Тень спрута - Сергей Щеглов

— Замечательно, — усмехнулся Калашников. — Даже передать не могу, как я счастлив. Приставляя одной рукой бластер к голове пустотного шейха, а другой тряся у него перед носом пачкой галактических кредиток, я буду горд от мысли, что занимаюсь теоретической социологией!

Шахматова издала короткий смешок. Штерн покачал головой.

— Мне кажется, — сказал он, — вы слишком много внимания уделяете последнему этапу вашего задания. Напомню, что даже обнаружить пустотных шейхов, не говоря уж о том, чтобы найти с ними общий язык, до сих пор никому еще не удавалось.

Калашников пренебрежительно махнул рукой:

— Кто бы искал! Сами же говорили, что в Галактике — сплошь социальные цивилизации. Держу пари, одних институтов по изучению пустотных шейхов штук сорок отыщется!

— Семьдесят два, — сообщил Штерн, на мгновение отведя взгляд в сторону. — Не считая рабочих групп и комитетов.

— Вот видите, — улыбнулся Калашников. — Дураки они что ли, зарплаты своей лишаться?! Нет, Леонид Петрович, меня другое волнует. Неужели эти пустотные шейхи и есть наши самые главные противники? Неужели это их я спугнул своей Прекрасной Галактикой?!

Штерн развел руки в стороны и весело рассмеялся:

— Ну что вы, Артем Сергеевич! Разве так можно? Молодого, неопытного сотрудника — и сразу на передовую?! За кого вы нас принимаете?

— А черт его знает, — пробормотал Калашников. — С нынешней техникой безопасности всякого можно ждать.

— Техника обеспечивает вашу безопасность, — улыбнулся Штерн. — А вот обеспечить безопасность от вас… — Он еще раз развел руками. — Я знаю только один способ: как можно быстрее сделать вас профессионалом. И для этого мы подобрали для вас самое лучшее, самое интересное — а следовательно, и самое трудное из всех имевшихся в нашем распоряжении учебных заданий. Чтобы найти пустотных шейхов, вам придется стать лучшим аналитиком Галактики. А чтобы установить с ними контакт, вам придется стать ее лучшим шпионом. Добро пожаловать в Управление, агент Калашников!

Глава 7. Полдень, XXIII век

Лейтенант Пищальников учил роту плавать. Спасенных нет.

1.

Павел Макаров вертел в руках похожую на портсигар металлическую коробку. Ее полированная поверхность была холодной, как лед. Жаркое солнце пустыни, отражаясь от этого странного металла, превращалось в тусклое белое пятно посреди темно-серого неба.

— Смелее, не укусит, — сказал Даниил Бойко, на всякий случай отодвинувшись от Макарова еще на один шаг.

— Как же там… — пробормотал Макаров и, прикрыв глаза, приложил коробку к груди. Послышалось характерное шипение, коробка просочилась между пальцев и наделась Макарову на руку, словно живая перчатка. — Ну, наконец-то!

Серый металл заструился вверх по руке, скрывая под собой легкую ткань комбинезона. Через несколько секунд он достиг плеча, по спине перетек на левую руку и вскоре превратил Макарова в ходячую металлическую статую.

Макаров поднес руку к лицу и постучал пальцем по серой гладкой поверхности. Металл пошел разноцветными разводами, посветлел, и лицо Макарова снова обрело свой естественный, человеческий цвет.

— Вроде получилось, — сказал Макаров, с удивлением обнаружив, что укутавший его с ног до головы молекулярный скафандр ничуть не стесняет движения. Более того, сквозь этот скафандр можно было дышать и даже разговаривать.

— Тогда держи, — Бойко шагнул к Макарову и протянул ему еще одну коробочку, на этот раз напоминавшую красную пластмассовую мыльницу.

— А что это? — поинтересовался Макаров.

— Оружие, — важно ответил Бойко. — Двумя руками возьми, и приложи ко лбу.

— Кто имеет медный лоб, — пробормотал Макаров, следуя полученной инструкции, — тот имеет медный щит…

Коробочка с чмоканьем прилипла ко лбу и растеклась по голове липкими, холодными струями. Макарова передернуло; он все еще не привык к современной технике, так и норовившей слиться с человеческим телом. Опустив руки, Макаров убедился, что они по самые локти заляпаны красным.

— А как оно стреляет? — поинтересовался Макаров, спрятав руки за спину.

— Пока никак, — усмехнулся Бойко. — Вот когда я в блиндаж спрячусь, тогда оно тебе само объяснит. Только имей в виду: не надо его испытывать! Это тренировочная модель с ограниченной функциональностью. Абсолютно безопасная и ни для чего, кроме нашего полигона, непригодная.

— Безопасная? — усмехнулся Макаров. — То-то ты так в блиндаж торопишься!

— Потому тороплюсь, — ответил Бойко, — что ты уже минуту как на трассе быть должен. Видишь вон ту башню, слева от большой дюны?

— Ну, вижу, — кивнул Макаров.

— Там финиш, — сказал Бойко. — Живым доберешься — удача, в час уложишься — чудо. Ну а если норматив выполнишь — значит, испытатель!

— С виду недалеко, — заметил Макаров. — Километров шесть?

— Четыре с половиной, — уточнил Бойко. — Но при чем здесь километры? Это же полигон!

— Ладно, — сказал Макаров. — Посмотрим, что тут у вас за полигон!

Он вскинул к груди сжатые кулаки и наклонился вперед, готовый по первой же команде броситься к заветному финишу.

— Я в блиндаж, — попятившись, сообщил Бойко. — Если погибнешь, особо не огорчайся. Для новичков — обычное дело!

Ну, спасибо, подумал Макаров и сделал первый шаг.

Песок под ногами забурлил, словно вскипевшая вода, нога по колено провалилась в эту жуткую массу, и Макаров упал на бок, неловко подвернув под себя левую руку.

«Наведите окружность прицела на предполагаемую цель и отдайте мысленную команду „Огонь“,» — услышал он мелодичный женский голос. Очевидно, Бойко уже спрятался в блиндаже, и оружие начало знакомить Макарова с принципами своего функционирования.

Попробуем, решил Макаров, к этому моменту уже по грудь погрузившийся в зыбучий песок. Окружность прицела послушно появилась перед глазами, Макаров расширил ее до максимума, навел на песок метрах в десяти от себя и скомандовал «Пли!».

Песок побелел и вмиг покрылся трещинами.

Макаров удивленно захлопал глазами: он ожидал огненной вспышки и твердого оплавленного пятна. «Оружие само выберет оптимальный режим воздействия на цель», — сообщил женский голос.

Макаров посмотрел себе под ноги — а точнее, под подбородок, — и снова скомандовал «Пли!». Песок покрылся инеем, промерзнув на несколько сантиметров, Макаров уперся в него обеими руками, навалился грудью — и с удивлением обнаружил, что выбирается на поверхность.