Вселенная Ехо. Том 2 - Макс Фрай

Я смутно подозревал, что это был ее личный способ получить власть над людьми, которые ей дороги: заставить нас слушать выбранные ею мелодии в установленном ею порядке даже тогда, когда ее нет рядом. И мы действительно слушали, поскольку ее выбор всегда был безупречен.

А одна из выбранных ею для меня песенок[16] оказалась тем самым единственным и неповторимым набором звуков, который почему-то был способен вытрясти из меня душу, а потом вернуть ее на место, чистенькую и посвежевшую, как старое пальто, побывавшее в американской химчистке. У меня довольно богатый словарный запас, но внятно объяснить, что именно делала со мной эта простенькая песенка, я никогда не смогу. Наверное, ни в одном из человеческих языков нет подходящих слов.

Несколько недель я не вынимал кассету из плеера, почти не вслушиваясь в остальные песенки, которые тоже были вполне хороши. 57 минут я существовал в режиме ожидания, потом следовали три минуты – ровно столько звучала МОЯ песенка – кайфа, и все начиналось сначала.

А потом все внезапно закончилось. Я был изгнан из неожиданно обретенного рая. С кассетой было в полном порядке, и даже плеер я не сломал, просто магическая мелодия вдруг перестала меня трогать. Словно она была апельсином, из которого я выцедил весь сок. Моя нетерпеливая жадность все испортила. Остались только пересохшие ошметки истерзанной мякоти и сморщенная оранжевая кожура. Какое-то время я, как ни смешно это звучит, чувствовал себя по-настоящему несчастным.

Но сейчас мое сердце вздрогнуло так сладко, словно я слышал свою чудесную песенку в самый первый раз. Можно было подумать, что я все-таки оказался в раю и сладкоголосый ангел встречает меня на пороге.

Пару минут я наслаждался простым, но совершенно сокрушительным чудом, которое почему-то вдруг решило со мной случиться. Потом ухмыльнулся от удовольствия и наконец огляделся по сторонам. Только тогда я понял, что уже давно не один, и мое сердце внезапно сжалось от ужасающего предчувствия. Оно уже знало, что незнакомцы, чьи причудливые силуэты я едва мог различить в темноте, пришли сюда за моей жизнью и у них хватит могущества и упорства получить то, что они хотят.

– Не надо, – растерянно сказал я.

Сам не знаю, кого я надеялся уговорить.

– Ты лишил нас хорошей добычи, но это не беда. Ты сам – наилучшая добыча, – возразил мне свистящий шепот. – У тебя много жизней, есть что взять.

Этого, в принципе, следовало ждать. За моей головой явились грозные индейские боги – дружно, всем коллективом. Им не было никакого дела до нашего дурацкого «конца света» и моего – более чем высокого – статуса в созданной по этому случаю структуры. Эти хищники сошли со страниц совсем иных историй, и у них были свои представления о том, как следует поступать, когда земля начинает дрожать под ногами.

Они были гораздо старше и в каком-то смысле гораздо мудрее всех нас, как бабочка бывает мудрее философа – пока он размышляет о метаморфозах материи, бабочка переживает их на собственном опыте. Они оказались настолько иными, что даже для того, чтобы просто смириться с их существованием, мне следовало бы расстаться с большинством своих представлений о возможном.

Мне хватило одной тошнотворно длинной секунды, чтобы понять – эти красавчики пришли сюда с твердым намерением убить меня. И они это сделают, поскольку я никогда не был бессмертным. Только счастливым обладателем довольно большого, но все же конечного количества жизней.

– Забери меня отсюда! – я позвал невидимого Джинна, но он не откликнулся.

Я с ужасом понял, что мой могущественный телохранитель вполне мог передумать, сжалиться надо мной и все-таки предоставить мне возможность побыть в полном одиночестве. Настолько несвоевременных подарков мне еще никогда не делали.

Причудливые существа обступили меня тесным кольцом. Я чувствовал их тяжелый неприятный запах, что-то среднее между ароматами дерьма и формалина. А потом я узнал его и содрогнулся. Однажды в юности я случайно зашел в ветеринарную аптеку возле городского рынка. Тамошние стены были пропитаны этим запахом. Я сразу же подумал: «боже, это запах дурной смерти!» – и спасся из омерзительного помещения бегством.

Тогда я сам испугался собственной формулировки. В то счастливое время в моей романтической голове редко появлялись подобные образы – мрачные, точные и лаконичные. Теперь я испугался снова. И на сей раз у меня были все основания испугаться. А больше всего меня страшило абсолютное спокойствие нападающих.

Если бы индейские боги испытывали ко мне враждебные чувства, если бы они собирались рассчитаться со мной за то, что я назвал их имена Одину, или вздумали предотвратить грядущий конец света, устраняя одно из главных действующих лиц, или просто разгневались, как бедняга Сетх, обнаружив на своем пути докучливое человеческое существо – о, тогда мне наверняка нашлось бы что им противопоставить. Но в глазах этих тварей я был всего лишь пищей, долгожданным лакомым куском, чем-то вроде стопки бутербродов с осетровой икрой на столе бедняка. Под тяжестью их голодных глаз я и вести себя начал как бутрброд, куда только подевалось мое хваленое могущество.

– Не думай ни о чем, лучше просто слушай музыку, это наш подарок тебе. Тот, кому суждено умереть, имеет право напоследок прикоснуться к лучшему, что у него было. Любая жизнь когда-нибудь заканчивается, теперь закончится и твоя. Пришло время умирать.

Шепот одного из моих убийц – судя по змеиной морде и пучкам перьев, жизнерадостно зеленых, как весенняя травка, со мной говорил Кецалькоатль – казался мне самым умиротворяющим звуком во Вселенной. Я больше не предпринимал никаких попыток спастись, даже вялых поползновений позвать Джинна – скорее всего, просто потому, что никак не мог поверить, будто смерть действительно стоит на пороге.

Наверное, я просто привык, что мне все время удается выкрутиться. То чудо какое-нибудь случится, а то просто просыпаешься и понимаешь, что все было обыкновенным ночным кошмаром. Так что перед лицом настоящей опасности я оказался медлительным и неповоротливым. А когда до меня наконец-то дошло, что все происходит на самом деле, было уже слишком поздно.

Хвала небу, я до сих пор не помню подробностей. И прикладываю все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не вспомнить. Знаю только, что мне пришлось умереть сотню раз кряду и каждая новая смерть была мучительнее (и утомительнее) предыдущей. Индейские боги забирали себе мои жизни, извлекали их из меня одну за другой, вытягивали, как тянут нерв из больного зуба, только этим самым «зубом» был весь я, без остатка.

Воля к жизни оставила меня, и я хотел только одного – чтобы все это закончилось как можно скорее, чтобы уготованная мне смерть оказалась обыкновенным небытием, которого я так боялся прежде, а не вечным умиранием.

А потом все это действительно закончилось. Я почему-то был по-прежнему жив, и меня кто-то обнимал за плечи, а перед моими почти ослепшими от боли глазами нечетко проступали контуры полузнакомого лица. Через несколько секунд я кое-как сфокусировал зрение и узнал это лицо.

– Один, откуда ты здесь взялся? Никогда не думал, что после смерти попаду в Вальгаллу. У меня ведь не было меча в руках. И вообще никакого оружия не было. Оставил его где-то, болван.

– А ты и не попал в Вальгаллу. Ты жив. Здорово ты влип, гость! И как тебя угораздило? Нельзя бродить без оружия по незнакомым местам.

– Думаю, что с оружием тоже не всем можно, – слабо улыбнулся я.

– Ты идиот, – сердито сказала Афина.

Только тут до меня дошло, что это именно она нежно обнимает меня за плечи. Я поверить не мог в такое чудо!

– Почему ты не там, где тебе положено быть? – спросила она, как строгая мамаша, обнаружившая, что ее чадо пошло в кино вместо того, чтобы делать уроки.

– Я устал быть там, где мне положено. Я очень хотел остаться один. Хотя бы на пару часов, а еще лучше – навсегда.

Я обнаглел настолько, что опустил голову на ее плечо. В конце концов, я столько раз умер за этот бесконечно долгий день, что имел полное право делать все, что хочу, – просто потому, что мои телодвижения как бы и не являлись настоящими осмысленными поступками, так, продолжение затянувшейся агонии. Заодно я позволил себе закрыть глаза и сосредоточиться на одном-единственном упоительном ощущении – прикосновении затылка и левого уха к теплому плечу Афины.

Несколько минут спустя я все-таки спросил:

– Как вы здесь оказались? И как вам удалось прогнать этих тварей? По-моему, они самые могущественные существа во Вселенной, разве нет?

– Мои руны гораздо сильнее, – надменно сообщил Один. – Видел бы ты, как они корчились, когда здесь появились мы с Палладой! Они бежали от нас, как проворные зайцы. Но если бы не твоя помощь, моя магия оказалась бы бесполезной. Поэтому мы сразу отправились выручать тебя, когда твой удивительный раб пришел к нам за помощью.