Путь князя. Атака на будущее - Роман Злотников

Немного погодя заснул и Данька. И проснулся только один раз, когда они заходили на посадку для дозаправки. Едва приподняв отяжелевшие веки, он лежал, ожидая, что им скомандуют выгружаться, но никто никаких команд не подавал, более того — ни ученые, ни спецназовцы даже не встали с лавок. Так что Данька вновь закрыл глаза и заснул под грохот каблуков солдат, лазающих по крылу с топливозаправочными шлангами. И вот сейчас его разбудил Кот…

— А ты давно не спишь?

Кот задумался.

— Да часа три уже.

Данька удивленно посмотрел в иллюминатор.

— Странно… и все светло.

Кот хмыкнул.

— Так это уже следующий день…

Данька недоверчиво уставился на Кота.

— Как это?

— Мы же навстречу солнцу летим, — объяснил тот, а потом, понизив голос, доверительно сообщил: — Я сам ни фига не понял. Мне мужики растолковали, — и он кивнул в сторону спецназовцев.

Данька покосился на них, а потом перевел взгляд на Рата. Тот сидел в той же позе, какую принял, когда они только сели в самолет.

— Блин, мужики, а я все думаю, чего мне в жизни не хватает, — раздался недовольный голос Барабанщицы, — оказывается, вот такого занудного будильника.

Данька дернулся.

— Ой, Маш, прости… я это…

— Нет, Джавецкий, — заявила та, протирая глаза кулаками, — и не проси. Больше я сегодня с тобой спать не буду.

Кот вытаращил глаза, а потом не выдержал и заржал. И это послужило сигналом для остальных.

Спустя пять минут все снова сидели тесной кучкой. Гаджет зевал и тоже тер глаза, Катя, вывалив на колени содержимое косметички, пыталась что-то с собой сделать, пользуясь стильным, но совсем уж узеньким зеркальцем, закрепленным на откидной крышечке губной помады. Ее потуги вынудили Гаджета авторитетно заявить:

— Нет, все-таки современные женщины совершенно разбаловались. Привыкли, понимаешь, что зеркала на каждом углу.

Катя на мгновение прервалась, одарила его презрительным взглядом, а затем продолжила свое занятие.

Минут через пять из кабины пилотов вернулась Барабанщица. Рухнув на лавку, она весело заявила:

— Через полчаса начнем снижение.

— Ну, слава богу, — проворчала Немоляева, — а то у меня уже все тело болит. И вообще, у меня завтра должно было быть собеседование по поводу работы. А теперь все рухнуло. И все из-за него, — и она с какой-то подспудной ненавистью посмотрела на сидящего неподалеку Рата.

— Нет, — вскинулся Данька, у которого из-за столь несправедливых обвинений засосало под ложечкой, — не из-за него, а из-за меня… И вообще, — он сделал паузу, облизнул губы и глухо произнес: — Простите меня за то, что я вас всех в это втянул. Я не знал…

— Да ладно, че там… — несколько растерянно пробормотал Гаджет. — Мы ж не в обиде. Вон какая жизнь интересная пошла. Раньше у меня та-акие проблемы были — в универе, с предками и вообще. А сейчас смотрю на них — оказывается, тьфу, а не проблемы…

— Да уж, успокоил, — хмыкнула Барабанщица, а потом положила Даньке руку на плечо и серьезно сказала: — Не вини себя, Даниил. Кто же знал, что ты так вляпаешься. Мы и сами не думали, что все так круто завертится. Да и, в конце концов, к кому бежать, если припрет, как не к друзьям? Правда ведь?

И все принялись бурно утешать Даньку и говорить, что все нормально, мол, это ж такое приключение. Будет что рассказать, когда все закончится…

Минут через пять, когда все как-то успокоились, Катя задумчиво покосилась в сторону Рата и тихо произнесла:

— А все равно странный он какой-то. Я в первый вечер, ну когда мы на кухне пельмени варили и бутерброды резали, включила «Дом-2». Так он бросил взгляд на экран и отвернулся равнодушно. А я спрашиваю: «Рат, а кто вам больше нравиться — Солнце с Маем или Роман с Бузовой?» А он так, ну, по-своему, улыбнулся и говорит: «Извините Катя, но никто из них мне неинтересен». Я так удивилась. Спрашиваю: «Почему?» А он усмехнулся и говорит: «Быт и дрязги крестьян могут быть интересны либо таким же крестьянам, либо этнографам. Я не являюсь ни тем, ни другим». — Она покачала головой. — К чему это он так сказал, до сих пор понять не могу…

— Не странный. Просто… другой, — решительно ответил Гаджет.

— Какой? — не поняла Немоляева.

— Ну, другой, понимаешь… — Гаджет задумался (что случалось с ним крайне редко). — Просто мы смотрим на него и видим, что у него, как у нас, две руки, две ноги, одна голова. Одет тоже вроде обычно. По-русски говорит. Котлеты жарит. И мы думаем, что он такой же, как и мы. Ну, чуть больше знает, немного больше умеет, но в целом… а он другой, совсем другой. — Гаджет замолчал.

Некоторое время все сидели так же молча, размышляя над его словами.

— Да. Ты прав, — согласился Данька. — А мы идиоты.

— Почему? — удивился Гаджет.

— Потому что откуда бы он ни пришел к нам — с другой планеты, из параллельной вселенной или из другого времени, но сейчас он здесь, с нами. А мы бездарно теряем это драгоценное время.

И все повернулись и посмотрели в сторону Рата. А тот, как будто почувствовав их взгляд, открыл глаза и мягко улыбнулся. И все глупо заулыбались в ответ. А до Даньки внезапно дошло, что имел в виду Рат, когда в ответ на Машино: «А помочь?», ответил: «Пока рано…»

Дело было не в том, что он не хотел, а в том, что они еще не были готовы учиться у него по-настоящему.

Кот покачал головой и задумчиво произнес:

— И чем это таким вас там стукнуло…

— Где? — не поняла Немоляева.

— Ну, в офисе у Потресова, — пояснил Кот, — Бара… кхм, извини, Маш, но ты за последние десять часов наехала на Джавецкого только один раз. Да и то скорее по привычке. А Гаджет и Джавецкий вдруг стали говорить какие-то нереально умные вещи… что же там произошло? — Он испытующе уставился на Даньку.

Данька открыл было рот, но не нашел нужных слов, чтобы выразить свои ощущения…

Из кабины пилотов высунулась голова летчика:

— Приготовьтесь, сейчас начинаем снижаться…

Аэродром оказался довольно небольшим. И не слишком обустроенным. Они вылезли из брюха самолета и встали кучкой шагах в двадцати от спецназовцев.

— Да уж, ну и дыра… — покачала головой Катя, зябко кутаясь в шаль. В Москве уже наступила весна и на деревьях появилась первая зелень, а здесь между покосившимися ангарами и пирамидами бочек с горючим еще лежал снег. А чуть вдалеке, там, где начиналась стена тайги, под деревьями виднелись не тронутые весной сугробы.

— Эй, зема…

Данька обернулся. Из кабины бензозаправщика на него смотрел парень в бушлате и шапке-ушанке с кокардой.

Данька подошел поближе к кабине.

— Привет, — парень выпрыгнул наружу и протянул ему руку, — закурить не найдется?

— Не курю, — Данька покачал головой.

— А-а, — парень разочарованно кивнул, — откуда будете?

— Из Москвы.

— Понятно… Экстремалы, значит?

— Чего?

— Ну, на Двугорбую сопку кататься поедете, да?

— Да я не знаю… — Данька замялся, не представляя, как объяснить, кто они и откуда. Да и нужно ли это делать? Но парень уже потерял к нему интерес. Вернее переключил его на другой объект. Объект приближался к ним на высокой скорости, стоял на подножке тентованного «Газ-53», который оглашал окрестности отчаянно визжащем двигателем и вторящим ему редуктором заднего моста.

— Коновалов, ты почему еще здесь? У ноль полсотни первого вылет через час, а ты в ус не дуешь.

— Я счас, товарищ прапорщик, уже еду, — заторопился парень, запрыгивая в кабину.

— Ох, дембельнешься ты у меня в последней партии, — грозно пообещал прапорщик и, хлопнув ладонью по крыше кабины своего «дромадера», проследовал дальше куда-то по своим делам.

— Почему в последней-то… — обиженно заворчал парень, заводя мотор, и, с жутким скрежетом включив скорость, двинулся в путь к таинственному «ноль полсотни первому», так и не попрощавшись с Данькой.

А того внезапно охватило удивительное чувство, что он находиться как раз в какой-то параллельной реальности, где-то в совершенно другом мире. Где властвуют иные ценности и законы, и то, что в их суматошной Москве считается мелочью, здесь — драгоценность, а то, гоняясь за чем они там были готовы не спать ночами, здесь будет валяться на земле и никто даже не нагнется, чтобы это поднять.

Он посмотрел на Рата и мысленно спросил его: «Рат, а есть что-то, что ценно везде, во всей вселенной?» И Рат, который в этот момент, стоял и смотрел на дальние сопки, внезапно повернулся в его сторону, улыбнулся и медленно кивнул…

До нужного места они добирались еще несколько часов. У Машкиного отца что-то там не срослось, поэтому на аэродроме не оказалось ни одного готового к вылету вертолета. Так что сначала всех отвели в аэродромную столовую, где их накормили до отвала наваристым борщом и гуляшом. А затем им выделили трехосный «Урал» с домиком вместо кузова под смешным названием «КУНГ», в который они набились, как сельди в бочку, и машина тронулась в путь.