«Ближние люди» первых Романовых - Вячеслав Николаевич Козляков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дело королевича Вальдемара раскололо ближний круг царя Михаила Федоровича и доставило много огорчений царской семье. Царевич Алексей во всем поддерживал отца и помогал сестре царевне Ирине Михайловне. Против свадьбы с иноземцем были патриарх Иосиф и другие московские «консерваторы», опасавшиеся перемен при дворе. Боярин Борис Иванович Морозов, как было сказано, не только не боялся «немецких» новшеств, но и способствовал их распространению. Однако совсем по-другому увлечение иноземными вещами начинало выглядеть в случае неизбежного появления при дворе новых лиц из окружения королевича Вальдемара. Возникала примерно та же коллизия, что и с Хлоповыми, которых когда-то не пустили во дворец, с той лишь разницей, что речь шла об иноземцах. Боярин Борис Иванович не мог противоречить царю Михаилу Федоровичу и его наследнику, поэтому для него оставался только один путь. Вместе с другими боярами настаивать на крещении королевича Вальдемара в православие, чего тот категорически не хотел.
В дворцовых разрядах есть запись об участии боярина Бориса Ивановича Морозова в приеме королевича Вальдемара в царском дворце 28 января 1644 года. Царский «дядька» «в стол за местом стоял» у царевича Алексея Михайловича[133]. Это обычное известие разрядных книг можно сопоставить с записками датских дипломатов, бывших в Москве. Они более живо рассказали об участии боярина Бориса Ивановича Морозова в приеме. Отбросив дипломатический такт, члены свиты датского принца написали о назойливых разговорах находившегося в сильном подпитии боярина Морозова, убеждавшего их в необходимости смены веры королевичем Вальдемаром. По их словам, в дело даже должен был вмешаться сам царевич Алексей, оттащивший и оттолкнувший «за грудки» своего воспитателя: «…он схватил его за кафтан на груди и велел выйти вон, а двое дворян тотчас же и увели его»! В описание этого эпизода на царском приеме можно поверить: боярин Борис Иванович Морозов и раньше любил «кутнуть» с иноземными дипломатами! И вспыльчивый характер будущего царя Алексея Михайловича здесь тоже уже хорошо виден.
Дело королевича Вальдемара плохо закончилось для царя Михаила Федоровича. Нельзя не видеть связи между неудачей этого брака и участившимися болезнями царя, который явно переживал из-за расстройства своих планов и возникшего раскола между придворными. Один из них, известный писатель князь Семен Иванович Шаховской, был отправлен в ссылку на воеводство в Усть-Колу в начале Великого поста 1645 года всего лишь за неосторожные разговоры о крещении Вальдемара[134].
В ночь с 12 на 13 июля 1645 года царь Михаил Федорович скоропостижно скончался. Все дела, отложенные до вступления на престол царевича Алексея, приходилось начинать сразу и немедленно, когда никто к этому не был готов…
«Правительство» боярина Морозова
В своем сочинении о России, впервые изданном в 1647 году, Адам Олеарий рассказывал о слухах, ходивших в Москве: влиянию боярина Бориса Ивановича Морозова приписывали спешку, из-за которой венчание на царство Алексея Михайловича провели без представителей с мест, то есть не собрав избирательного Земского собора.
Известие очень интересное, показывающее, что и тридцать лет спустя после Смуты, продолжали помнить ее уроки. Многие, очевидно, хотели повторить опыт 1613 года с выборами Михаила Романова, получившего легитимность после избрания его на царство всеми чинами, с подписями участников собора на «Утвержденной грамоте» об избрании на царство. Подписал когда-то эту грамоту и юный стольник Борис Морозов. Можно вспомнить «Новый летописец», где рассказывалось о спешном избрании на царство Василия Шуйского и последовавшем затяжном противостоянии, закончившемся сведением царя с престола. Вопрос о преемственности власти встал и со смертью царя Михаила Федоровича. Но с этого времени действовал династический принцип власти — престол должен был перейти от отца к сыну. Никакого нового «утверждения» на царство от Земли Романовым больше не требовалось.
Опасения, что подданные воспротивятся присяге новому царю, оставались, но сразу выяснилось, что это были надуманные страхи. Одним из первых царю Алексею Михайловичу присягнуло войско, находившееся летом 1645 года в Украинном разряде на охране границы от крымских набегов. Отовсюду, из разных городов и уездов в Москву стали присылать крестоприводные книги. Тем временем в Москве начали приготовления к царскому венчанию, изучая все прецеденты, начиная с венчания на великое княжение с титулом царя Дмитрия, внука Ивана III, в 1498 году. Когда первые черновики чина венчания были готовы, в царской семье случилась еще одна трагедия. В августе 1645 года следом за мужем, царем Михаилом Федоровичем, умерла царица Евдокия Лукьяновна. Юный шестнадцатилетний царь осиротел, потеряв в несколько месяцев своих родителей. Тем более он должен был искать совета у оставшегося ему «в место отца» боярина Морозова.
Чин царского венчания было поручено составить думному дьяку Григорию Львову, тому самому, чьи перья предпочитал использовать для письма царевич Алексей. Вокруг составления этого чина шла невидимая борьба первых аристократов и родственников матери царя Алексея Михайловича. Шереметевы, Стрешневы и другие бояре, выдвинувшиеся в последние годы царствования Михаила Федоровича, стремились занять первые места рядом с новым царем. Боярина Морозова среди них в «Чине царского венчания» первоначально вообще не было! Не отводилось никакой заметной роли ему и в дворцовых разрядах. Но это резко контрастировало с положением Бориса Ивановича как ближнего человека во дворце.
Характер политической борьбы хорошо виден из сравнения черновиков и беловиков рукописи «Чина царского венчания», из зачеркивания одних имен и вставки на их место других. Многие в тот момент стремились быть рядом с царем при выносе царских регалий и во время публичной церемонии в Успенском соборе. Возможности боярина Бориса Ивановича Морозова еще не были
