Джеронимо! Книга первая. Война - Анатолий Логинов

— Хозяева? Их мы в одной из комнат, подальше от огня, заперли, сээр. Да, джерри пока на площади толпятся…

Они двинулись скорым шагом, почти бегом, по-прежнему стараясь соблюдать тишину. Поэтому, когда из незаметного на первый взгляд проулка неожиданно выскочил, словно чертик из табакерки, вражеский патруль, немцы не успели ничего понять. Том, столкнувшийся нос к носу к первым из немцев, не раздумывая, ударил прикладом своего карабина ему под подбородок. Хрустнуло негромко. Солдат в фельдграу упал на спину с грохотом, способным, как показалось лейтенанту, разбудить весь город. И застыл на тротуаре. С головой, вывернутой неестественным образом.

Второго, почему-то несшего на плече пулемет, успокоил Дикси. В прыжке выхватив из ножен свой нештатный тесак, он успел схватить немца за плечо. Несколько раз блеснул в свете Луны направляемый опытной рукой клинок. Брызнула темная, почти черная кровь. С гротом упал на камни мостовой пулемет. Все застыли, держа пальцы на спусковых крючках, готовые немедленно открыть огонь.

— Что смотришь, мальчик-янки? Хватай хабар, — обернувшись, с азартом в голосе прошипел Дикси. И тут же исправился, продолжая впрочем, как ни в чем не бывало, вытирать нож об одежду убитого. — Виноват, господин лейтенант, сэр. Мне кажется, нам надо спешить.

— Еще раз забудешься…, — оскалился на него Толик и выразительно повел стволом, заодно отметив, что приклад «его конструкции» отлично перенес столкновение с челюстями нацика. — МакГроу ко мне, — бросил он назад, в цепочку стоящих за ним солдат. Через несколько мгновений рядом почти бесшумно нарисовался Алекс МакГроу — штатный пулеметчик из взвода, так и не нашедший контейнер со своим «Браунингом».

— Немецкий пулемет знаешь? — для проформы уточнил Том. Алекс молча кивнул и наклонился к валяющемуся MG-34.

— Дикси, помоги ему собрать трофеи. И смотри мне, без мародерки, — скомандовал Том. — Взвод, за мной, бегом! — судя по рассказу посыльного до занятого Ковбоем здания и, следовательно, до площади, на которой толпился немецкий гарнизон, совсем недалеко. Поэтому, решил Том, скорость сейчас стала важнее скрытности. «Успеть занять позицию, — билась в голове мысль. — И рассредоточится, черт побери! Не лезть же всей толпой в один дом!»

— Свенсон! — второй сержант, попавший под начало Тома нагнал его через пару секунд. — Бери свое отделение и займи соседний дом, — Томпсон на бегу махнул рукой, показав на дом с другой стороны улицы. — И быстро, быстро, тюлени беременные! Когда нас обнаружат, вы уже должны быть на позициях! — закончив, Том сплюнул на бегу тягучую, словно простоявший несколько лет в банке мед, слюну и попытался восстановить дыхание.

Впрочем, сильно отстать от обогнавшей его тройки бойцов он просто не успел. Прямо перед ними нарисовалась гостеприимно открытая входная дверь…

Немцы, закончив свои дела на площади, уже начали строиться, когда на них совершенно неожиданно обрушился шквал огня. Американские парашютисты стреляли из окон двух домов, с чердака и даже из окошка полуподвала. Два ручника, трофейный «машингевер», карабины М1А2, бьющие очередями и самозарядные «гаранды» косили разбегающихся немцев на открытой всем ветрам площади, словно траву. Некоторые пытались укрыться за командирской легковушкой, кто-то рванул к полуразрушенному зданию напротив, кто-то — даже с собору. Но добежать удалось редким счастливчикам. А укрывшимся за машиной Миллер быстро объяснил, как они ошиблись. Выскочив вдвоем с Джоном на улицу, он успел два раза выстрелить из базуки. Первым выстрелом промахнувшись, он попал в уцелевшую дверь недовыгоревшего здания. Зато вторым поджег машину, убив парочку из спрятавшихся за ней джерри. Третьего выстрела из базуки Миллер сделать не успел, какой-то сверхметкий и сверхумелый немец ухитрился попасть ему прямо в лицо. Джон, не растерявшись, втащил в дом и базуку и напарника. Но помочь ему уже было невозможно. И первый из убитых американцев в этом бою лежал на полу прихожей, пачкая кровью паркет, когда Том с четверкой солдат спустился со второго этажа.

— Джон? Ты как? — сидевший рядом с трупом в полном ступоре Джон Байерли не понравился лейтенанту, но больше вокруг никого не было. А отпускать никого из четверки ветеранов не хотелось. Итак пятерых, пусть и с одним БАРом (ручной пулемет), могло оказаться недостаточно.

— Нор… нормально, лейтенант… сэр, — солдат встал. И хотя выглядел он не слишком хорошо, другого выбора не было.

— Метнись через улицу. Найди Свенсона — «Шведа». Знаешь? — Джон утвердительно кивнул. — Отлично. Передай — пусть займет круговую оборону, перекроет все входы и выходы в дом. Не забывайте про черный ход. Запомнил?

— Да, сэр, — ответил боец уже бодрее.

— Что тогда застыл? Вперед!

Джон поправил каску и рывком выскочил в дверь. Томпсон проследил, как он, петляя на бегу, проскочил в дверь дома напротив. — Отлично! — и повернулся к соей четверке.

— Кто-нибудь видел, где здесь черный ход?

— Я видел… сэр, — отозвался один из них. — Пойдемте.

Они проскочили узким коридорчиком к небольшой двери. Пригнувшись, Том приоткрыл дверку и осторожно выглянул на улицу. Площади видно не было, а вот за ближайшим домом, кажется, что-то мелькало.

— По одному выходим и занимаем позиции вдоль улицы! — приказал Том.

Они успели буквально в последнюю минуту. Едва пулеметчик залег за крыльцом соседнего дома, в конце улицы появились неясные силуэты. Их становилось все больше и вот немцы устремились вперед, не заметив укрытых десантников.

— Огонь! — команда Тома слегка запоздала, первая очередь ручного пулемета уже свалила нескольких «серых» на брусчатку. Громко закричал раненый, его крик глушили резкие хлопки выстрелов винтовок и стрекот очередей «Бэби гарандов».

Уцелевшие немцы поспешно отползали за угол. Том сменил опустошенный магазин, вставил новый и несколькими выстрелами прикончил оравшего раненого и спрятавшегося за ним стрелка. Больше по этой улице немцы не атаковали, а Тома сменил Ковбой.

Зато, едва Томпсон поднялся на второй этаж, с той стороны площади выехало что-то вооруженное и явно бронированное. В неверном предрассветном сумраке очертания машины искажались, но громоздкий силуэт и большое количество колес недвусмысленно намекали на тяжелый германский броневик. Вооружение такой машины, как вспомнил лейтенант, включало как минимум двадцатимиллиметровую автоматическую пушку.

Кто-то выстрелил в броневик трассирующей пулей и Том проводил взглядом гаснущую в небе ниточку рикошета.

«Вот и все, — мелькнула обреченная мысль. — Сейчас он подойдет поближе и расфигачит оба дома из своей пушчонки. А базука осталась внизу…»

Громыхнуло где-то внизу. Томпсон успел заметить, или ему показалось, что-то быстро пролетевшее к бронированному восьмиколесному монстру. Грохнуло, и из всех щелей бронеавтомобиля потянулся различимый даже в полутьме черный густой дым. Кто-то из экипажа попытался выскочить сверху из башни, но тут же получил несколько пуль и застыл, наполовину высунувшись, поверх брони.

А тем временем поднималось солнце и вслед за ним в городок пришло утро.

Пока Том-Толик воевал, Берхтесгаден мирно спал. День обещал быть жарким и душным. Окружающие Берхтесгаден горы были покрыты низкими облаками. В Оберзальцберге (горном имении Гитлера) все было спокойно. «Верховный главнокомандующий и фюрер германского народа спокойно спал, иногда двигая челюстями, словно пережевывая очередной коврик.

В нескольких милях от имения, в штабе Гитлера наступило еще одно обычное утро. Генерал-полковник Альфред Йодль, начальник оперативного управления OKW, в шесть утра был уже на ногах. Сейчас у него был легкий завтрак (чашка кофе, сваренное всмятку яйцо и тонкий ломтик хлеба). За завтраком в своем звуконепроницаемом кабинете он знакомился с пришедшими за ночь новостями. В Италии все было по-прежнему плохо. Рим был захвачен двадцать четыре часа назад. Из СССР новостей не было. Хотя наблюдение за событиями на Восточном театре военных действий не входило в сферу обязанностей Йодля, он уже давно интересовался ими и давал фюреру «советы» о ведении войны с Советским Союзом. Летнее наступление Советской армии могло начаться со дня на день. Но в это утро на Восточном фронте все было спокойно. Адъютант Йодля принес несколько сообщений из штаба Рундштедта о высадке союзников в Нормандии, но Йодль, ознакомившись с ними, решил, что там ничего серьезного пока не происходит. В данный момент его главной заботой была Италия.

Еще восточнее, в Москве, уже начался рабочий день. Сидящие в кабинетах здания, построенного для общества страхования людей, сотрудники из иной организации, страхующей государство, трудились, не покладая рук. В кабинете, расположенном на одном из этажей «самого высокого в мире здания», из окон которого, поговаривали, легко можно увидеть Магадан, разговаривали двое. Первый, щеголяя истинно офицерской выправкой, стоял у стола, на котором лежало две толстые папки. Второй, вертя в руке пенсне, расположился полубоком к нему у окна, в котором словно пытался увидеть что-то кроме серого, затянутого свинцовыми тучами неба.