Свита Мертвого бога - Владислав Гончаров

– Почему это не буду? Я ее очень даже люблю, – Тай потянулась к костру и хмыкнула. – Правда, не такую, как эта твоя… Уж прости, но готовкой это можно назвать с очень большим приближением.

– Готовь сама, – обиделся Джарвис. – Разборчива ты не в меру, сестра Тайбэллин.

– Кто из нас простолюдин, ты или я? – огрызнулась она в ответ. – Не беспокойся, в следующий раз сготовлю, как положено, а сейчас съем то, что испортил ты.

– Откуда ты в этом разбираешься? – поинтересовался принц. – Вам же вроде запрещено употреблять в пищу живую плоть…

– А я плевать хотела на этот запрет, – невозмутимо ответила Тай. – В конце концов, я принесла обет не по своему выбору, а только потому, что живу с монахинями едва ли не с рождения. И алхимией увлеклась очень рано, а потом поняла, что таких возможностей, как в монастыре, у меня нигде не будет. Мужчины порой еще смиряются с тем, что женщина занимается делом вместо того, чтобы рожать и штопать, а вот другие женщины – никогда! Так что где я могу не блюсти запреты, там и не блюду – аптекарь мой знакомый мясо к столу подает, я и его ем. Он знает, что я неправильная неролики. А сазанов скодерских я уже давно выучилась самодельным копьем бить, а то скучно в дороге жевать одни гречишные лепешки с медом, – она сняла с огня палочки с рыбой. – Если можно, мне вот эту. Она с краешку пеклась, так что даже не подгорела. Да, в следующий раз сыпанешь этой кошмарной приправы – вырву руки, воткну в задницу и скажу, что так и было!

Следующие полчаса прошли в молчании. Тай, словно и не обругала только что стряпню Джарвиса, с наслаждением вгрызлась в рыбу, заедая ее хлебом и сладким перцем из запасов, данных в дорогу. Джарвис тоже жевал, впрочем, без особого удовольствия – вредная Тай подсунула ему самую неудачную рыбину, не только подгоревшую, но и плохо пропеченную. А серебристо-пепельные волосы тем временем удлинились до шеи, скользнули на плечи…

– Все, останавливай на этой длине, – неожиданно скомандовала Тай. – Длиннее не надо.

– Нашла момент! – раздраженно откликнулся Джарвис. – Все руки в рыбе!

– Оботри об траву и останавливай. В крайнем случае, завтра утром вымою в реке. И поскорее, а то перерастут. Ниже плеч больше, чем на три ногтя – уже роскошь.

Прошипев что-то сквозь зубы, Джарвис кое-как вытер ладони, затем собрал в горсть самые кончики отросшей гривы и произнес те же десять слогов в обратном порядке.

– А до плеч что, еще не роскошь? – не удержался он от мелкого ехидства.

– Длина, оптимальная для человека, не желающего лишний раз беспокоиться о внешнем виде, – отрезала Тай без намека на улыбку. – Сам же и носишь так, ну может, чуть-чуть длиннее…

Неожиданно она замерла, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Знаешь, это так странно… Да, в Замке у меня длинные волосы, и я знаю, как они щекочут шею или треплются по плечам, здесь ничего нового. Но я впервые с волосами на открытом воздухе, и когда их шевелит ветер, это… это приятнее, чем когда гладит рука любимого… – Тай осеклась. – Я глупости говорю?

– Да нет, наверное, – ответил Джарвис, чуть подумав. – Ладно, давай готовиться ко сну. Ночь теплая, так что шатер ставить ни к чему – поспим просто так, завернувшись в одеяла.

– Правильно, не ставь, – кивнула Тай. – Никогда в жизни не спала под открытым небом, надо и это испытать…

На следующий день тронулись в путь рано, лишь наскоро перекусив. Тай все так же отмалчивалась, но теперь ее молчание было каким-то иным – Джарвис не умел этого объяснить, однако почему-то ему казалось, что спутница не так напряжена, как вчера. Сейчас, с расшнурованным воротом рубахи и вьющимися по ветру пепельными волосами, она снова заставила ощутить свою глубинную притягательность, нечто острое и весьма желанное. Джарвис знал, что если в женщине нет этого свойства, то не спасет ее никакая внешняя красота – в Тай же его было хоть отбавляй.

Принц поймал себя на откровенном любовании девушкой – и снова испытал неловкость. После эпизода в Замке он больше всего боялся, что любой его интерес, выходящий за рамки дружеского, будет расценен как готовность получить-таки предложенную оплату за свои услуги. Поэтому он заговорил первым – исключительно ради того, чтобы рассеять собственное напряжение.

– Слушай, верно ли я понял вчера, что ты находишься в монастыре только ради возможности заниматься любимым делом?

– Истинно так, – кивнула Тай. – Я алхимик, но не монахиня ни разу. Что такое милосердие, я знаю только умозрительно. А что такое наша Белая Леди, я даже умозрительно не знаю. Может, ее и вовсе нет. Сестры рассказывают о том, как ощущают ее проявления, но лично я почему-то никогда не чувствовала ничего подобного. Ощутила бы сама – возможно, и поверила бы, а так…

– Однако, насколько я знаю, ваш устав разрешает покинуть монастырь ради брака и даже дает приданое. Неужели перед тобой никогда не стоял выбор между делом и мужчиной?

– Днем я видела слишком мало мужчин, чтобы выбирать, – Тай произнесла это так же невозмутимо, как обычно, но Джарвису почудилось в ее интонации нечто странное – словно в мягком меналийском говоре вдруг прорезались металлические нотки вайлэзского акцента. – А ночью у меня есть Замок. Уверяю тебя, близость, случившаяся там, дает телу разрядку не хуже настоящей.

– Да, конечно, – Джарвис смутился еще сильнее. – Но я имел в виду не совсем это. Не знаю, может быть, ты действительно иная, но обычно, когда подруги выходят замуж, женщина начинает ощущать свое одиночество еще острее. Разве ты не завидовала тем, кого женихи увозили из монастыря к брачному алтарю?

– Знаешь что, благородный рыцарь? – впервые принц услышал в голосе своей спутницы столь явное раздражение. – У меня создалось впечатление, что на твоих Драконьих островах тебя недоучили хорошим манерам. Я же не спрашиваю, как ты обходишься без постоянной спутницы жизни, странствуя по рыцарским делам! И вообще я договаривалась с тобой о том, чтобы ты помог мне добраться до Анатаормины, а не о том, чтобы лез в душу!

– Прости, – растерянно пробормотал Джарвис. – Я и подумать не мог, что для тебя это столь болезненно. В конце концов, каждый выбирает сам и сам несет ответственность за свой выбор…

– Если б дело было только в моем выборе! – уронила Тай уже с чуть меньшей жесткостью.

Несколько минут прошли в сильнейшем напряжении – каждый боялся встретиться взглядом с другим, понятия не имея, до какой степени задел партнера своими словами. В конце концов Тай вздохнула так глубоко, словно желала вобрать в легкие весь воздух над долиной Скодера, и неловко произнесла: