У нас была Великая Эпоха - Игорь Оськин

Возня с диссертацией дала интересный побочный эффект: идейное прозрение. Он получил его из книги Новожилова – выдающегося русского экономиста, который на нескольких страницах обсуждал формулу коммунизма: «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Сами Маркс и Энгельс в отличие от утопистов не рисовали контуров светлого будущего. Мол, потомки сами разберутся. Вот Новожилов и попытался. Научно-технический прогресс, пишет он, постоянно порождает новые потребности. Сегодня наелись, напились, а завтра подай каждому золото и брильянты, послезавтра – кругосветное путешествие, ну а дальше – поездка в космос, на Марс и так без конца и края. Не напасешься на всех. Значит, что-то в идее некорректно. А какая самая главная человеческая потребность? Для человека разумного – это творческий труд. Поэтому, заключил Новожилов, именно творческий труд и будет предоставляться в неограниченном количестве. Получается очень даже чудненько: чем лучше и больше будешь работать, тем больше работы тебе дадут. Поэтому Колесов решил, что коммунизм надо отправить подальше в будущее, на пару тысячелетий, а по жизни надо совершенствовать соцстрой.

Возникла проблема простого человека: согласится ли он на оплату труда трудом? Но ведь и не всякий рвется только к творческому труду…

«Простой советский человек» – это важный партийный лозунг. Склонные к свободомыслию образованные люди отрицательно относились к этому лозунгу: почему, мол, простого ставят выше их, сложных. Поэтому они шутили: в анекдотах и песнях.

Вот некоторые популярные:

Простого рабочего принимают в партию:

— Скажите нам, что вы знаете о Марксе?

Молчит.

— А об Энгельсе, о Ленине?

Молчит, вдруг оживляется:

— А вы Митьку Кривой глаз знаете? А Федьку с Забулдыжной? Не знаете. Ну так чего пристали, у вас своя компания, у меня своя.

Председатель колхоза говорит доярке:

— Завтра журналист приезжает, будет у тебя брать интервью.

— А что это такое?

— Не знаю, но ты на всякий случай подмойся. [31]

Бард Высоцкий очаровал всех непростых людей своей песенкой про «Зин» и «Вань»:

Ты, Зин, на грубость нарываешься,

Всё, Зин, обидеть норовишь.

Тут за день так накувыркаешься,

Придешь домой, тут ты сидишь.

Может быть, выдающийся поэт хотел только пошутить, но для людей «понимающих» это – злая сатира на тех, кто мешает им культурно жить. Для них этот простой человек, прежде всего русский, ленивый, завистливый, жадный, туповатый, жуликоватый, малодушный, поругивающий власть и у нее же попрошайничающий, вороватый – несун всего, что плохо лежит на работе, пьющий. Впрочем, тут они любили пошутить: русский человек, мол, малопьющий – сколько ни выпьет, все ему мало.

Однако все это были только цветочки, ягодки были впереди: кино «Собачье сердце», «Маленькая Вера», проза «Москва-Петушки», «Кысь» и прочее.

Однако Россия не оскудела талантами. Появился Шукшин – со своим видением «простого человека». «Живет такой парень» для Колесова лучший фильм Шукшина, хотя он и плакал на «Калине красной» вместе с Егором, который каялся после встречи с матерью.

Быль: по коридору института кинематографии шел студент Шукшин, навстречу двое при бородах и джинсах, один другому говорит:

— Посмотри на это лицо, разве такой человек может создать что-то в искусстве? [32]

Крутой поворот по служебной лестнице

Крутой поворот произошел на одиннадцатом году его работы в ЛЭМе. Впоследствии задумывался – ошибся или нет? Трудно сказать. После поворота начались приключения – хорошие и плохие. Пожалуй, приключений было даже многовато.

Он стал заведующим отделением, в который входило 9 отделов с общей численностью 200 человек (потом 300). Отныне он попал в первую десятку руководителей ЛЭМа.

Как попал? Хотел отойти от разработки систем для конкретных заводов и заняться созданием средств автоматизации проектирования. Этим занимались в основном в 21 отделении. Здесь можно было стабильно получать деньги из бюджета. Несколько раз, как бы мимоходом, говорил на эту тему в порядке трепа, в том числе с Рейнером:

— Вот, Слава, хочу заняться автоматизацией проектирования, может быть, к вам перейти. Вместе со своим отделом.

Рейнер поговорил с Евдокимовым. Тот предложил Колесову возглавить 21 отделение.

Действующий зав отделением, скромный и незаметный, уходил с должности по собственному желанию.

Предложение Евдокимова было понятно: Колесов для него лойяльный и в то же время ведомый партнер. Хвост скандалиста остался далеко позади.

К тому же Колесов уже зарекомендовал себя как более-менее неплохой специалист. Именно так. На суперспециалиста (в глазах институтской общественности) он не тянул по анкетным данным: русскому члену партии, кандидату наук, достаточно считаться хорошим организатором. Звание же неплохого специалиста он заработал обычным путем: нечастые выступления на научно-техническом совете, уместные вопросы и замечания. Рассуждал прагматично: «Хорошее дело – включаться в обсуждение директивных, общепризнанных идей. При этом – не посягать на главное. Беспокоиться по второстепенным деталям. Разумеется, не оглашая их второстепенными. Наоборот, мол, пренебрежение этими деталями может повредить главному. В итоге руководство и общественность забудет о деталях, но запомнит знающего и озабоченного специалиста. Да я и на самом деле разделяю сегодняшние центральные убеждения, например, насчет автоматизации проектирования. Прямо по Зощенко: «Я всегда симпатизировал центральным убеждениям».

Нильва, первопроходец по банкам данных, как-то сказал ему:

— Прочитал в нашем отчете сравнительный анализ банков данных. Это лучшее из того, что знаю.

— Спасибо, Саша, это я написал.

(Глушков заявил на конференции о системе Нильвы: «Ваши специалисты совершили научно-технический подвиг: создали банк данных на магнитных лентах».

Звонкая фраза, в то время на машинах не было дисководов. Это все равно, что сказать: создан лучший современный автомобиль на паровом двигателе).

Колесов задумался. И было над чем. После конфликта с директором Бедняковым он зарекся: «Никогда не лезь в начальники, это не для тебя. Вспыльчивость, слабая нервная система, с ней хорошо музыку слушать, а не втыки от начальства получать».

С другой стороны, за несколько лет работы под командой друга Пальмского подзабылись прежние страхи и обиды. Было и некоторое тщеславие: маршальский ранец в солдатском мешке. «А почему бы и не дерзнуть? Чем я хуже других? Тем более, что я, искренний приверженец общего блага, верный сын отечества. Почему бы мне не быть впереди? Да и не обвинишь в карьеризме: зарплата мне, кандидату наук, не повышается…»

В 21 отделении только что скандально завалилась большая тема Рейнера и Юкелиса – СМО-Проблема. В то же время в план был включен ее новый вариант.

И он пошел на самообман. Прежний зав отделением избежал ответственности: «он от дедушки ушел, а я от бабушки уйду, пусть Рейнер барахтается в своей идее фикс, а я займусь в своем отделе своими делами».

В начале 1978 года он занял отдельный кабинет в главном здании института на Галерной улице рядом с Медным всадником, там, где начинал свою работу в ЛЭМе.

Но теперь он сел за руководящий Т-образный стол: он во главе, подчиненные по бокам. Пустяк, а приятно. Тщеславие, однако.

В 21 отделении происходило следующее. Четыре года назад Рейнер сформулировал схему своей уникальной системы управления заводом: «системы проблемно-ориентированного математического обеспечения» – СМО-Проблема. Уже в то время на автоматизацию проектирования стали давать бюджетные деньги. Зам директора Бунаков был первой скрипкой в министерстве по этим делам. Получили финансирование на все отделение, примерно 10 процентов от институтского плана. Это немало. Поэтому и обещать пришлось много: внедрить систему на 40 (!?) заводах. Причем немедленно, в этой же пятилетке.

Впечатляющий размах работы вызывал наибольшие сомнения, как водится, в своем отечестве, среди коллег по институту. После одного из обсуждений на научно-техническом совете Рейнер горько заплакал, настолько обиделся на критику его любимого детища. Однако постепенно голоса сомнения перешли в подшучивание за глаза над «оторванным от жизни фантазером». В глаза же его дружески подбадривали: в общении Рейнер был всеобщим любимцем.

Рейнер – зав отделом постановки задач.

Другой отдел на основе постановок разрабатывал программы. Зав. отделом программист Юкелис – тридцатилетний, большой, массивный, классный боксер, штангист, каратист, веселый матерщинник – балагур насчет трахнуть и спустить («лучшее влагалище – задница товарища»), вообще как бы широкой души человек («слушай, Рейнер, жидовская морда»). Он же – высококвалифицированный специалист, трудоголик. Искренно верующий в идеи Рейнера, он много поработал на первом варианте системы.