Квартира - Даша Почекуева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дело кончилось тем, что в сорок четвертом году в одну из комнат по настоянию домоуправления въехала дворничиха с сыном, а в другую — Роза Эдмундовна Левенсон, преподавательница теории музыки из музыкального училища по соседству. У Розы Эдмундовны была одна дивная особенность: не имея собственных детей, она становилась матерью всем, кто в этом нуждался. Идеальный матриарх в бестолковой инфантильной семье — а Юдины, без сомнения, являлись именно такими. Первые воспоминания Сережи были связаны с мамой Розой: она читала ему стихи Корнея Чуковского, выводила гулять в парк, варила манную кашу и молочный суп с макаронами-звездочками. С той же нежностью и заботой Роза Эдмундовна относилась и к Сережиному отцу, и к его маме.
К концу сороковых разразилась кампания по борьбе с безродными космополитами, и еврейку маму Розу уволили из училища. Дед Сережи считал антисемитизм неприличным и после недолгих раздумий предложил маме Розе работу няни. Так она осталась в семье на много лет, пережила и Сашу, умершего в пятьдесят четвертом году от сердечного приступа, и деда, который скончался во сне в пятьдесят шестом.
Что касается дворничихи и ее сына, то они тоже сыграли свою роль в судьбе Сережи. Сына дворничихи звали Витька. Это был крепкий и бодрый карапуз на три года старше Сережи. К тринадцати годам Витька стал статным и серьезным, высоченным, плечистым. Из-под густых насупленных бровей смотрели пронзительные черные глаза, как у Маяковского.
Сережа с азартом рассказывал Фролову: ему стукнуло десять, когда он впервые понял, что Витька ему нравится. В школе Сережа делил парту с девочкой по имени Надя. Надя считалась первой красавицей — миловидная, курносая, маленького роста, с длинными роскошными косами. Кто только не дергал ее за эти несчастные косы. Наденька всем нравилась.
Считалось, что Сереже страшно повезло — Надя улыбалась ему с большей благосклонностью, чем другим. Но если бы Сережа мог, он бы променял свои привилегии на один вечер с Витькой.
Его фантазии в то время были невинны, как фантазии любого другого мальчика в нежном возрасте: он представлял, как Витька зовет его гулять и, отбирая игроков в свою футбольную команду, без тени сомнений указывает на него. Мечтал заговорить с Витькой на кухне, смешно пошутить, когда Витька будет проходить мимо, или поболтать в школе на перемене.
Такого рода чувство не напугало Сережу и не разделило мир на «до» и «после». Он принял собственные пристрастия так же легко, как цвет глаз и волос. Для него это было то же самое, что мышцы под кожей и кровь в сосудах — данность, которую не исправить. Единственное горе Сережи состояло в том, что подружиться с Витькой было трудновато. Едва заселившись в квартиру, дворничиха затеяла войну с Зиной. Они не могли поделить кастрюли, ругались из-за графика уборки и цеплялись друг к другу по пустякам. Роза Эдмундовна пыталась их помирить, но безуспешно. Поэтому все Сережины попытки заговорить с Витькой были омрачены давней междоусобицей.
Однажды Сереже повезло: дворничиха, наступив на горло собственной гордости, попросила Зину проверить орфографию в сочинении сына. При всех своих достоинствах Витька был вопиюще безграмотен и в двух словах умудрялся сделать три ошибки. Сережа ухватился за возможность и, пока мать была занята, сам поправил Витькино сочинение.
В следующий раз дворничиха принесла тетрадку уже не Зине, а Сереже. Он переписал за Витьку половину домашки, стараясь не умничать. После этой нехитрой манипуляции Витька впервые в жизни получил четыре с плюсом по русскому языку.
На другой день в дверь Сережиной комнаты робко постучали. На пороге стоял Витька. Переминаясь с ноги на ногу, он поинтересовался, может ли Сережа помочь с сочинением по литературе. Тема сочинения: «К чему призывает роман «"Как закалялась сталь"». За следующие два года Сережа научился писать такие опусы, не приходя в сознание.
Сереже удалось завоевать если не симпатию Витьки, то хотя бы уважение. Теперь они здоровались друг с другом, столкнувшись в коридоре. Однажды Витька заступился за него, когда напали хулиганы. В другой раз помог оттащить в пункт приема десять килограммов макулатуры. За них давали талон на «Робинзона Крузо».
В восемнадцать лет Витьку призвали в армию. По возвращении он быстро женился и куда-то съехал вместе с женой и дворничихой. Три года назад Сережа случайно встретил Витьку в ЖЭКе. Он работал слесарем-ремонтником; возмужал, потяжелел, стал еще шире в плечах, но не утратил великодушия. По старой дружбе Витька бесплатно починил Сереже холодильник, а Сережа в знак признательности подарил ему книгу сказок для дочки.
Уже лет в пятнадцать Сережа окончательно понял, что никаких Наденек в его жизни не будет. Может быть, не будет никого. Но «никого» — тоже не приговор; лучше жить, не познав любви, чем прививать ее себе насильно. Фролов мог поспорить с этой позицией — сам он выбрал другую жизнь — но спор подразумевал аргументы, апелляцию к собственному опыту или рассказ о прошлом. Обсуждать нынешнюю жизнь — с женой и сыном — было бы неуместно, а говорить о прошлом он не умел и побаивался. Прошлое надежно похоронено под толщей серых будней; Фролов ни с кем не делился воспоминаниями, опасаясь то ли осуждения, то ли уязвимости.
* * *Что касается матери, то Сережа утверждал, что она не догадывалась о его страстях, а если и догадывалась, то не считала нужным это обсуждать.
После смерти мужа Зину уже совсем не волновали сердечные дела — ни свои, ни чужие. Она разом постарела, отрешилась от мирского, перестала собачиться с дворничихой и погрузилась в работу. Без конца строчила статьи по лингвистике. Статьи были увлеченные, слегка безумные и полные философских отвлечений. Мать умерла, когда Сереже было двадцать шесть. Перед этим она долго болела раком, но сама в это не верила — отмахивалась, не лечилась, норовила свернуть к каким-то знахаркам, колдуньям, травницам. Даже за день до смерти твердила, что скоро встанет на ноги: «Сережа, ты не понимаешь, мне кровь из носу надо сдать статью». Потом легла спать и не проснулась.
Всю жизнь мать больше
