Жених для ящерицы - Анна Яковлева

– Уже хорошо. Нервы…

– Может, показаться врачу?

– Мне кажется, надо просто решиться и уехать из Заречья.

Брови Тихомирова поползли вверх, лицо приобрело глуповатое выражение.

– Ты никогда не говорила, что тебе здесь не нравится.

– А ты не спрашивал. Я не пойму, откуда вдруг такой живой интерес к моей персоне?

– Ты…

Тихомиров опять замолчал! Ну что это такое?

Как это назвать?! Может, это проявления аутизма?

– Что – я?

– Не вдруг, – изрек Дмитрий.

– Замечательно! Что – не вдруг? Ты можешь сказать по-человечески?

– Тебе придется написать заявление, – увел в сторону разговор Дмитрий.

– А в частном порядке ты не можешь заняться этим?

– Нет у меня времени на частное расследование.

– Но если я напишу заявление, этим займется кто-то другой. Этот кто-то будет читать письма… Дим! Я не хочу.

Я покраснела.

– Чтоб мне провалиться! О, женщины!

Этот взрыв эмоций и, главное, глубокомысленное замечание по поводу женщин навели меня на мысль:

– А ты не знаешь женщин-следователей?

– Знаю.

– Близко? – вырвалось у меня, и я прикусила язык.

Тихомиров препротивно ухмыльнулся:

– Не настолько. В чужом белье копаться можно только по территориальному принципу. Женщина не возьмется, потому что работает в другом районе. Давай спать, – закончил Тихомиров.

Звучало предложение заманчиво.

Я не пошевелилась, а Дима направился в ванную, но на полпути остановился:

– Полотенце дашь?

– А ты домой не поедешь?

– Ты хочешь, чтобы я уехал?

– А разве…

Я заткнулась, решив, что не имею права задавать вопросы. Захочет – объяснит все сам.

– Что? – Тихомиров застыл, ожидая продолжения. Или провоцируя?

– Так, ничего, – поджала я губы и пошла за полотенцем.

Как ты со мной, так и я с тобой, Толстокожее-Тихомирово.

– Ну, как у тебя с ним?

Вахрушева устроилась с ногами на диване.

Если кто не знает – это верный признак: подруга приготовилась вывернуть наизнанку все потайные уголки души. Своей. Я это называла санацией.

– С кем?

– Петухова, хватит придуриваться, рассказывай!

Не стоит заблуждаться – приглашение «рассказывай» ничего не значит!

Именно так Дарья начинает исповедь.

– Рассказывай! – говорит Дашка, но стоит мне открыть рот, как оказывается, что я опоздала – Дарья уже начала свою «повесть временных лет».

Обстоятельно, слово в слово она часа полтора будет пересказывать все ссоры с Егором, кто, кому, что сказал и почему. Егор в этих рассказах выглядит конченым злодеем: вероломным, хитрым, тупым, эгоистичным и, конечно, жадным. Не муж, а мировое зло.

Моя задача – уговорить слабую, беззащитную, нежную Дашку терпеть лиходея следующие пятнадцать лет.

Наработанный годами сценарий перекосило, как только я произнесла:

– Даш, у Тихомирова появилась женщина.

– Вот! Ни себе, ни людям! – всплеснула руками Дарья. – Ты безнадежна!

В носу защипало, я подняла глаза к потолку, поморгала, закусила губу, возвращая этими простыми действиями душевное равновесие. Я и так последнее время места себе не нахожу, а тут еще Дашка со своей критикой…

Вот почему я всегда утешаю подругу, стараюсь вселить надежду, а она – раскатывает меня не хуже асфальтоукладочного катка?

– Что собираешься делать? – перешла к конструктивному разговору Дашка.

– А что тут сделаешь?

– Тихомиров больше не приходит?

– Приходит. У меня появился тайный поклонник, письма пишет… Тихомиров считает, что это маньяк, и опять ночует у меня.

Действительно, после моего звонка Тихомирову в ванной комнате опять обосновались зубная щетка, паста и кремы, а спинку маминой кровати украшали мужские шорты (из грубого небеленого льна, с двумя боковыми карманами и одним накладным – сзади, который застегивался на пуговицу, и с лейблом, вшитым в боковой шов) пятьдесят второго размера. Я старалась шорты не рассматривать, чтобы не расстраиваться.

Дарья закрыла глаза, вздохнула, покачала головой – осудила меня сначала действием.

– Нет, это что-то! Мужик спит в соседней комнате, и ты, стоеросовая бестолочь, не можешь залезть к нему в постель? – перешла к вербальной оценке Дарья.

– Как ты себе это представляешь?

– Элементарно! Квашеной капустки ему на ужин, водочки – и мужик твой!

Я фыркнула:

– А утром он откроет глазки и спросит, кто я такая. Спасибо. Я однажды побывала в постели у мужчины, который наутро забыл, как меня зовут. С меня хватило.

– Давай, давай, наслаждайся неудачей, культивируй ее, холь и лелей. Обиделась она, видите ли, на всех мужчин. А дети, между прочим, без мужчин не появля-я-ются, – пропела Дарья премерзким голосом.

– Отстань, а? И так тошно. Давай наливки выпьем, – предложила я, обессиленная противоречивыми желаниями: утопиться, уйти в монастырь и родить ребеночка от Тихомирова.

Мы выпили смородиновой наливки, подруга проявила интерес к делам на ферме, не вдаваясь в подробности, я коротко рассказала, чего хочу.

– Провернем с Веркой Рысаковой одно дело, продам дом и уеду.

Дарья приуныла.

– Как грустно, – подругу немного развезло от наливки, – не представляю, как ты будешь без меня.

– Как-нибудь выдюжу. Везде люди.

Оптимизма после наливки прибавилось, я размечталась:

– Съезжу на море, найду Короля, рожу кого-нибудь.

И тут в коридоре раздалось:

– Кх-кх!

Я подпрыгнула, а Дашка взвизгнула. Оказалось, мы с подругой пропустили момент, когда со службы вернулся Тихомиров!

Ситуация была довольно паршивая: не хватало только, чтобы Дима услышал про Верку Рысакову и наше дело. Следователь Тихомиров сложит пазлы в два счета.

Пока я лихорадочно соображала, как буду выкручиваться, Дашка цвела улыбкой.

– Привет, – мяукнула подруга.

– Привет, – не очень вежливо буркнул Дима, – что обмываете?

– Витькины наполеоновские планы. – Дарья и трезвая не умела хранить секреты.

Тихомиров остановился в дверях, привалился плечом к косяку, заняв дверной проем внушительной фигурой.

Против желания я залюбовалась следователем, а уж Дарья вообще растеклась по стулу:

– Димочка, составь компанию бедным девушкам.

Щечки, глазки, зубки – все вспыхнуло, все засверкало на Дашкиной круглой физиономии.

Вот ведь интересно: голодный, полный загадок Тихомиров возбудил подругу. А появись на кухне голодный, полный загадок Егор – возбудилась бы Дарья?

– Котлеты будешь? – подала голос я, спугнув мечту с Дашкиного лица.

Что-что, а поесть Тихомиров любил.

– Ага, – бросил Дима, скрылся в ванной и, едва я успела сделать страшное лицо и показать Дашке кулак, вернулся к столу.

– Наливки выпьешь? – неестественной улыбкой встретила я Диму и неуклюже спрятала кулак.