Голубые дороги - Виктор Митрошенков

Едем всю ночь. Становится холодно. У деревни Максименки устанавливают дальнобойные орудия. Небо позади в огне…

6 октября

Вязьма… Развалины. Пепел. Воронки. Над элеватором висят немецкие бомбардировщики. Грохот и гигантские столбы взорвавшейся земли. Магистраль Москва — Минск под обстрелом. Впереди нашей машины разрывается бомба. Под откос летят осколки грузовика и куски человеческого мяса. Ни стона, ни крика — ужас отнял язык.

…С шофером А. Нестеровым направляемся в разведку. Аносово — Гашено — Вырубово — Большие Ломы. Немцы бомбят. Выскочивший из облаков «ИЛ-2» первой же очередью вогнал фашистского бомбардировщика в землю. Вскоре вся колонна двинулась на Царево Займище. Вот оно, древнее село русское, где в критическое для Отчизны время, 129 лет тому назад, 30 августа 1812 года, по–солдатски одетый фельдмаршал М. И. Кутузов появился перед полками. Отсюда 67–летний полководец повел свою армию на Гжатск. Главнокомандующий знал неприятеля и, последовательно нанося ему раны, уводил свою армию в целях ее сохранения.

Кто знает, может быть, и теперь, обращаясь к памяти Кутузова, мы воскрешаем маневры фельдмаршала, чтобы потом из глубокого тыла там, под Москвой, опрокинуть врага.

12 октября

С шофером Мишевым — в Кубинку. Нужны тракторы. Путь пересекли «Юнкерсы». Падают бомбы. За взрывами бомб следуют пулеметные трели.

28 лет тому назад русский человек поручик Поплавко поставил в гондолу «Фармана» пехотный пулемет «максим». Толкающий винт самолета, расположенный позади коробки крыльев, позволил вести огонь из гондолы вперед и со стороны. Через два года после этого опыта русского поручика француз Гарро и голландец Поккер, работавший по заданию немцев, создали пулеметы для стрельбы через вращающийся винт. И вот теперь, в Отечественную войну советского народа с гитлеровскими ордами головорезов, каждый взрослый и малый видит и слышит свинцовый разговор в воздухе. Теория и практика воздушной стрельбы стали чудовищным средством истребления и разрушения в воздухе и на земле.

14 октября.

Изумительный, яркий, золотой день суровой, военной осени! Мы держим путь на Москву. Шоферы волнуются. Многие из них никогда не были в столице. Теперь придется самим вести фронтовые машины по городу–богатырю. Москва у всех на устах. Воспоминания, рассказы, советы… На несколько километров растянулась колонна по трассе. Навстречу грохочут танки, тракторы, тянущие пушки, машины с боеприпасами. Слева и справа шоссе в направлении к фронту вытянулись дула дальнобойных и противотанковых орудий.

Многое видела Москва, многое ею пережито. И войны, и голод, и пожары, и чума — все висело над ней, все хватало ее за горло, все давило, морило, подкашивало. А она побеждала. И выпрямлялась. Залечивала раны.

Комсомольцы едут на фронт… Мы подхватываем их песню — нашу песню. Медленно движемся к столице.

18 октября

Дождь идет, низко летят «И-16»… На станции разрушена школа. Вражеская бомба попала в самое здание. На полу, в грязи на улице валяются книги… Томики Пушкина, Лермонтова, Байрона, а «Война и мир» Л. Н. Толстого повисла на развороченной раме. Гоголь, Достоевский, Маяковский… На столе раскрыта брошюра: М. Горький. «Если враг не сдается — его уничтожают!».

27 октября

Холодно. Замерзают руки и ноги. Проехали Бронницы, Коломну, Шураво–Луховицы. Стоим в Дяшлеве. Крутим жгуты из соломы. Раскладываем костры. Отсюда видна Рязань — город, принявший первым из центральных русских городов удары татар в XIII веке. Рязанцы тогда заявили врагу: «Лишь когда никто из нас не останется в живых, тогда все будет ваше!» Сейчас банды фашистов рвутся к Рязани, чтоб с глубокого тыла ударить по Москве. Рязанцы, верные клятве своих героических предков, выполняют и теперь воинский долг перед Родиной: враг не пройдет!..

А он лезет, бросается на город с воздуха. Вот загремела, треснула, разорвалась земля. К облакам поднимаются столбы густого, черного дыма. Стервятник уходит, вдогонку за ним направляются «МИГи».

Через два часа на наш аэродром сядут бомбардировщики. Торопимся, над нами разворачивается «уточка». Приземляется у самой дороги. Из кабины вылезли капитан и полковник — командир 38–й САД (смешанной авиационной дивизии). Приказание: немедленно приступить к делу.

Великолепно!

1 ноября

С утра до вечера гудят бомбардировщики. Летают! Летчики и техники уже сутки находятся на аэродроме. Им подвозят горячую пищу: возле самолетов, у костра в березовой роще эти люди завтракают, обедают и ужинают, не заботясь о тепле, уюте. Они получили ответственное задание — разрушать коммуникации врага в районе Калуги — и делают все необходимое, чтобы выполнять его с честью.

БАО весь на ногах. Работа спорится. Согласованность в наших действиях враг почувствует на своей шкуре.

16 ноября

После обеда — событие: подали мне сразу шесть открыток от Сони, и какая же меня радость охватила! На одной из них я увидел контуры милой ручонки Галюси! Родная моя девочка! Как, должно быть, старательно, с нежной любовью ко мне, расправляла ты свои пальчики на желтоватой открытке, которую за несколько тысяч километров доставит почта до фронта! Вот и семью нашел! Одной раной меньше. Но где же мать, сестры, родные?

2 декабря

Меня радушно приняли в колхозном доме. Николай Андреевич Ершов, работник депо станции Коломна, побывавший в плену у немцев в годы первой мировой войны, с ненавистью рассказывает о нравах «арийцев». А ведь тогдашние немцы были скромнее, человечнее современных фашистских бульдогов.

Ольга Андреевна любит слушать рассказы. Дочь Оля и сын Сережа допоздна читают газеты — мать хочет знать все, что делается на фронте. Она жадно ловит каждое слово, и нередко по лицу ее катятся крупные слезы — женщина не в силах сдержать горечь обиды за муки, страдания и гибель советских людей. И она говорит мне: «Кажется, руками бы всех задушила, до чего они мерзки, проклятые…»

4 декабря

Морозная полночь. Над деревней луна. В избе тепло и уютно. Хозяйка и дети спят. Я один у керосиновой лампы. Да еще большой серый кот, так легко прыгающий через веревку, мурлычет у меня на коленях.

В такое время приятно предаваться воспоминаниям.

Сейчас вот зима. Снег. Кругом запорошенные леса. Ничто не взрывает ночную тишину. А пройдет часовой за окном — скрипучий снег как бы вызывает отдаленный винтовочный треск, переходит в орудийный гул, и встают перед взором гремящие танки, дальнобойные пушки, гудящее небо над Ельней. И люди, чудесные русские люди выходят на поля из дыма, огня и железа…

Вот стоит он, высокий, худой, просто одетый пилот. Ему 22 года. А воюет он с немцами с первого часа войны. Не расстается с боевым истребителем. Летает почти ежедневно. «Мы — вязниковские, из Ивановской области», — говорит он с ударением на «о». Воевать ивановцы могут.

Да, это доблестный сын вязниковцев. Пролетарская честь в нем жива. Она непобедима и сильнее смерти.

Товарищи зовут его дружески Иван Сергеевич, а военком полка батальонный комиссар А. В. Житный встречается с ним как с героем. «Ну, как, герой, дела?» — спрашивает он ежедневно. И тот отвечает: «Дела? Дела, комиссар, поправляются, еще крестоносца подбил…» Если же день проходил без победы, летчик старался не попадаться на глаза комиссару, а если уж встречался, не дожидаясь вопроса, бросал на ходу: «Дела сегодня неважные… Ни одного гада в небе не поймал». — «Ну, ты еще завтра поймаешь, Зудилов. Не унывай, брат», — подбадривал комиссар. «Завтра‑то я постараюсь. А сегодня дал маху… Честное слово…»

Методично тикают ходики. Третий час ночи. Мороз. Над деревней луна…

8 декабря

В колхозном правлении деревни Дарище делаю доклад «Две Отечественные войны русского народа против иноземных захватчиков (нашествие Наполеона на Россию в 1812 году, вторжение немецко–фашистских войск в СССР в 1941 году)». Колхозники проявили к лекции большой интерес. Тут же высказались за необходимость досрочного выполнения поставок фронту и выразили желание, чтобы я повторил лекцию в деревне Новая.

15 декабря

Весь мир облетело известие о победах на севере, юге и под Москвой. Удар за ударом. Советские генералы бьют гитлеровских полководцев. В Берлине визжат: «Зима виновата. Мороз жмет… Красная Армия тут ни при чем, да и вообще мы выравниваем линию фронта и отходим на зимние квартиры…»

Впрочем, от гитлеровских заправил, насильников, убийц и мародеров и не приходится ждать здравого понимания мира…

Получен приказ: срочно перебазироваться. Грузим горючее, боеприпасы, авиаимущество, продовольствие, обмундирование — и в путь.