворностью легкоатлета к двери, распахнул ее, вытряхнулся в коридор. Испуганный вскрик, и кто-то затопал, спасаясь бегством. Обуянные охотничьим азартом, пассажиры повалили из каюты. По коридору улепетывал помощник Шварц, а полковник, улюлюкая и сквернословя, уже догонял его – он несся страусовыми прыжками, стремительно сокращая дистанцию. Догнал, подсек ногу – и покатились оба, создавая в узком пространстве яростную возню. Послышался шлепок затрещины, испуганный помощник ответил симметрично – пяткой в грудь, полковник охнул, выбыв временно из баталии. Но когда тот метнулся с низкого старта, полковник предпринял отчаянный рывок, выбрасывая руки, схватил его стальными клешнями за лодыжки. Шварц извивался, сопел от натуги, а полковник гоготал, впиваясь ногтями в живую плоть. Женщины обогнали мужчин, вырвались вперед – они словно ведьмы, способные постоять за свое право на жизнь. Но Евгения Дмитриевна споткнулась о торчащую, как коряга, ступню Кострового и стала неодолимым барьером для разогнавшегося Вышинского. Блондинка выбежала на финишный отрезок трассы, с победным воплем оседлала Шварца, стала хватать его за руки. Оба яростно возились, делая страшные глаза. Подоспели Бобрович с Зуевым, прижали руки помощника к полу. Но тот сопротивлялся, он обладал достаточной силой, чтобы противостоять четырем безумным «дикарям».

– Душите его, Маргарита Юрьевна… – хрипел Бобрович.

– Чем? – растерялась блондинка.

– Налогами, блин… – разозлился полковник, он уже изнемогал, обуздывая непокорные ноги Шварца. – Ручками, дорогая, ручками, не бойтесь их запачкать… Или вы не можете без перчаток и стальной удавки?

Блондинка смекнула, и вскоре физиономия Шварца уже цвела всевозможными пятнами. Евгения Дмитриевна, отодрав от себя прилипчивого Вышинского, неслась обратно, за веревкой. Последний «орешек» оказался самым крепким. Но и он не устоял под натиском взбешенных пассажиров. Его перевернули на спину, стали связывать, а Евгения Дмитриевна хищно дышала ему в затылок и торжественно уверяла, что если он будет дергаться, она точно оторвет ему ухо.

– И это хорошо, – удовлетворенно вымолвил вспотевший полковник, созерцая связанное вдоль и попрек тело.

– Хорошо-то хорошо, Федор Иванович, – мрачно буркнул обмякший Вышинский, опасливо трогая царапину на разбитой губе, – но как бы не стало еще хуже…

– Вы о чем? – не понял полковник.

– Даже не знаю, Федор Иванович… Мы столько тут всего натворили…

– Мы?! – взревел полковник. – Да вы в своем уме, Роман Сергеевич?! Боитесь, что вас посадят за совершение актов вандализма и наказание виновных? А вам не приходит в голову, что мы, законопослушные граждане, всего лишь защищаемся?!

– Так-то оно так, полковник…

– Тогда за работу, бездельники! – воскликнул не растерявший боевого задора полковник. – Груз готов и упакован, осталось перетащить его в машинное отделение! Там всего два выхода, мы уже проверили, двери надежные, ключи наверху! Нужно убедиться, что ни у кого из этих упырей и упыриц не припрятаны в карманах дубликаты ключей. Вперед, болезные, вперед! – развязно гоготал полковник. – Я выведу вас из кризиса!

Пришлось потрудиться и попотеть, стаскивая обездвиженные тела в машинное отделение. Экипаж не сопротивлялся, ему и нечем было сопротивляться. Официантка Алиса с мексиканской страстью сверкала глазами, но не могла даже плеваться. Впрочем, глаза ее говорили о многом. Остальные вели себя смирно, даже помощник Шварц, сообразивший, что сопротивляться в текущем положении – только бесить хищных зверей. Поэтому обошлось без дополнительных увечий. Тела бросали под холодные агрегаты, удостоверились, что в этой части судна только две двери – в соседний трюм и на лестницу, ведущую в основной коридор с каютами. Никто не сомневался, что рано или поздно они развяжутся, поэтому скрупулезно проверяли прочность дверей. Но с этим все в порядке: двери напоминали аналогичные в подводной лодке – тяжелые, из закаленной стали, оснащенные встроенными замками. Безмерно уставшие, люди выходили из машинного отделения, в изнеможении валились на пол.

– Черт, я отвратительно трезвый, – пожаловался Вышинский. – С этим нужно что-то делать. Господа, я правильно понимаю сложившуюся ситуацию: теперь на яхте только мы, можно вздохнуть свободно, мы можем шататься где нам вздумается, не шарахаться от себе подобных?

– Как-то так, Роман Сергеевич, – согласился обливающийся потом полковник. – Доберемся до кают-компании, будем ждать, пока нас кто-нибудь возьмет на буксир или хотя бы сообщит в Сочи наши координаты. А этим ублюдкам конец, – он плотоядно оскалился, ткнув большим пальцем за спину. – Их выведут на чистую воду, можете не сомневаться… – он в изнеможении откинул голову к стене.

– Нам следует поискать Желтухина, – вдруг подала голос Евгения Дмитриевна.

– С чего бы это? – поинтересовался Бобрович.

– Мы не уверены, что этот боцман выбросил его за борт, – объяснила Евгения Дмитриевна. – Вполне возможно, что майора спрятали на яхте. Следует осмотреть трюм и все каюты.

– Чушь, – фыркнул Вышинский. – Вы сами-то в это верите? Открою вам секрет, Евгения Дмитриевна, самоуверенные люди, убежденные в своей непотопляемости, чаще всего и оказываются в заднице.

– Евгения Дмитриевна права, – внезапно встал на сторону женщины Зуев. – Нужно убедиться. Не колпачок от флэшки потеряли. Мы, конечно, вымотались до чертей, но, думаю, еще одна прогулка по яхте не убьет нас окончательно. Женщины могут подняться в кают-компанию, скоротают там время за легкими напитками и непринужденной беседой.

– Ну, уж хрен, – зябко поводила плечами Маргарита Юрьевна. – Я допускаю, что мы одни на яхте, но как-то все равно не по себе. Я тоже пойду искать это чучело.

– Ладно, – полковник, кряхтя, начал подниматься. – Отдадим дань памяти майору…

И снова люди бродили по яхте, проникая во все помещения и укромные закутки. Спустились в трюм, потом постояли возле машинного отделения, за дверьми которого проистекала «мышиная» возня. Майор Желтухин, как и следовало ожидать, пропал бесследно. Кто-то поволокся на корму, кто-то, плюнув на все, полез в кают-компанию, полковник завернул на камбуз. Бобрович припал к фальшборту, уныло вглядывался в бескрайние дали, потом харкнул, потащился в туалет. Люди с трудом волочили ноги, усталость тянула к земле. Зуев нашел в себе силы подняться в ходовую рубку, где, как дитя малое, начал баловаться со штурвалом. Когда полковник, вооруженный палкой медно-коричневой колбасы и устрашающим кухонным ножом, возник в кают-компании, там было тихо. Каюта молчала напряженными женскими голосами. Маргарита Юрьевна скорчилась с ногами на диване, испуганно смотрела на нож. Евгения Дмитриевна с толикой интереса – на колбасу. Она сидела в кресле, обняв сорванный со стены штурвал, и нервно поглаживала его гладкие выступающие части. В этом было что-то эротическое, хотя женщина об этом даже не догадывалась.

– Девочки… – грубовато пробасил Федор Иванович, вторгаясь в кают-компанию, и простодушно хохотнул: – Ах, прошу прощения, дамы вы наши непреклонного возраста… Как насчет колбаски с макияжем?

Он уселся на свободный диван, подтащил к себе элегантный столик и принялся прямо на стекле рубить ножом колбасу. Женщины мрачно наблюдали. В глазах Евгении Дмитриевны поселилась грусть. Блондинка вновь покрывалась пятнами. Делиться с дамами полковник не стал, начал забрасывать нарезанную колбасу себе в рот и с наслаждением жевать. Блондинка судорожно сглотнула. Евгения Дмитриевна укоризненно покачала головой.

– Вы непроходимый мужлан, полковник. Боюсь даже спрашивать про ваш уровень сексуальной культуры…