Полосы - Расуль Ильдарович Загретдинов

– Я так не думаю. У тебя же освободилось время по вечерам, которое есть кому занять, – сказал я как можно колко.

– Ты ошибаешься. Если ты думаешь, что я тебе изменяла или изменяю, то ты зря терзаешь свое и мое сердце. Я не люблю никого, кроме тебя.

– Зачем ты мне врешь? Я все слышал, как Марат просил тебя придержать свою похоть, пока мы не закончим съемки, – не выдержал я и признался, что был свидетелем того разговора.

Теперь молчала Амелия. Я слышал лишь капли дождя, бьющиеся о стекло окон лоджии. На душе стало легче. Теперь я могу не держать это в себе. Пусть они мучаются и думают, что делать дальше.

– Я пойду, – произнес я и хотел прервать звонок.

– Подожди! – остановила меня Амелия, – я тоже хочу тебе кое в чем признаться. Мне это очень больно вспоминать, потому что я поступили как дура. Потому, что я чуть не предала тебя. И это было не из-за того, что я не люблю тебя. Я сама не знаю, почему я так поступила.

– Признайся и покончим с этим, – сказал я, когда Амелия замолчала.

– На той неделе в четверг после работы Константин пригласил меня в ресторан. Я, естественно, не соглашалась. Уже вызвала себе такси. Но оно не приезжало. Тогда он предложил довезти меня до дома. Я согласилась. По дороге мы разболтались насчет одной интересной статьи. Нас посетила одна очень интересная идея. Но время пролетело быстро, и мы уже оказались около нашего дома. Я собралась выходить и поблагодарить его, сказав, что завтра закончим разговор на работе. Он посмотрел время, сказал, что еще не очень поздно, предложил «добить» тему, за чашечкой кофе и круассаном в одном приятно месте неподалеку. Я замешкалась, он воспользовался моментом и поехал. Мы заехали в кофейню. По правде сказать, я уже не могла думать над статьей, потому, что мне было неудобно сидеть с другим мужчиной. Мы выпили кофе, я решила дойти до дома пешком.

Амелия замолчала.

– И? Пошла? – спросил я.

– Нет, он довез меня. Я села сзади. Мне было очень не по себе. Я чувствовала себя предательницей. В какой-то момент он остановился на парковке у банка. Я спросила в чем дело. Он молча вышел и подсел ко мне назад. «Амелия, я хочу, чтоб ты была счастлива», – сказал он и положил руку мне на ногу. Я отодвинулась и посмотрела на него опешив. «Я счастлива» – сказала я и решила выйти. Он схватил меня и поцеловал. Я влепила ему и вышла. Пошла домой пешком.

Я улыбнулся, дослушав рассказ Амелии. Такое она навряд ли бы придумала.

– Я его избегала весь следующий день. И он не переставал мне звонить и писать. Это ты и заметил.

– Почему ты мне не рассказала все сразу? – спросил я, понимая, что мог зря погубить себя и заставить страдать любимых.

– Я не хотела тебя беспокоить по пустякам. К тому же ты бы захотел поговорить с ним, разобраться. Я этого не хотела. У тебя только все пошло хорошо на съемках, ты был такой довольный.

Пришла мама.

– Почему пахнет газом? – услышал я из коридора ее голос.

– Договорим чуть позже, – сказал я Амелии и пошел в коридор, обрадовавшись, что могу неожиданно прервать разговор и обдумать услышанное.

В коридоре сильно пахло газом.

– Ты хотел попить чай? Надо было меня дождаться, а если бы тут все взорвалось, – произнесла мама строго.

– Прости, – ответил я с улыбкой.

Мама выключила газ и обняла меня.

Почему-то я не придал значения тому, что мог спалить квартиру и себя. У меня снова появилась надежда. Вновь загорелся огонек. Амелия любит меня и не думала мне изменять. Боже, спасибо тебе! Какое же это приятное чувство.

К вечеру распогодилось. Выглянуло солнышко. Я сидел в зале и слушал новости по телевизору. Солнце падало мне на лицо и грело его. Папа вернулся с работы. Мама накрывала стол.

– А знаете что, – начал папа, – давайте мы поужинаем у озера, устроим небольшой пикничок, а?

– Я не против! – ответил я, обрадовавшись возможности развеяться.

У меня кардинально поменялось настроение после разговора с Амелией. Я не стал ей перезванивать, а наслаждался чувством, что не был предан, что был по-прежнему любим ею.

Мама собрала ужин в сумку, набрала термос, и мы выдвинулись. Я ехал с открытым окном на заднем сиденье. Мне так хотелось видеть мир. Так хотелось почувствовать его красоту. Но мы не умеем ценить того, что нам дано как дар. Просто созерцать, просто дышать, просто ходить. Я думал, что лучше – быть зрячим и сидеть в тюрьме или быть слепым и быть на воле? Узник хотя бы знает, что когда-нибудь сможет выйти и насладиться жизнью. А мне, похоже, придется прожить до конца в темноте.

Мы приехали. Я вышел из машины.

– Это то место, куда мы приезжали рыбачить? – спросил я папу.

– Да, то самое! Никто пока даже не приехал. – ответил довольно он.

– Круто!

В голове появилась картинка. Это был берег озера. Справа был небольшой обрыв, с которого мы бросали спиннинг, а здесь лужайка, на которой обычно расстилали покрывало и устраивали пикник. Странно, мы так часто ездили сюда с папой, когда я еще учился в школе, но ни разу не приезжали, после того, как я поступил в университет и женился.

– Покидаем, пока мама раскладывается? – предложил папа и дал мне спиннинг.

– Я же запутаю, да и закину куда-нибудь не туда, – ответил я.

– Ничего страшного, я не думаю, что машинальная память тебя подведет, – произнес папа с улыбкой.

Мы пошли к обрыву. Папа закинул. Я закрутил катушку до конца, потом отпустил чуть-чуть. Зажал леску пальцем, откинул предохранитель на катушке и сделал заброс. Пальцы чувствовали, как слетает с катушки. Я напряг слух и услышал, как блесна упала в толщу воды. Я начал крутить.

– Вот видишь, я был прав, – произнес папа, до этого молчавший.

– Да, спасибо, что верил в меня, – ответил я ему с улыбкой.

– Главное, чтобы ты верил в себя, а не другие, – сказал папа и сделал паузу, – Я не терял зрения, не могу дать тебе совет, как жить дальше. Это знаешь только ты. Но я могу сказать, кого я вижу перед собой.

– И кого же?

– Сильного человека. Который смог заняться съемками, после того, как потерял свой главный инструмент для этой работы. Я вижу мужчину, который любит свою жену, любит родителей, любит дарить радость окружающим. Любит улыбаться и принимать решения.

Я домотал катушку до конца,