Затерянный книжный - Иви Вудс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я все вытру, – быстро сказала я. Полезла в карман фартука за тряпкой и отвернулась, чтобы скрыть слезы.
– Марта Уинтер, это последнее, чем ты займешься! – ледяным тоном произнесла хозяйка. – А начнешь с того, что подробно расскажешь мне, какого черта здесь происходит.
Глава 21. Генри
– У меня новая зацепка.
Молчание на другом конце провода сложно поддавалось толкованию.
– Я просто хочу знать, оно и впрямь того стоит? – спросила Изабель. Теперь уже я разочарованно вздохнул. Она понятия не имела, да и с чего бы? Я так мало рассказывал, что она и вовсе потеряла интерес.
– Для меня – да.
– Ну ладно. Полагаю, нет смысла говорить, что я скучаю. Тебе это, кажется, совсем не важно.
– Конечно важно! Я тоже скучаю по тебе, Иззи!
Ну, вот оно. Первая ложь. Или, вернее сказать, первая ложь, которую я осознал с такой кристальной чистотой, будто смотришь на солнце и видишь, как худшие твои черты затмевают его. Я вовсе не собирался говорить людям то, что они хотят от меня услышать, просто я больше не мог с уверенностью сказать, что правда, а что – нет. Или же я точно знал, где кроется истина, но понятия не имел, что с ней делать. Я тянул время, да. Разве это делает меня плохим человеком?
– Звонила твоя мама.
– Что? Моя мама звонила тебе?
– Да, Генри, она ведь станет моей свекровью. Если, конечно, мы когда-нибудь поженимся.
Я сглотнул.
– Она сказала, что твой отец прошел курс в реабилитационном центре.
Не знаю, как долго я молчал в ответ.
– Генри? Ты меня слышишь?
Я прокашлялся. Что-то застряло в горле, будто я пытался подавить нечто в самом себе.
– Да, я тут.
– И что? Ты ничего не скажешь мне?
Это было абсолютно в духе моей матери – передать через кого-то другого то, что она должна была сообщить мне лично. Я ненавидел ее и в то же время жалел. Она всегда пряталась – за кем-то или за чем-то. Может, стыдилась всего, что было. Я, по крайней мере, стыдился.
– А что тут сказать? Что я впечатлен? Он продержится недели две, может три, а потом… стоит поверить, что он на самом деле изменился, как однажды вечером он не придет домой и пропадет из виду на пару лет. Вечно одно и то же.
– Ладно, прости, я не хотела.
Я сжал руку в кулак и впечатался в него лбом. О чем я только думаю? Кому я это говорю?
– Нет, это ты прости. Это все не твои проблемы… я сам поговорю с мамой. И скоро вернусь домой, обещаю.
Двадцать минут я умасливал архивариуса Принстонского университета по телефону. Умасливал в основном за счет своего британского акцента, который, я надеялся, придает мне веса. Однако то ли мои навыки общения сильно заржавели, то ли я просто переоценил их.
– Сэр, мы будем рады видеть вас здесь, в наших читальных залах. Просто запишитесь заранее и…
– Да, я понимаю, но в данный момент это путешествие совершенно нецелесообразно с финансовой точки зрения, – в третий раз повторил я. Как ни хотелось мне в Нью-Йорк, но вряд ли я смогу позволить себе тамошний мотель. – Есть ли какой-то шанс, что вы посмотрите, не обменивалась ли Сильвия Бич письмами с некой Опалин Карлайл?
– То есть вы хотите, чтобы я бросил все, чем занимаюсь на данный момент, и целиком посвятил себя вашему исследованию, верно, мистер Филд?
– Знаете, когда вы так говорите, кажется, что…
– Как я уже сказал, вы можете направить запрос онлайн, как и прочие соискатели, которые хотят ознакомиться с нашими архивами.
– Да, но время! Время, понимаете?
– Очень хорошо понимаю, мистер Филд. Мое время тоже дорого стоит, и я не намерен более тратить его на этот телефонный звонок. До свидания.
Я уставился на телефон.
– Что ж, думаю, все прошло неплохо, – сказал я сам себе и потянулся к бумажнику.
У ворот университета я увидел Марту.
– О, и ты здесь? Здорово, – брякнул я, жалея, что не способен на более оригинальное приветствие. К счастью, она не обратила на это ни малейшего внимания. Ее лицо казалось бледнее обычного, а глаза покраснели. Она плакала?..
– Все в порядке?
– Э-э-э, да. Нормально.
Мы стояли перед входом, и люди то и дело толкали нас.
– Ты собираешься заходить?
Она нервно огляделась, а потом покачала головой.
– Честно говоря, я понятия не имею, что буду делать.
– Ну, давай-ка просто отойдем в сторону. – Я взял ее под руку и направился в тихий уголок во дворе.
– Не знаю, что я тут забыла. Кажется, я передумала, – пробормотала Марта, оглядываясь, будто загнанный зверь.
– Я могу чем-то помочь?
Но она, кажется, даже не слышала меня. Была мыслями где-то далеко, не здесь.
– Я думала, что заболела моя мама. Не могла дозвониться до нее, а отец не разговаривает со мной с тех пор, как… – Она замолчала.
С тех пор, как она ушла от мужа, который ее бил? Что это вообще за родители?..
– Я написала брату, и он сказал, что мама в порядке. Что, должно быть, произошло какое-то недоразумение.
– Это ведь хорошие новости, так?
Я никак не мог взять в толк, почему она так расстроена.
– Как насчет прогулки? Спасешь меня от очередного скучного дня в стенах библиотеки.
Вот это уже откровенное вранье. Я много чего думал про библиотеки, но никак не считал их скучными, – однако люди говорили нечто подобное в таких случаях, и, к моему облегчению, Марта кивнула. Я не знал, куда мы идем, но чувствовал, что ей это неважно. Главное – тишина.
Мы свернули в сторону от большого шоссе и пошли по тихим улочкам, полным маленьких магазинов и кафе. Я отыскал своего рода святой Грааль – лавку букиниста, к которой примыкала чайная под названием «Чай и фолианты». Подождав, пока перед нами не поставят заварник и булочки с джемом, я заговорил снова.
– Мы ведь друзья, верно?
Она уклончиво кивнула, намазывая булочку маслом.
– А друзья могут рассказывать друг другу что угодно, не боясь, что их за это осудят.
– Генри, я…
– Но еще они могут ничего не говорить и все равно быть уверены, что на друга можно положиться. И что их выслушают, если они захотят чем-то поделиться. Короче, я пытаюсь объяснить – хоть, конечно, и очень криво выходит, – что ты можешь сказать мне, что случилось, или не говорить вовсе. Все в твоих руках. Но как бы то ни было, я рядом.
– Пока ты не отыщешь
