Вселенная Ехо. Том 2 - Макс Фрай

– Догадываюсь, – улыбнулся я. – Между прочим, это очень заметно. Что ж, хорошо, что никому не страшно. Значит, я буду бояться будущего в одиночестве, один за всех. Должен же хоть кто-то это делать.

– Ты шутишь? – ухмыльнулся он.

– Нет. В последнее время я все реже шучу, ты не заметил?

– Верится с трудом. Как ты-то можешь чего-то бояться?

– Как-как… Обыкновенно. Невелика премудрость.

– Я тебе уже говорил, что совершенно не понимаю, что с нами происходит? – со вздохом спросил Анатоль.

– А я тебе уже говорил, что и сам ни фига не понимаю? – в тон ему откликнулся я.

Нам бы улыбнуться друг другу после такого обмена репликами, но не вышло.

Потом он все-таки отправился спать, а я остался сидеть у костра. Так и встретил рассвет.

– Спасибо, что ты все еще даешь себе труд окрашивать небо в такие невероятные цвета, – совершенно серьезно сказал я солнцу. – И имей в виду, что бы там ни пророчил Один, но я не собираюсь гасить тебя «огненным мечом». Ни за что.

А потом я увидел темные точки на горизонте и сразу понял, что это такое. Один спешил доказать мне, что он не зря носит имя Отец битв, а его приятели Олимпийцы сочли за благо присоединиться к мероприятию.

– Всем пора просыпаться, – сказал я и сам поразился громовому звуку собственного голоса. – Воевать будем, – добавил я в надежде, что это сообщение взбодрит мою армию почище утреннего кофе.

– Игг, к тебе уже можно приближаться на расстояние вытянутой руки или как?

Голос Афины звучал нарочито весело и бодро, что не совсем увязывалось с состоянием наших дел. Все мы были живы и благополучно вернулись на свои амбы – а толку-то.

Строго говоря, наше поражение в битве не было ни великой бедой, ни даже неожиданностью. Я и сам говорил Олимпийцам, что глупо рассчитывать на победу, когда сражаешься со всеми представителями рода человеческого одновременно. Особенно если их предводитель – утратившее разум, но все еще могущественное древнее божество, из тех, кого почитали не тщедушные и трусливые предки людей, а мои собственные гордые родичи.

После сегодняшней битвы я в очередной раз был вынужден пересмотреть свое мнение о безумном скальде, возглавившем армию мертвецов. С какой стати я вообразил, будто он той же породы, что и мы с Афиной? А мы-то хороши, дурни, еще и на выручку ему давеча поспешили… Попались на его удочку, как дети малые, честное слово!

– Все не так плохо, – сказала Афина, усаживаясь рядом со мной.

Со вчерашнего дня она не расставалась с обликом загорелого актера, даже во сне. Я слышал, как каменные своды нашего жилища содрогались от ее мужицкого храпа.

– Что именно «не так плохо»? По-моему, хуже некуда.

– Этот наш якобы враг… Судя по всему, он весьма дорожит нашими жизнями. Мне показалось, что он внимательно следил за тем, чтобы никто не причинил нам вреда.

– Твоя правда, Паллада. И все равно, паскудно получилось. Я никогда прежде не проигрывал сражений.

– Можешь себе представить, я тоже. Но может быть, мы и не проиграли это сражение, друг мой? По-моему, битва закончилась вничью.

– Называй это как хочешь. Но я предпочитаю не лукавить наедине с собой. Пока мы сражались с его людьми, мы славно держались, хотя их летающие машины куда совершеннее ваших. Но когда он наслал на нас этот проклятый ветер… До сих пор я сам всегда договаривался с ветром, и он остерегался дуть мне в лицо без моего позволения.

– Да, это было довольно обидно, – согласилась она. – Но я уверена, что наш, с позволения сказать, «враг» поднял ветер, когда испугался, что его воины нас одолеют. Дело ведь к тому шло. Он оберегает нас, тебе это не пришло в голову? А значит, все идет как надо. По крайней мере, вопреки предсказаниям этой твоей кошмарной старухи. Все, как ты хотел.

– Так-то оно так, – неохотно согласился я. – Но завтра он может решить, что наши жизни ему больше не нужны. А я, знаешь ли, не привык зависеть от чьих-то капризов.

– Если бы здесь был Улисс, он бы непременно сказал, что любого капризного бога можно обвести вокруг пальца, было бы желание, – улыбнулась Афина.

– Что, теперь ты предлагаешь позвать этого твоего любимчика и попросить у него совета? До сих пор я обходился без чужих советов, обойдусь и теперь.

– Неужели и моим побрезгуешь? Не хмурься, Вотан. Если Улисс нам и понадобится, то уж никак не в качестве советчика. В конце концов, он всего лишь мой ученик. Неужели ты думаешь, что у меня в запасе не найдется хорошей хитрости?

– Ладно, выкладывай свою хитрость, – согласился я.

– Я так поняла, что в соответствии с пророчеством армию наших врагов должен был возглавить твой старинный недруг по имени Лодур, верно? – спросила она.

– Верно. Ну и что с того?

– А он знает, что его место занято? – лукаво спросила Афина.

– Знает ли он? Да, это хороший вопрос. Может быть, знает, а может, и нет… Продолжай, Паллада.

– Ты и сам можешь продолжить, ты ведь у нас Отец мудрости. Нужно просто стравить этих двоих и поглядеть, что будет.

– Хорошо говоришь. Но что, если вдруг Лодуру повезет, он одолеет соперника и займет его место, согласно пророчеству? – нахмурился я.

– Одолеет? Не смеши меня, Один! Неужели ты думаешь, что нашего врага так легко одолеть? Если бы это было так, мы бы и сами справились. Впрочем, если окажется, что этот твой Лодур на редкость удачлив, никто не запретит нам встрять в их драку и помешать ему – разве нет?

– Тоже верно.

Я понял, что Афина предлагает мне не самый скверный выход из положения. Что бы там ни случилось между этими двумя, хуже, чем есть, все равно не будет. В пророчестве Вёльвы ни слова не говорилось о ссоре между предводителями армии наших врагов – значит, мы просто обязаны постараться столкнуть их лбами.

– Ладно, допустим, ты права. А что если они столкуются? Не удивлюсь, если наш враг обрадуется и скажет Лодуру: «Занимай мое место, мне все надоело!» Когда мы беседовали, мне показалось, что он только и ждет возможности умыть руки.

– Об этом не беспокойся. Я не позволю ему «умыть руки».

Я удивленно уставился на Афину. Что она задумала?

– Разве ты не заметил, как он смотрел на меня? Если я позволю ему надеяться, что у него есть шанс меня получить… Вполне возможно, что в этом случае Последняя битва пройдет по моему сценарию.

Мне не слишком понравились ее слова, а улыбка, притаившаяся в уголках рта Марлона Брандо, – и того меньше. Странная это была улыбка, не слишком похожая на те, что я привык видеть на устах Паллады, в какое бы тело она ни рядилась.

– Кое-кто однажды говорил мне, что прожил бесконечно долгую жизнь, не оставляя на своем теле отметины чужих губ, и не хочет менять это в самом конце.

– Я же говорю, что просто позволю ему надеяться, – рассмеялась Афина. – Не надо так мрачно смотреть на меня, Игг! Ты – друг, поэтому тебе я сразу сказала правду. Но это не значит, что я должна быть столь же прямодушна с нашим врагом. Мало ли какие слова я буду ему говорить. В любом случае дальше слов дело не зайдет.

– И ты всерьез полагаешь, что ему будет достаточно твоей болтовни? Так может думать только неразумная девчонка.

– На что будем спорить? – взвилась она.

– Предлагаешь биться об заклад? – удивился я. – Что за нелепая затея!

– Пусть нелепая. Что ты поставишь, Твэгги?

– Да все что угодно.

– Отлично. Если я выиграю спор – если окажется, что я действительно могу вить из него веревки, отделываясь лишь пустыми обещаниями, – ты выполнишь любую мою просьбу. Так даже лучше, я пока не знаю, что мне может от тебя понадобиться.

– А если ты проиграешь спор? Что я получу от тебя в этом случае?

– Я не проиграю! Ладно, допустим. Что бы ты хотел получить?

– Тебя.

– Как это – меня?

– Не прикидывайся, что не понимаешь, – сердито сказал я. Передразнил ее: – «Разве ты не заметил, как он смотрел на меня?» А разве ты никогда не замечала, как смотрю на тебя я?

– Стараюсь не замечать, – холодно сказала Афина. – У тебя есть достоинства, ради которых можно простить даже сладострастные взоры. Было бы лучше, если бы ты продолжал валяться по кустам в обществе Гекаты. Ей это нравится, да и для дела полезно.

– Не пытайся заделаться моей свахой! – я едва обуздал гнев. – Что ты смыслишь в этих делах? Чем решать, с кем и где я должен валяться, скажи – ты принимаешь мое предложение?

– Дурацкое предложение. Впрочем, как хочешь. Все равно я не проиграю этот спор.