Две судьбы. Часть 2. Развод – это… не всегда верно! - Лена Гурова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Детей уложили, влюблённых проводили и устроили совещание. Завтра последний день каникул, а в понедельник в школу и Люде на работу, нужно затарить холодильник и подкупить школьных принадлежностей. Списки составлены, роли распределены. Хитрая Люда остаётся с детьми, а Лера с Трошиным идут за покупками.
– Роман остаётся ночевать здесь, с утра в поход. – Градова отдала приказ.
– На полу в детской? – Уточнила Лерка.
– Там нет места, мы не собрали игрушки.
– Я соберу.
– И детей разбудишь. И, вообще, моя очередь сторожить малышню.
– С чего это вдруг?
– А потому что завтра перед работой мне нужно выспаться.
Хитрость победила разброд и шатание. И бедной Лерочке пришлось спать в нелюбимой пижаме, застёгнутой на все пуговицы, ведь рядом сопел посторонний мужчина, совсем рядом, рукой подать…
На следующий день невыспавшаяся мигера поставила все точки над «и». Трошин, если хочет помочь и пообщаться с детьми в оставшиеся дни отпуска, ночует у Алёшкина, Люда работает и не суёт свой нос в личные дела других, а Лера, пока, на хозяйстве. Так и пронеслись две недели. Бывшая чета Трошиных вместе готовили, вместе гуляли, вместе мыли и укладывали детей. Лера настолько привыкла к помощи, что в один из вечеров так расслабилась, что задремала за проверкой уроков, положив голову на руки. Точно, как в студенческие годы, когда присыпала над своими заданиями. Увидев это, Роман который раз почувствовал страшную ностальгию по тем временам, самым счастливым, напоенным любовью и пропитанным безоблачным счастьем. Почему, чтобы понять это, нужно было сначала потерять, обидев любимую женщину, а потом искать возможность жить с этим дальше. Точнее, выживать… Он присел перед ней, поправил волосы, погладил по щеке… В груди защемило, подступили слёзы, чего он не помнил в своей жизни вообще. Вошла Люда.
– Перенеси её на диван, я расстелила.
Он подхватил свою драгоценную ношу, донёс, положил на подушку. Она потянулась и обняла его.
– Ромка, куда ты меня? – Открыла глаза и вылупилась на него.
А он от неожиданности так и встал, наклонившись, боясь выскользнуть из кольца её рук.
– Ой, прости, что это я. – И выпустила его из своих объятий. – Что-то приснилось не то.
– А может то самое, Лерчик?
Она подскочила, его глаза оказались прямо напротив её, голубые, добрые, лучистые и немного грустные. Роман держал её, не давал выскользнуть. А ей надо было спасаться бегством, паника накрыла, оторваться от этих чарующих глаз не было никаких сил. Лерка старалась не смотреть в эти колодцы когда-то чистой воды, тонуть в которых было так упоительно… И вот, они опять снятся ей, возрождая запрятанные в самых удалённых уголочках сердца нежные и солнечные чувства. Нет! Нельзя! Только не это! Прости и помилуй!
– Тебе пора, папа Рома. – Прозвучало, как «Пошёл вон»… – И не надо строить замки на песке, я очень благодарна тебе за помощь…
Он выпрямился, закрыв собой торшер, падающий сзади свет скрыл выражение его лица. Но голос…
– Мне твои благодарности ни к чему. Я получал настоящее удовольствие от общения и с тобой, и с детьми. – Он в резкой форме пояснял нерадивым подчинённым, что есть что, командный голос сразу занял всю квартиру. – Завтра меня ждут родители, а от них майор Трошин отправится к месту службы. И когда будет следующий отпуск, неизвестно. Очень прошу тебя об одном. Мои предки не виноваты, что у них такой непутёвый сын, и очень хотят общаться с внуками. Не отказывай им, пожалуйста. Ты же знаешь, они любят тебя. Более того, они на твоей стороне. Я сейчас уйду, конечно, слово хозяйки – закон. Но завтра заберу Варьку из школы, я кое-что обещал ей. И с Ванькой надо попрощаться. Если тебе не трудно, подойди с ним часам к семи в наше кафе. Я просто чисто физически не успею его забрать. Если не хочешь, попрошу Люду. На созвоне.
Быстро встал и через две секунды, уже одетый, вылетел из дома. Как по тревоге…
Людмила как изваяние, ни жива, ни мертва, застыла с тарелками в руках в проёме кухни. Её подружка, бледнея на глазах, заваливалась на бок. Нет, ну с этим надо что-то делать, Лерка так откинет коньки раньше времени. Она рванулась назад. Таблетка, вода, подушка, жалкий вид только что воевавшей амазонки…
– Ну, вот что! Я отдаю тебя в руки Алёшкина. И прежде всего, ты посетишь неврипапемаметолога (так и сказала)! Зачем обидела Трошина? Нельзя всю жизнь отыгрываться на оступившемся человеке. Пока он был рядом, у тебя ни одного приступа не было.
– На оступившемся? Да он…
– Я знаю, что он. Молчи уже. Закрой глаза и попробуй не думать о нём. – Люда села рядом, обняла подружку, тоже закрыла глаза. – Фиг! Не получится! Ты не можешь не понимать, что Роман любит тебя, это уже все осознали. Дай ему ещё один шанс, Лерка! Не отталкивай совсем. Ну как это говорят, подарите друг другу время. Вот он завтра уедет, и ты надеешься, что всё встанет на свои места? Нет, не встанет. Ты признала его отцом своего сына, у него тоже поменялось мировоззрение, а все окружающие видят вас только вместе. Услышь меня, постарайся забыть всякую гадость, вспоминай только хорошее, особенно, последние дни. Твой Трошин – хороший мужик, у него настоящие жизненные устои, и он страшно жалеет о случившемся. Во всяком случае, процесс переосмысливания жизни летит, сломя голову. И дети его любят, и он детей. Короче, отдыхай. Тебе нужно проводить его без обиняков, ненужных воспоминаний и огульных высказываний. Вспомни, Валерия, что ты – королева!
Получилось как-то сумбурно. Она убеждала Леру, параллельно пытаясь прояснить себе, что же ей самой-то делать? Градова постоянно видела один и тот же сон: Люда пытается догнать Максима, но когда он поворачивается к ней лицом, оказывается Володей, и зовёт: «Люся!» Янус на Янусе и ей погоняют…
Ванька капризничал, выворачивал матери руки, плакал и выгибался. Никогда он не вёл себя так, неужели заболел? Ну, где же Трошин с офицерской дочкой, как себя стала называть их девочка. В кафе было много народа, жарко и душно. Очень хотелось пить. Лера бы уже ушла, но надо же забрать Варьку.
– Мамочка! – Звонкий голос заглушил стойкий гомон посетителей, он у
