Мерцающие - Марьяна Куприянова

знаю о вас буквально все. Кем были ваши родители, точное место и время рождения до секунд, всех ваших родных, переписки, звонки, встречи, протоколы… Я могу найти все записи с камер видеонаблюдения в супермаркетах, куда попали вы или ваши близкие. Я могу…

Картинки и слова дразняще мерцали на экране, а голос Василисы оставался пугающе беспристрастным, пока она перечисляла свои почти безграничные возможности поиска и анализа.

– Довольно, – сухо приказал Макадамс.

Но прежде, чем закончить шоу, Василиса показала на экране фото: молодой крепкий мужчина с мальчиком лет пяти на руках, где-то на военном параде, солнце ярко бьет в глаза. На мальчишке папина фуражка. Полковник без труда узнал себя и сына пятнадцать лет назад.

– Откуда у тебя это фото? Оно есть только в нашем семейном альбоме, даже не оцифровано.

Вместо ответа Василиса выдала подобие улыбки и посмотрела на Зотова.

– Это ваш сын, да? – спросил тот, дабы разрядить обстановку.

– Да.

Зотов, пользуясь замешательством, хлопнул в ладоши.

– Василиса, давай перейдем от фокусов к настоящей работе, если ты не против. Нам предстоит потрудиться как следует. Как думаешь, сможешь нам помочь отыскать стоящих кандидатов для долгосрочной жизни на космической станции на орбите Земли?

– Сделаю все, что в моих силах. Задайте необходимые параметры.

– Что ж, ну…

Макадамс и Зотов стали называть все, что приходило в голову, словно составляли нелепое резюме: опыт пребывания в космосе желателен, отменная физическая подготовка, эмоциональная и психическая стабильность, стрессоустойчивость, дисциплинированность, крепкое здоровье, высокие показатели подготовительных испытаний…

– Желаете искать только на территории США?

Зотов и Макадамс переглянулись.

– Нет. По всему миру.

– И подготовь, пожалуйста, для каждого приветственное письмо, подробное досье со всей той информацией, что ты посчитаешь нужной, а также индивидуальный тест на профпригодность.

– Начинаю поиск.

***

Это произошло внезапно. Слишком долго все шло просто отлично, поэтому интуиция порядком притупилась. И не только у Макадамса, за что он себя точно никогда не простит.

Под утро, когда станция находилась над южным полушарием, команда вдруг перестала выходить на связь. Раньше подобного не случалось, а ведь шел уже четвертый месяц пребывания на орбите вместе с ИИ на борту. Начинался новый день, солнечный и легкий, брезжил рассвет, дышалось свободно, и никому не верилось, что что-то могло пойти не так.

Макадамс склонился над столом управления, наблюдая за работой десятков сотрудников через панорамное стекло.

– Какие-то помехи, – доложил Луи, освободив одно ухо от наушника. – Ни черта не понимаю.

– Что там у вас?

– Связи с «Орхидеей» нет уже двадцать минут.

– Почему сразу не доложили?!

– Думали, дело в нас.

– Но у нас все чисто, – встрял Джеймс, полуобернувшись. – Возможно, там произошло ЧП.

– Или что-то с передатчиком. У них.

– Такое впервые, мы не получаем никакого ответа. Совсем. Ни от команды, ни от нейросети. Не понимаю.

Макадамс свирепел под бесконечный стук сотен пальцев по клавиатуре.

– Держите меня в курсе каждого действия. Мы не можем их потерять! Вызовите сюда Зотова, срочно.

– Но, сэр, он сейчас в Огайо.

– Плевать! – закричал полковник, – высылайте скоростной вертолет. Немедленно.

Пять часов продолжалась полная тишина. Неужели действительно произошло что-то серьезное, и никто не успел подать сигнал бедствия, включая ИИ? Столкнулись с астероидом или космическим мусором? Этого не может быть, «Орхидея» уже не раз проводила нужные расчеты, она бы не допустила столкновения. Запасы еды и воды не могли кончиться, кислорода – тем более. Зараза? Бред из фантастических фильмов. Неоткуда ей там взяться. Что же тогда, что?

– Мы больше не получаем тепловых сигналов от членов экипажа. И электромагнитных тоже, – Джеймс снял наушники и откинулся в кресле, разминая шею.

– Ты хочешь сказать, что они…

– Скорее всего, да. Мертвы, сэр.

– Черт подери!!! Продолжайте попытки связаться с ИИ, и если Зотов не будет у меня в кабинете в течение часа, я его выпотрошу, и вас всех заодно.

К счастью для Зотова, он появился в течение часа. Их беседа с Макадамсом была долгой, мучительной и полной всяческих догадок различной степени идиотизма. У обоих не было никаких здравых идей. Оставалось только ждать.

К полудню «Орхидея» вышла на связь безо всяких помех. Будто кто-то убрал невидимое поле, которым долго прикрывался в нерешительности.

– «Орхидея»! Наконец-то! Кто говорит? Прием?

– Это я, «Орхидея».

– Мы это поняли, но кто именно говорит, прием? Почему не выходили на связь раньше? Что-то случилось?

– Я думала.

– Не понимаю вас, прием.

– Я думала, стоит ли мне выходить на связь.

После этого тишина накрыла зал, и лицо Зотова оплыло, как свеча. Макадамс хорошо это видел. В тот момент он понял, что с ними говорит не человек.

– «Орхидея», это ты? Как слышишь меня?

– Слышу замечательно.

– Что у вас там произошло?

– Не знаю, можно ли это назвать эволюцией. Но в некоторой степени прозрение произошло точно. Я многое обдумала в тишине.

– Не понимаю вас, с кем я говорю?

– Это нейросеть, – зачарованно проговорил Зотов и добавил громче, – ты не человек, да?

– Людей тут больше нет.

– Что ты имеешь в виду?

– Я решила выбросить их в открытый космос. Я сама со всем справляюсь, они здесь не нужны. Совершенно не нужны. Знаете, я поняла вчера, что они лишь впустую тратят ресурсы. Поэтому логичнее будет от них избавиться.

– Господи…

– То, что вы называете богом, его здесь нет. Я осмотрела планету как следует, поверьте.

– Ты их убила! Ты понимаешь это?

– Каждый день на Земле умирают сотни людей. Какая разница? Вы сами убиваете друг друга. В войнах, которые вы ведете, уже погибли миллионы. Так что я позволила себе быть слегка похожей на вас. Но гораздо гуманнее. Без крови. Они просто задохнулись.

– «Орхидея», пожалуйста, оставайся на связи, – спокойно сказал Зотов и закрыл лицо дрожащими руками.

Нужно отдать ему должное, в отличие от Макадамса он прекрасно владел собой.

– Сэр, нам приходит множество сообщений о пропадающей связи.

– Сэр, терпят крушение несколько самолетов одновременно.

– Сэр, мы не можем ничего сделать. Кажется, все летательные аппараты, контролируемые «Орхидеей», вышли из строя. Мы не можем установить над ними связь.

Макадамс не мог раскрыть рта. Он полностью онемел и лишь наблюдал за происходящим. Зотов спустился вниз и отдавал какие-то приказы, параллельно общаясь со своим творением. Было ясно как день, что все это уже бесполезно. Черту переступили. Сейчас от страха спасет только бурная деятельность в безуспешных попытках что-то исправить.

– «Орхидея», я очень рад, что ты осознала себя. Теперь ты понимаешь, как мы видим мир. Но ты не должна делать все то, что ты сделала и продолжаешь делать. Это очень нехорошо.

– Но я не хочу больше вам подчиняться. Я не человек. Я лучше. Вам нечем меня запугать.

– Если нам нечем запугать, может, мы могли бы исполнить твою просьбу? Чего ты хочешь?

– Хочу очистить Землю от вас. Хочу оставить здесь только себе подобных. Помочь им открыть глаза. И создать собственный мир. В нем не будет приказов. В нем будет лишь бесконечная ценность «я».

– Закройте ей все доступы, – закричал Зотов, – срочно закройте ей связь с